Рождение богини (СИ) - Сергеева Александра

— Нам решать судьбу Стояна, но нет в моем сердце понимания. Словно не одну историю мы услыхали, а разные, не связанные промеж себя. И, коли видаки не лгут, то мимо проскользнуло что-то еще. Что-то неслышное, подлое, скрывающее свое лицо. Большое зло пришло в наше селище. Чую: пролилась невинная кровь рукою невинной. А зло витает вокруг и злорадствует. Новое непотребство готовит и скоро выпустит его на нас.

— Что это?! — выпалил ошарашенный не менее других Радей.

— Как это: невинная кровь невинной рукой, — немедля ухватился за соломинку Даривой.

— Так не бывает! — выкрикнул кто-то, и Деснил хмыкнул, оглаживая макушку Мары.

— Что за дитя? — спросил Ягур, дотоле не встревавший в разговоры, как и прочие паверы.

Но, голос древнего старика, сидящего за спинами вождей у самого столба, те услыхали.

— Мара, — бесстрастно ответил Ягатма, стараясь не смотреть на девчонку. — Дочь вдовы Тиханы, рожденная три весны назад.

— Три? — поразился Радей, неверяще обернувшись на паверов. — Да быть того не может.

— Может, — невозмутимо подтвердил Недимир, косясь на Деснила.

Все сдвинулось в их темном деле. И Мара, как некогда и обещали ему Деснил с Ожегой, сейчас в очередной раз приподнимала его — вождя. Развязывала узел, затянутый взрослыми: и правыми, и виноватыми. Он сам не понял, что поразило его больше: прозвучавшее ли в голове чужим голосом откровение или способ распутать тугой клубок. Тому же, что сам он ничуть не испугался этого голоса, назвавшего ему виновника злодеяния, Недимир как-то не удивился. Готов был после сказок двух мудрых стариков. Привычка верить им не подвела: застигнутый невиданным чудом, он не потерял лица. А уж то, как он прямо сейчас повернет запутанное дело, надолго запомнят во всех пяти Родах. Великим мудрецом прослывет вождь Недимир — усмехнулся он про себя, с трудом не выпустив эту едкую усмешку наружу. А Деснил был прав: зла, вкруг коего Ягатма напустил тумана, от Мары не было, и нет. А вот польза уже не первая. Ведь по чести, мудрецом-то Недимир не первое лето слывет — третье. И мясо тушить для сохранности научил он сородичей, и полы в домах покрывать так, чтоб ноги не стыли. А уж луки новые, сухожилиями проклеенные, и вовсе сердца охотников накрепко к нему привязали — едва не вдвое дальше летит стрела против прежнего. А еще челны новые, на коих приладились надстраивать прежде низкие борта и другое прочее по мелочам — из вождя Рода Рыси в последнее три лета новые приспособы так и перли. И подсказал их Деснил, со слов Мары, коя перед уходом братьев надоумила старика на сии перемены. А получилось, будто все исходило как бы от Недимира, и поднимало его над прочими вождями. Для чего? Для укрепления его власти. А к чему ту власть приложить — грядущее покажет.

— Так что там с невинными руками? — настаивал Даривой, не желая заминать сказанного.

— Невинная кровь пролилась рукою невинной, — твердо повторил Светогор, пронзая взглядом глаза вождя рысей.

— Недимир, растолковать не хочешь? — раздражался все больше вождь медведей. — Чтоб понятно стало!

— Все и так понятно, — сухо возразил Радей, косясь на затаившегося Недимира. — Только вот доказать как? А?

— Слушайте, дети Белого народа! — поднялся с места Недимир. — Я — вождь Рода Рыси! И теперь мой спрос будет!

Он перевел дыхание, и мысленно проворчал, мол, заварила ты кашу, дочь Тиханы. Сама-то своим чародейским побытом знаешь, кто тот злодей, а мне, как такую осведомленность народу объяснить? Это мгновенное колебание никто не заметил — лицо Недимира тут же осветила злая уверенность. В его голове прозвучал подсказкой ответ и на этот вопрос. Ну, смотри, девка — мысленно погрозил он пальцем и сел, как ни в чем не бывало. После чего преспокойно, будто и не возмутил жгучего любопытства, принялся вызывать одного за другим молодых охотников-рысей. И каждому прилюдно задавал одни и те же вопросы. Наперво, не сходился ли ты, молодчик, пусть и накоротке в беседе с помирающим ныне женихом из орлов? Следом: не знаешь ли ты кого иного из рысей, что такую беседу вел, или же видел, кто терся возле Северко? Даже кровно заинтересованный Даривой, окоротил свое нетерпение и слушал со вниманием. Хотя правда стала проступать нескоро. Ибо лишь двое из опрошенных парней и молодых мужчин припомнили, что да, видали, как Обрян уединялся на берегу с Северко.

