Судьба на троих (СИ) - "Майский День"

Суставы — слабое место драконов, мой взвыл от боли и вновь попытался достать в ответ, но его крылья служили полёту и совсем не были приспособлены для боя, я уворачивался легко, потому что мог точно предсказать движение каждого пера. Мои же, кожистые, были проворны и вездесущи как руки.

Я наносил удары, скорее болезненные, чем опасные и отскакивал прочь. Нельзя было дать дракону подобраться вплотную, он превосходил весом и мог без труда задавить хрупкого вампира тяжёлым чешуйчатым телом. Подмять под себя и начать сладострастно рвать когтями, вонзать зубы, перепиливать ими кости и плоть. Я сражался за свою жизнь, подпитывая силы клубами ярости, что клокотали рычанием в горле.

Мы разнесли вдвоём уже практически всё, что было в зале, даже огонь прибили к полу, лишь чадный дым клубился, мешая видеть. Казалось бы, не грозила опасность извне, но некий звук, прокрадываясь иногда между воплями ящерки и моими короткими рыками заставлял насторожиться, вернуться обратно в разум, дыбил волосы первобытным ужасом. Шипение, шорох, словно сама смерть вползала неслышно в эту бойню, уверенная что хоть кто-то из нас ей достанется.

Я тревожился, сбился по-глупому, вырвав из ящерки восторженный рёв. От могучего удара меня понесло наискосок, я вывернулся в воздухе, чтобы не попасть под чужое крыло и увидел оба камина. В них горел огонь, когда мы начинали. Теперь — нет.

Став на ноги, я обернулся и как раз вовремя. Знакомые волны сотрясали драконью шкуру, он опять собирался жахнуть пламенем. Я заорал, не жалея глотки:

— Стой, проклятый ящер! Мы затушили камины, газ наполняет зал, он рванёт! Одумайся, оба сдохнем!

Жёлтые глаза выпучились ещё больше, судорога прошла по телу. Я прикинул успею ли допрыгнуть до ближнего окна.

— Я не знаю, где рычаг! Выключи, перекрой подачу, не выпускай свой огонь!

Не берусь судить, что сработало: благоразумие в Аелии проснулось или навалял я ему изрядно, так что боевые порывы уже не грели душу. Он сдержал пламя и переломался в человека — скрюченную, почти жалкую фигурку на полу. Сейчас, впрочем, было не до взаимных глупостей. Я подбежал к ящерке, мигом вздёрнул на ноги.

— Давай быстрее, горелки у тебя не маленькие!

Он помощь не принял, отпихнул меня, злобно что-то рыкнув, но дальше действовал вполне осмысленно: доковылял до стены с каминами, нащупал скрытый панелью рычаг, что-то скрипнуло, и свист прекратился.

— Окна открой — проветрить, — посоветовал я.

Мы смотрели друг на друга, разделённые полем боя. Вид у Аелии был неважный, и я подумал, что горючий газ и не взорвавшийся может быть для него вреден. Я прыгнул к дракону, схватил в охапку и подтащил к окну. Рама поддалась сразу. Уложив вялое тело грудью на подоконник, я предпочёл оставить замок без дальнейших промедлений. Выслушивать всё, что скажет ящерка, когда придёт в себя, совершенно не хотелось — красноречивым его бы никто не назвал, зато грубым — каждый первый.

Оставив дверь распахнутой настежь, чтобы горный воздух быстрее очистил от яда разгромленную залу, я бегом преодолел тоннель, перемахнул через стену и ушёл по горной тропе.

Непогода улеглась, ни ветринки не болталось в морозном воздухе, звёзды холодно сияли с небес, даже привычное марево почти не ощущалось. Прикинув, что до утра времени не так и много, я решил постараться и достичь драконьего нагорья к рассвету.

Вся беда заключалась в том, что порталов в тех местах почти не водилось, к цели следовало идти окружным путём, его не было на карте, сложные тропы мгновенных перемещений хранились только в моей голове. Крыльями я пользоваться не хотел, хотя лёту здесь было немного. Годы неволи приучили скрывать всё, что только можно и я не спешил выдавать врагу ни одного из своих умений. Он и так теперь знал обо мне непозволительно много, не следовало извещать, что я и в воздухе держусь не хуже него, а уж в маневренности точно превзойду эту неповоротливую тушу.

