В тени пророчества. Дилогия (СИ) - Кусков Сергей Анатольевич

Оказавшись внутри, тут же задраил все окна, и только после этого почувствовал себя спокойнее. Пусть лучше ночная жара, не сварится. Затем затушил в пепельнице бычок быстро сгоревшей сигареты и принялся ожесточенно рыться в бардачке.

Нашел.

Это оказалась небольшая коробка черного цвета с пломбой и лаконичной подписью всего из двух латинских букв: «Ag»

Потянул из наплечной кобуры пистолет, вытащил обойму. Затем сорвал пломбу, достал из коробки другую, вроде бы ничем не отличающуюся, и вставил на место вытащенной.

И только после этого почувствовал, что ему действительно легче. Потянулся к лежащему между сидениями термосу с ядреным кофе. Уснуть сегодня все равно не сможет…

Глава 11. О девочках, демонах и немного о рабстве

Ночью долго не спалось. Возможно потому что выспался днем, возможно, из-за прошлых нервных перегрузок. А может просто кресла жесткие, непривычные. Но Настя спала, как убитая. И слава богу.

Утром, едва рассвело, я вышел на берег маленькой речки, возле которой мы остановились на ночь, спрятавшись в «зеленке» в паре километров от дороги, развел небольшой костерок, разогрел тушенку. Поджарил колбасу, попытался испечь картошку. И к моменту пробуждения своей спутницы, завтрак, за исключением картошки, был готов. Причем это были натуральные экологически чистые (надеюсь) продукты, а не пластмассовая дрянь, коей мы питались весь вчерашний день.

— Спасибо, — улыбнулась Настя, кутаясь в плед и уминая колбасу с полусырой, но горячей картошкой.

— Пожалуйста. Для тебя старался, — честно сказал я, глядя в ее заспанные ненакрашенные глазенки. Боже, как же она прекрасна и беззащитна! Так хочется обнять, укрыть от всего мира!..

…Это ее-то? Мастера всевозможных боевых искусств и стрельбы из всех видов оружия? Да, контрастная девочка!

— Не смотри на меня так, — засмущалась Настя.

— Как не смотреть? — не моргнул глазом я.

Замялась.

— Когда ты так смотришь, у меня чувство, будто что-то не в порядке.

Я проигнорировал и продолжил смотреть. Именно «так». Не оценивающе, не раздевающее, а…

…Да не знаю, как! Просто смотрел! Потому что было приятно сидеть вот так вот, тихонько, у почти потухшего костра, и наслаждаться ее естественным видом. Не крутой супердевочкой Настей, а чувственной нежной и ранимой Настеной, что таится глубоко внутри и прячется от окружающих за кучей психологических барьеров.

— Может мне накраситься? — она все же неправильно истолковала мой взгляд. А в голосе искреннее переживание. Да, чтобы так переживать из-за отсутствия косметики, нужно быть женщиной. Мужчины никогда не поймут их в этом вопросе.

— Нет, ты мне так больше нравишься, — покачал я головой.

— Почему? — недоумение в голосе, причем искреннее. И чтобы не понимать, что ты и без косметики красива, от природы, тоже нужно быть женщиной.

Ну что за создания! Неужели и правда не верят, что они нам нравятся такими, какие есть, вне зависимости от количества штукатурки? С размалеванными куклами приятно засыпать, да. А вот просыпаться лучше всего рядом с милой светловолосой голубоглазой девочкой, зябко кутающейся в плед, такой естественной… И такой надежной.

— Потому что… — слова застряли на языке. На бумаге или в мыслях изложить идеи не сложно, а произнести их вслух девочке, глядящей на тебя невинными и родными глазами… Но она поняла.

— Миш, то, что было, там на лестнице… — ее очередь запинаться и краснеть.

— Понимаю, — ответил я, переходя на спокойный нагловатый тон. Мачо я в конце концов, или нет? — Мы сильно понервничали, все такое… Но я подожду.

— Чего подождешь? — ведьмовские брови поползли вверх.

— Того, что ты осознаешь, что это была не случайность. Что в глубине души ты меня любишь и подсознательно хочешь…

Договорить я не успел, так как говорить и уворачиваться от горячих картофелин одновременно довольно тяжело.

— Нахал!

Я вернулся и сел на прежнее место.

— За это тебе и нравлюсь!

