Шокотерапия (СИ) - Сергеева Александра Александровна

На старинную мамину горку, где лежали нарды.

– Тогда во что? – в принципе, заподозрила она, куда муж клонит.

Помимо нардов, в их доме находился лишь один предмет, имевший отношение к играм. Капсула глубокого погружения, где этот маньяк пролёживал бока дни напролёт. За исключением законного времени для супружеских обязанностей по хозяйству и спортзала. Не считая чего-то по мелочёвке: поездок к родителям, к друзьям или на пикники. Что бывало крайне редко.

Единственное, на что отец семейства не жалел времени, так это на сына. В детсад отводил-приводил его лично. По магазинам – только с папой. Но Славик… Тата судорожно вздохнула: их сын был неординарным ребёнком. Даже мультики служили ему всего лишь шумовой завесой. Поскольку малыш терпеть не мог тишины.

Как, впрочем, и многих иных удовольствий, притягательных для детей. Потому что единственным его удовольствием было конструирование. Чего угодно из всего, что попадёт под руку. Он часами что-то складывал, выстраивал, скручивал, свинчивал и склеивал. К родителям прибегал только спросить совета, чтобы умчаться к себе и воспользоваться новыми знаниями.

Они пытались приобщиться к его миру, предлагая свои услуги в качестве равноправных партнёров. Садились рядом и углублялись в процесс. Верней, делали попытку. Которая довольно быстро утомляла Славика: в качестве соучастников родители сына не устраивали ни под каким соусом.

Они вечно всё путали, лезли под руку и вообще делали не так. Он выдворял пустоголовых надоед из своей комнаты и наслаждался творческим одиночеством. Среди залежей кубиков, конструкторов и просто развинченных, разобранных на детали игрушек.

Тату паталогическое отсутствие мужа при наличии, как говорится, постоянного присутствия так же почти не тяготило. У неё помимо работы свои интересы, требовавшие тихого уединения. Она втихомолку писала стихи и маленькие рассказы. Размещала их на разных сайтах, где всегда есть с кем поболтать о любимых вещах.

Словом, у них всё было просто замечательно. Пока в тот ужасный день…

– Думаю, тебе нужно попробовать поиграть, – подтвердил Игорь её догадку. – С полным погружением. Есть мнение, что это может помочь справиться с ночными кошмарами.

– Иго, – невольно поморщилась Тата, – я же…

– Терпеть не можешь капсулу, – согласился он. – В ней страшно, будто тебя замуровали живьём. К тому же игры скучнейшая хрень. Где из каждого лезет одно дерьмо. Кошка, я помню. Мы не будем спорить. Это бесперспективняк. Мы просто решим: ты попробуешь, или я иду лесом.

– Давить будешь? – вообще-то, не особо желая спорить, уточнила она.

– На этот раз нет, – пообещал муж. – Не уверен в пользе мероприятия. Тут уж, как ты сама прочувствуешь: сто́ит оно того, или проехали. И больше не вспоминаем.

– А ты… – озарила Тату вторая догадка. – Ты же наверняка уже что-то подобрал? Что-то подходящее. Или сунешь меня в первую попавшуюся стрелялку? Только не в твой этот постапокалипсис! – встрепенулась жертва ненаучных опытов. – У вас там мрачно и рабами торгуют. Сплошная мерзость.

– В постапе разные локации, – возразил Игорь, убрав руку с её плеч и развернувшись лицом к обрабатываемому объекту. – Есть вполне живописные. Всё, как ты любишь: зелёные заросли, синие реки, жёлтый песок и белые мраморные развалины.

– Белые? – недоверчиво покосилась Тата на соблазнителя.

– Ну-у-у… Разные, – нашёлся этот враль. – Но плющ на них зелёный. И роскошный. Зверушки бегают. Никаких пустынь, ржавых машин и помоек.

– В постапокалипсисе? – недоверчиво переспросила женщина, вдосталь насмотревшаяся на скрины из мира, где муж зарабатывал на жизнь.

Натуральным образом: в искусственном мире настоящие деньги.

– Они давно заросли лесом, – даже вытаращился он для пущей убедительности. – С апа лет двести прошло. Там даже тротуары давно превратились в клумбы.

– Ты так красноречив, – покачала головой Тата, не зная, что и думать. – Словно пытаешься мне втюхать участок в этом раю. Под строительство коттеджа среди развалин. С гарантией, что газ точно подведут лет через триста. Кстати, а почему ты думаешь, что это поможет?

