Ученик колдуньи (СИ) - Колдарева Анастасия

В общем, тетушкино увлечение астрологией (а оттуда и до загробной мистики недалеко) и мрачноватые детские воспоминания серьезно отравляли Гвендолин жизнь.

И был ещё парк.

Вторая причина стойкого отвращения к Крытому проезду заключалась в близости Старого парка. Он находился на самой окраине города, всего в паре кварталов от жилища Брэмнеров.

Много лет назад, задолго до рождения Гвендолин, его обнесли кирпичной стеной. Отчего? Почему? Вот бы кто объяснил! Среди школьников легенды бродили одна зловещее другой: судачили об убийстве, о маньяке, о карстовом провале, о разлившихся топких болотах и даже об оборотнях — чего только не насочиняла буйная детская фантазия в ответ на упорное молчание взрослых! Гвендолин подозревала, что правды в этих историях нет ни на грош. Ну откуда в их тихом, мирном городке было взяться сумасшедшему убийце? Тем более что о пропаже людей, сколько она себя помнила, слыхом не слыхивали. Конечно, время от времени кто-то исчезал, но всегда находился: у дальних родственников, или в соседнем графстве, или где-то еще. А мистика у Гвендолин — спасибо тетушке! — уже в печенках застряла. Оборотни и вурдалаки? Поищите другую простофилю.

Ходить в Старый парк детям строго-настрого запрещалось. Разумеется, тайком от родителей туда бегали поголовно все! Гвендолин не стала исключением. Она уже дважды перебиралась через ограждение.

Походы к парку были излюбленным развлечением школьников в праздник Хэллоуина. Чаще всего собирались у кого-нибудь дома и играли «правду или вызов»: по очереди задавали друг другу самые каверзные вопросы, и кто отказывался отвечать или очевидно врал, должен был совершить заранее оговоренное действие.

Ну, Гвендолин ведь не могла признаться, что тайно влюблена в десятиклассника Этана Брауна? На вопрос о влюбленности она с самой честной миной заявила: «Никого!» Но тут вмешалась расчудесная Нэн Фелпс и завизжала: «Врет! Вре-е-ет! Я видела, в ее тетрадке все поля изрисованы розовыми сердечками, и в каждом — Этан! Она уже год сохнет по Брауну!». Кирстен и Молли потупились, и стало ясно, что тайные страсти Гвендолин давным-давно ни для кого не секрет.

Пришлось топать к парку и лезть сквозь узкую дыру в стене. Гвендолин порвала новые колготки, перепачкала юбку и чуть не сломала щиколотку, обнаружив по ту сторону ограды овраг. Поначалу колени и впрямь дрожали от ужаса, со всех сторон окутывала промозглая, сырая мгла, а неподалеку впереди, в тусклом свете карманного фонарика, шевелились на ветру лысые ветви кустов. За спиной как-то глухо и далеко слышалось нервное перешептывание девочек, раздавались хриплые смешки Джастина и ещё пары ребят из старшего класса, а несносная Нэн Фелпс то и дело хихикала. В довершение ко всему рядом зашуршало. У Гвендолин душа стекла в пятки, тело одеревенело, дыхание оборвалось. А вдруг здесь водились волки? Как же ей раньше это не пришло в голову? Она едва не расхохоталась от столь простого объяснения: стену выстроили, чтобы оградить город от волков!

Словно в подтверждение догадки, близко-близко послышалось тоскливое: «У-у-у!». Гвендолин прислушалась — а что ей оставалось? И вот тут разозлилась по-настоящему. Завывание доносилось вовсе не из парковых дебрей, а откуда-то сзади. И принадлежало совсем не волку, а одному из мальчишек.

Злость придала сил и помогла вскарабкаться на стену. Превратив колготки в лохмотья и до крови ободрав колени, Гвендолин приземлилась на асфальт и выхватила из рук ошеломленного Джастина диктофон.

«Ну вы и идиоты!» — заявила она: «Этот хваленый парк ужасов — обычный кусок леса, а вы все — просто сборище трусов! Ну? Кому не слабо, пусть лезет в проем, а я повою».

Самое странное, спустя год, в очередной Хэллоуин история повторилась. Гвендолин изо всех сил старалась отправить за стену препротивную Нэн Фелпс, но та на самые заковыристые и нескромные вопросы отвечала без обиняков. И не уступала в упорстве потопить противницу.

«А правда ли твоя тетка укокошила мужа и припрятала его труп в шкафу?» — ехидно поинтересовалась Нэн, когда настала очередь задавать вопрос.