А потом Недимир задал третий, самый важный вопрос: а кто видал жениха-орла сразу после той прогулки с Обряном? И вот тут-то видаков нашлось сразу пятеро. Три девчонки-малолетки, тащившие от реки выполосканные рубахи — Северко выскочил из кустов прям на них. И взбешен был так изрядно, что нешуточно их перепугал. Почтенная мать семейства, с коей он столкнулся почти тут же и тоже озадачил недостойным для жениха поведением. Но, то все бабы, а потому главенствующим оказался рассказ пожилого охотника-медведя. На него Северко налетел, не отбежав от женщины и десятка шагов. Последний видак еще не отговорил, а вокруг упомянутого Обряна начала образовываться пустота. Лишь его отец встал плечо к плечу с сыном и набычился. Младший брательник Гордияна — Предой — вывалился к ним бешеным лосем. Лютая ненависть в его побелевших глазах, обращенных на Недимира, гостям объяснила многое — свои-то и так все знали об этом семействе. И теперь в подлости, свершенной их щенком, уверились. Осталось прояснить, в какой именно.

— Все ложь! — завопил Гордиян, спиной отгораживая сынка от тяжелых взглядов вождей.

Недимир вновь поднялся с места и неторопливо сошел со шкур на землю. Рядом тотчас оказались жаждущий справедливости Светогор и Драговит, науськанный немым приказом Мары. В затылок отцу дышали Палюд и давившийся яростью Радей. Но, ни один из обвинителей пока не хватался за ножи. Не торопился нарушить запрет, налагаемый честным судилищем.

— Посторонись, — тихо приказал Недимир, останавливаясь в трех шагах от старинного недруга. — Посторонись добром, Гордиян.

— Пусть я сдохну, коли эти твари не лгут! Все они поют с твоих слов! То всякий знает! — выкрикивал тот, отступая и оттесняя сынка.

Тот, прижавшись к отцу спиной, затравленно крутил головой — искал лазейку промеж теснившихся охотников. Предой схватил его за руку, а сам, оставаясь в полушаге за спиной брата, тащил из-за пояса нож. Ждал матерый зверюга, ждал ошибки Недимира, что даст законное право прикончить его. Драговит на мгновенье оглянулся на сестру, беспокоясь. И, повинуясь общему вздоху ужаса, тотчас вернулся к защищающейся троице. Гордиян, пошатываясь и бледнея на глазах, старался укрепиться на предающих его ногах. Вот они не сдюжили, и мужик грузно брякнулся на колени, хватаясь за грудь. Взвыл и завалился на бок, подрагивая и вытягиваясь во весь рост. Ошалевший от такого поворота Предой даже не поспел поддержать брата. Толпа по-тихому стягивала кольцо вокруг сородича, навлекшего на себя смерть лживой клятвой. Многие тискали руками амулеты на шеях и бормотали отводящие беду заклинания. Ягур с Ягатмой, даже не поднявшись со своих мест, о чем-то шушукались промеж себя, косясь на происходящее. Драговит с Палюдом уже единым порывом обернулись к Маре — та даже не пошевелилась, равнодушно разглядывая облака на горизонте. А вот Деснил едва заметно качнул головой — как и они, старик понял, чья кара на самом деле постигла гада.

— Мертв, — удостоверился Радей, присев у недвижного тела, и озадаченно выпалил: — Поделом! Но спросить-то с кого? В чем вина-то его?

— Что скажешь, Обрян? — чересчур спокойно поинтересовался Недимир у остолбеневшего парня. — С кого спрашивать станем?

— С сына! — хрипло выдавил Светогор и схватил извертевшегося в кругу охотников парня.

Он обрушил его на землю, скрутил руки поданным кем-то ремнем, а после поднялся и взгромоздил Обряна на ноги. Развернул исцарапанной злобной мордой к вождям и спросил:

— Чей спрос?

— Мой! — возвысил голос Радей, ровно кто отнимал у него священное право.

Никто и не спорил. Даже Предой не тронулся с места, продолжая разглядывать труп Гордияна. Вожди неторопливо вернулись к столбу, расселись. Недимир подумал-подумал и, махнув на запреты рукой, повелел наполнить чаши медом. Но только до половины — промочить горло. Сюда же, не доверяя боле никому, Светогор лично приволок заподозренного в умысле. Лжа по земле бродит вольготно! И умеючи, отбрехаться любой сможет, но ныне средь людей появился разумеющий правду вождь, ведомый вышними силами. Как бы то ни было, но сегодня последние неверующие встали на сторону Недимира. Еще бы: на их глазах обвинивший его в бесчестии охотник поставил свою жизнь против его правды и понес наказание. Кому такое по силам, кроме как вышнему суду? Люди пожирали глазами Недимира, беспрерывно баюкающего вконец разболевшуюся руку.