Годы терпения могли пойти прахом из-за одной только сегодняшней неосторожности, но вспоминая нашу довольно бестолковую из-за тесноты помещения схватку я не мог не улыбнуться. До чего же приятно оказалось отвешивать тумаки ящерке, почти ничего не получая в ответ. Да, он отыграется потом, когда я вернусь в его чертоги, но это ведь потом. Сейчас я ощущал себя счастливым.

Я довольно быстро сделал несколько нужных скачков, подобравшись близко к драконьим горам, точнее, прямо в них. Разница, в сущности, почти не угадывалась, тот же припорошенный снегом камень, холод, лёд. Звёзды выглядели немного мутнее, потому что барьер пролегал рядом, а так всё было привычно. Оглядываясь в этом диком месте, я подумал, что человека оно могло сгубить за считанные часы. Разобраться в нагромождении круч удавалось не каждому. Вампир, я не видел затруднений, угадывал дорогу, которой и не знал, при этом изучил их немало. Освободившись от заточения в ящеркиных подвалах, я большей частью бродил где придётся, наслаждаясь волей, миром, казавшимся недавнему узнику огромным. Забредал и сюда. Драконы не обращали на меня внимания, так что их территории я иногда исследовал тоже, хотя углубляться в них и не рисковал, больше обходил стороной.

Холод не беспокоил, тьма тем более, я бежал по откосам, прыгал через ущелья, спускался иногда в долины, чтобы напиться воды. Люди здесь почти не водились, но всё же я набрёл на деревушку почти на границе снегов и перекусил, выманив человека из его каменного домишки. Убивать здесь я бы никогда не рискнул, как и ловить многочисленных горных коз и баранов — основную охотничью добычу драконов.

На день устроился в крошечной пещерке, скорее выемке в камне, но и это укрытие надёжно защищало от прямых солнечных лучей. Отсюда уже виден был королевский город, острые шпили замков, зубья стен, а когда взошло светило, я и драконов разглядел. Они царственно летали в вышине, чешуя сверкала так, что болели глаза. Скорее всего, молодняк резвился, нарабатывая полётный опыт. Старые не любят покидать гнёзд, они и на охоту выбираются не часто.

Большинство драконов живёт у себя в замках, приняв человеческое обличие и пищу принимает людскую, так гораздо экономнее, а все огнедышащие прижимисты.

Я забился в глубину убежища, продолжая следить за перемещениями в небе. Не любовался — оценивал, смотрел как движутся, насколько быстро способны сделать разворот и поменять высоту. Множество нюансов, понятных тому, кто сам наделён крыльями, терпеливо откладывались в сознании. Я копил опыт, способный однажды пригодиться мне, если сойдусь с ящеркой на смертный бой.

Одолеть его я мог и сейчас, что доказал не без успеха в его парадном зале, но как уже говорил, свободы это не давало. Прикончи я его, моё положение не стало бы легче. После жестокого наказания перешёл бы по наследству к другому дракону, который, насколько я знал, был ничуть не лучше прежнего.

Охотник ещё так некстати и негаданно вошёл в мою жизнь. Случайный ни в чём не повинный человек, хотя с некоторых пор я начал полагать, что если не все, то большая часть произошедших в пещере событий была спланирована заранее. Неспроста ведь там появился ящерка, весьма не любивший покидать свои горы ради тёплых равнин и не слишком уверенно разбиравшийся в порталах. Я подозревал, что огнедышащий строил хитрые планы, хотя не представлял, зачем ему это. Ну да сделанного теперь не поправишь, а лишняя строка к и без того длинному счёту ничего в моей ненависти не меняла.

Когда драконы свалили в свои замки отдыхать и обедать, я свернулся клубочком и заснул до вечерней зари.

Явиться к их королю следовало в приличном виде, но драка с Аелией и прыганье по горам немного истрепали мой костюм. Спустившись в ущелье, куда уже не попадал закатный свет, я искупался в ледяном ручье и отчистил сколько мог одежду. Запах должен был выветриться, ну хоть по большей части, да и обоняние у драконов лишь немногим лучше человеческого. Горевший ковры воняли просто ужасно, у ящерки сохранились синтетические из прежних ещё времён, их горький дым раздирал горло.