Гвендолин захотелось стукнуть ее… да вот хотя бы той пылающей на окне тыквой.

«Нет! А ты носила брекеты из-за того, что у тебя с рождения уродливые, кривые зубы?»

«Зубы не бывают кривыми с рождения, что ещё за вздор о зубастых младенцах! Но да, улыбка у меня поначалу была не очень, пришлось ставить скобки. Зато сейчас, в отличие от твоей, она ослепительно прекрасна. А ты действительно облазила весь теткин дом в поисках дядюшкиного трупа?»

Здесь кто-нибудь вполне мог воскликнуть: «Нэн, прекрати!» — и пресечь тем самым поток словесных пощечин. Тем более что Нэн нарушила порядок очереди. Но никому это и в голову не пришло. За перебранкой следили, затаив дыхание.

Историю с куклой знали лишь самые близкие. Кирстен и Молли. Гвендолин прожгла обеих испепеляющим взглядом. Кирстен возмущенно вскинулась, но Молли вцепилась ей в руку и прошипела: «Тихо!»

«Так да или нет?» — наседала Нэн.

И Гвендолин к собственному удивлению ответила:

«Вранье. Я не шарю по чужим домам».

Повисла неловкая тишина.

«Это не считается», — сказала Кирстен: «Вопрос задан не в очередь, а ответ нельзя проверить…»

«Можно», — Нэн повернулась к Джастину: «Скажи им».

«Твой кузен всем вокруг растрепал эту историю, Гвенни…»

«Понятно», — перебила Гвендолин, поднимаясь со стула. Внутри все клокотало от гнева: гадкий, несносный мальчишка!

«Что ж, мне снова лезть за стену. Это уже традиция, не находите? Ничего не поделаешь, раз уж у меня одной хватает смелости прогуляться по парку. И я тебе не Гвенни!»

На сей раз Старый парк приготовил Гвендолин сюрприз. Едва очутившись на дне оврага, она ощутила чей-то прямой, злобный взгляд. Понимайте как хотите, но руку бы дала на отсечение: кто-то пялился на нее из мрака.

Наверное, ребята за стеной тоже почувствовали чужое присутствие: опасность пропитывала воздух по обе стороны ограды.

«Гвенни! Эй, как ты там?» — с тревогой крикнул кто-то из девочек. Кажется, Молли.

Чудесно, хотелось прокричать в ответ, но язык точно прирос к нёбу, а в горле сделалось сухо-пресухо. Ненавидящий взгляд приковывал к месту.

«Вытащите ее оттуда!» — потребовала Кирстен: «Ну? Вы мальчишки или барахло?»

Спустя минуту из дыры в стене свесилась чья-то рука.

«Эй, ты тут?» — хрипло позвал Джастин: «Давай, забирайся назад. Мы решили, что Нэн больше не будет играть. Никогда».

«Вот спасибочки», — фыркнула Гвендолин. Волосы от ужаса стояли дыбом, но она не собиралась показывать, до какой степени напугана. Хотя Джастин, в общем-то, отличный парень, и не такой трус, как остальные. Влюбилась бы в него, да ведь сущее дитя! Даже голос пока так себе.

В тот вечер Гвендолин вернулась домой в компании друзей, только от праздничное настроение испарилось без следа. Душу холодил необъяснимый страх.

С тех пор минуло полгода, и с каждым новым посещением дома Брэмнеров близость Старого парка ощущалась все навязчивее. Там, за трехметровой кирпичной оградой скрывалась тайна. И Гвендолин никак удавалось разобраться, чего ей хочется сильнее: удрать или разгадать секрет?

Случай представился неожиданно, в начале июня.

В тот день, собираясь на ночное дежурство в больницу, мама долго расчесывалась перед зеркалом в прихожей. Подозрительно долго. Словно подыскивала слова и никак не могла решиться сообщить важную, но неприятную новость.

Гвендолин сидела в кресле, перекинув ноги через подлокотник, грызла миндальное печенье и просматривала по диагонали роман о любви вампира и обычной-преобычной школьницы. Кирстен клялась и божилась, будто книга — настоящее сокровище, драгоценная жемчужина в море пошлости. На деле выходила очередная банальная история о том, как не-красавица влюбилась без памяти в умопомрачительного юношу, а тот возьми да и ответь взаимностью. Какая неожиданность! Хрустеть печеньем было увлекательнее, чем наблюдать за героиней, которая по любому поводу «выкатывала глаза».