Вопрос, в сущности, незамысловатый. Но Игорь напрягся и отвёл глаза. Врать он умел, но повода проворачивать это с ней как-то не подворачивалось. До сих пор. Любовниц – она это знала достоверно – муж не заводил. Для такого – если можно так выразиться – домоседа с подобным досугом на этом фронте сплошные проблемы.

Любовниц мало задаривать подарками – тем нужно подарки куда-то из дома выносить. Выходить в свет. Да и на курорт съездить не лишнее. А Игорьку лишний раз покинуть дом целое дело. Лишь походы в детский сад были чем-то особенным. До него двадцать минут спокойным шагом, но отец и сын тратили на свои каждодневные походы втрое больше времени.

А то и вовсе могли пропасть на пару часов: гуляли и разговаривали. Больше-то негде. Дома оба замыкались в своих мирах, откуда их можно выковырять лишь тягачом. Или маминой фирменно показательной истерикой.

Можно было – поправила себя Тата, мигом сдувшись. Воспоминания о сыне обрубали все иные мысли, загоняя в ловушку, где она бегала по кругу. И невольно пыталась затянуть туда же Игоря. Не нарочно – он это понимал. Но тоже ведь не железный. Однажды она вылезет из проклятой ловушки, а его не окажется рядом. Женское сердце остро чувствует такие перспективы. Если в нём реально есть место мужчине.

– Ну, раз ты считаешь, что стоит попробовать, – деловито протарахтела Тата, – значит, будем пробовать.

На что угодно согласилась бы, лишь бы не видеть, как он отводит глаза. Мало ли чем мужчина не может поделиться с женщиной? Кто сказал, что знать обо всём – это благо для неё? Кто сказал, что мужчина должен защищать её лишь от холода, голода и хулиганов? Душевный покой женщины тоже входит в его обязанности. И только ему решать, как сподручней его защищать.

К примеру, её мужчина не просто придумал сомнительный способ защиты. Оказалось, что Игорь пребывал в состоянии стопроцентной готовности его воплотить. Потому что переспросил:

– Точно? Ты готова?

– Не готова, но сделаю, – повторила Тата, пытаясь изображать из себя Жанну Д’Арк. – Буду стараться изо всех сил.

– Изо всех не надо, – попросил он, соскакивая с дивана. – Изо всех ты умеешь только косячить.

Он нагнулся и поцеловал любимую жену в лоб. После чего добрался до лежащего на комоде смартфона и кого-то набрал. Сказав собеседнику всего четыре слова:

– Привет. Завтра в десять.

А завтра у них суббота – вспомнила Тата, спуская поджатые ноги на пол. Выходной. Самое время для авантюр: впереди два дня.

– Я договорился с твоим шефом, что тебе нужен отпуск, – услыхав её мысли, предупредил муж.

– Иго, – укоризненно нахмурилась она. – Я не могу. У меня куча работы. Я обещала.

– А Борька считает, что они обойдутся без сонной мухи, за которой приходится подбирать хвосты.

– Он тебе не Борька, а Борис Егорович, – обиделась Тата на шефа, обсуждавшего её за спиной.

– А я тебе муж, – донеслось в ответ уже из кухни. – Который с утра не ел.

Пришлось отложить обиду на потом: мужчин и котов нужно кормить вовремя. Когда те начинают промышлять на кухне самостоятельно, уборки впятеро больше.

Субботнее утро началось с одиночества. Разорванная кошмарами ночь, заставила её проспать аж до девяти часов. Когда с трудом разлепила веки, постель рядом уже давно остыла.

Тата прошлёпала в ванную, где запланировала долгий заплыв с пеной и книгой. Но вспомнила вчерашний разговор и в душ слетала ракетой минут на пять. Игорь уже возлежал в спальне для гостей под куполом установленной там капсулы: серьёзный и неподвижный, как мумия Тутанхамона. Системник напротив бархатно шумел на пределе слышимости. Огромный монитор менял картинки на своё усмотрение.

Заглядывать в него не стала – это, как подглядывать в замочную скважину: противно и опасно. На кухне обнаружила гору остывшего омлета, посыпанного окаменелыми хлопьями тёртого сыра. Есть такое невозможно – выбрасывать еду не приучена. У неё две бабушки страшно голодали в Великую Отечественную. Хотя их мама кормила маленьких дочерей чуть не собственной жиденькой кровью.