— Придумай что-нибудь пооригинальнее, — фыркнула ведьмочка. — Почему все самцы считают, что мы любим их за наглость и трубят об этом на всех перекрестках?

Я пожал плечами.

— Наверное, потому, что это действительно так, как бы вы не пытались убедить себя в обратном. Да, вам нравятся хорошие тихие и спокойные мальчики, потому что они умные, целеустремленные и всегда добиваются в жизни многого, и за ними вы — как за каменной стеной. Но при этом с ними скучно. И постепенно, шаг за шагом, день за днем рядом с такими пай-мальчиками вы звереете, становитесь психованными разобиженными на весь свет суками. И все это время вас как мух на какашки тянет к плохим мальчикам, которые нецелеустремленные бездари, бездельники, местами грубые и поголовно с завышенной оценкой себя любимых. Но рядом с которыми вы чувствуете себя по настоящему женщинами, а не придатком мужчины для удовлетворения естественных физиологических потребностей в перерывах между Великими Делами. И чем больше вам позволяют хорошие мальчики, тем больше вы стервенеете и ненавидите их, а чем больше запрещают плохие — тем больше вы их любите. Что, Настюш, скажешь не так?

Обалдевшая от такого монолога Настя даже прекратила жевать.

— А ты психолог! Я тебя даже зауважала! Так что, по-твоему, мы все мазохистки?

Я кивнул.

— Не то, чтобы прям мазохистки, просто рядом с хорошими мальчиками вам трудно быть на уровне. Он сильнее, умнее, лучше, такой вот весь неповторимый, и в обществе все смотрят на него, а не на вас. А с плохими наоборот. Там вы — локомотив, а они — лишь ваш придаток, предмет галантереи.

Она долго-долго молчала, переваривая. Я про себя ухохатывался, но держал наигранно-спокойный вид с ехидными глазами. Наконец ее лицо расцвело в улыбке.

— Конечно много ляпов, но в целом идея интересная. Только почему же я, такая плохая стерва, должна повестись на такого хорошего и славного пай-мальчика тебя? Получается, ты сам себе противоречишь?

— Ну вот, ты все переврала, — разочарованно вздохнул я. — Давай начнем с тебя. Хоть ты сильная, крутая и действительно стерва, тем не менее, все же «хорошая» девочка.

У тебя высокие моральные принципы. Да, иногда тебя заносит, но это издержки темперамента, желания мелко пошалить. Как у Карлсона. А внутри ты добрая и отзывчивая. Даже молишься перед сном.

— Откуда ты знаешь, что я молюсь перед сном? — моментально вспыхнула она. Я выдавил «извиняющуюся» улыбку из старого диснеевского мультика и захлопал глазками.

— Я думала, ты спишь…

— Стесняешься?

Она задумчиво покачала головой, вспоминая что-то свое.

— Просто это личное.

— Извини, больше не буду.

Мы немного помолчали, пока она не «вернулась» в этот мир.

— Ладно, ничего. Значит я хорошая и правильная?

Я кивнул.

— И при этом очень сильная?

Снова кивнул.

— И поэтому меня тянет к тебе, плохому и слабому? Чтобы подчеркнуть свою крутизну и «правильность»?

Я состроил самую загадочную физиономию.

— Хорошо. Допустим, я такая хорошая, как ты говоришь. Но себя ты тоже недооцениваешь. У тебя есть идеалы, есть стремления и грани, через которые ты никогда не перейдешь. Хоть ты и не молишься перед сном, но на роль плохиша не тянешь! — и ведьмочка выдала очередную фирменную коварную улыбку, на которую я в ответ выдал не менее фирменную донжуанскую.

— Ошибаешься. Я безвольный безответственный нецелеустремленный морально неустойчивый тип. И при этом крайне пофигистичный. Гремучая смесь, да? А все, что свершил на сегодня, — я обвел рукой вокруг, — сделал перед страхом смерти. Что меня догонят и продифференцируют. По-моему, этого достаточно! Так что я именно тот «плохой мальчик», который тебе нужен, твоя полная противоположность, о которой ты втайне мечтаешь. Даже втайне от себя.

Настя снова улыбнулась, на сей раз как ребенку, говорящему многомудрые «взрослые» вещи. Ладно-ладно, так и быть. Держи свою хорошую мину, отдам я тебе этот раунд, какой там счет уже… А, не важно.