Осколки вечности в Академии Судьбы - Княжина Елена

– Прошу!

Понимала, конечно, что уязвленный зверь готов биться до последнего. Но во сколько смертей будет оценена наша свобода? И готова ли я заплатить немыслимую цену?

Щиты ищеек лоснились магией, по изящному плетению перебегали извилистые молнии и отдельные искры. Мужчины осторожно обступали нас, зажимая в кольцо.

На их форме не было отличительных знаков – ни брошей «Братьев», ни бусин «Сынов»… И запаха карри, растекшегося по Румынским Дебрям, я пока не ощущала.

Скольких Эрику придется убить, чтобы прорвать стену из щитов? Сначала ламбикуры, а теперь вот – воины Совета. Их больше, они подготовлены… и обезволенными не выглядят, пришли за нами вполне добровольно. Подчиняясь приказу Верховного.

Если отец сообщил о моей пропаже, по нашему следу пустили ищеек. А значит, будет суд, законное разбирательство… Вовсе не новая клетка. Так?

– Ох, ягодка… Как вы наивны! – фыркнул Валенвайд и закатил глаза.

Оценив шансы отбиться, он опустил жезл, подошел и порывисто вжал меня щекой в твердую грудь. Ламбикур в руках надсадно охнул, сплющившись в пернатый блин.

– Как наивны… – заведенно повторял Эрик. – Это сладко. Это подкупает. Но вы должны открыть глаза, моя маленькая оранжерейная роза.

– И что увидеть?

– Что это не форма Магтрибунала. И не цвета Совета, – поглаживая глупую меня по волосам, шептал Эрик. – И на службе Эстер-Хаза не состоят обезволенные ламбикуры.

– Не состоят, – признала я, шмыгая носом в баклажановые кудри обморочного птица.

Тогда кто за нами пришел?

Через вампирское плечо я видела, как кольцо стражей сужается до неприличного. Маги глядели напряженно, ожидая от бешеного кровососа любой подставы. Но он просто стоял и прижимал меня к себе.

– Ваш папаша преступил один из главных законов Эстер-Хаза, ягодка. Использовать и подчинять ламбикуров запрещено, – язвительно напомнил Эрик. – Полагаете, это люди следователя Шо или ищейки Совета? И будет официальное слушание о похищении?

– Но вы говорили… что явятся маги-менталисты, устроят допрос, полезут мне в голову…

– Это был бы лучший вариант. Но нам не повезло, – отрывисто выдохнул он.

Значит, папины боевые маги. Банковская стража, сменившая черные и бирюзовые ливреи на удобные походные плащи.

Отец направил за нами личную армию. Зачем? Вернуть Эрика в клетку, а меня – к алтарю? Или он сразу запихнет дочь на брачное ложе с Расковым?!

– Тогда почему вы опустили жезл? – ужаснулась я. – Зачем вы меня послушались?

– Я потеряю контроль, обнажу клыки, полетят искры… Вас заденет. Я знаю стерву Судьбу, точно заденет. Уж она постарается. Потом себе не прощу, – хрипел он мне в ухо, нежно оцарапывая кожу зубами. – Мне еще слишком долго жить.

С опаской глядя на вампира, прижавшего девушку-первокровку к груди, бойцы резко сели на корточки. И синхронно ввинтили в землю цилиндры, выточенные из мутного хрусталя.

Тут уж и глупая милая леди догадалась, что оказалась в ловушке. От цилиндра к цилиндру закрутился вихрь, нас подкинуло в воздух и призвало… тролль знает куда.

Глава 2. Аптека

Телепортационный смерч вышвырнул нас на задворках солнечного Эстер-Хаза. Я не сразу поняла, куда. И только оглядевшись приметила слипшиеся в поцелуе балконы Аптечной улицы…

Круглая брусчатка лоснилась и бликовала, как маслом смазанная. Тут и там из стыков между камнями выглядывали голубые кристаллы. Нас переместили на заговоренную площадку для папиного магомобиля. Словно банковский экипаж, набитый ценностями!

Продолжая прижимать к себе раненого птица, а себя – к грозно скалящемуся вампиру, я осмотрелась. Стая за нами не последовала. Обезволенные ламбикуры остались сматывать сети и щелкать клювами в Румынских Дебрях.

Я поежилась от холода, пронзившего позвоночник от шеи до пятой точки. Слишком странно вокруг. Тихо до отвращения.

В солнечный полдень Эстер-Хаз кипит жизнью, шумит сотней голосов, пахнет невообразимой смесью ароматов… Неподалеку от Главной Аптеки располагалась редакция «Трибьюн», с другой стороны обычно галдел столичный Базар. Но улица, на которой мы высадились, была пуста.

Точно в жутком кошмаре, когда ты мечешься по темным проулкам и не встречаешь ни одной живой души…

Звуки заглохли. Затаились запахи. Только стража в невнятной темно-серой униформе топталась вокруг. Бойцы были настолько безликими, что я не опознала – это прежние или уже другие? Отправители или встречающие?

Как грамотно, как слаженно они все провернули!

И как умудрились отсечь от зоны телепортации целый шумный, бурлящий, деятельный Эстер-Хаз, замирающий лишь к ночи!

Я думала, у папы длинные руки? О нет… Они у него бесконечные, многочисленные, точно лапы китайского змеепаука!

И мы с Эриком только что попали в его липкую серую паутину.

– Без паники, куколка. Это еще не подвал, – пробормотал Эрик, бегло оценивая обстановку.

Он пересчитал бойцов, поглядел каждому в глаза. Принюхался, определяя самого аппетитного. Напряг мышцы, готовясь к прыжку, схватил меня за руку, накрепко сплел пальцы…

Мы полетим? Я и ползти готова, мимикрировав под юркую незаметную змейку.

Да, наверное, это лучший выход. Не мог папа загипнотизировать целый город – на площади, у заповедника или на улице с кофейнями должны найтись люди. И до здания Верховного Совета тут всего ничего. Уж лучше сдаться властям, чем спуститься в банковское подземелье за дверью без глазка.

– Без резких движений, Эрик, – раздалось сверху, прямо над нашими макушками. – Будет обидно, если мне придется пожертвовать родной дочерью, чтобы изловить сбежавший «ингредиент».

Папин голос я легко узнала – елейно-паточный, пробирающий до мурашек. И не сразу заставила себя поднять лицо.

Отец стоял на балконе аптекарского дома, опираясь на тонкие кованые перила и подставляя одутловатое лицо весеннему солнцу.

– Вероника, дочка, отойди от зверя за спины моих людей, – велел граф, поглаживая пузо, обтянутое зеленым сукном. – Твоя жалость к полукровым тварям сейчас ни к чему: он опасен.

Отец махнул жезлом, и два стража оторвались от безликого серого конвоя. Ухватили меня под локти и, подломив легким тычком колени, потащили назад.

– Нет, папа… Нет! – заорала я на всю улицу.

Я болтала ногами, цеплялась за руку Валенвайда, второй прижимала к себе сверток с ламбикуром.

Почему свободная пресса так глуха, когда средь бела дня чинится беззаконие?

– Я готов пойти на жертвы, а ты? – проскрипел отец свысока.

По скулам Эрика пробежала болезненная судорога, виски раскрасились венами, и он медленно выпустил мою руку. Поморщился, сжал пальцы в кулак, темнея под моим обвиняющим взглядом.

Как можно меня отпустить, как? После всего, что случилось под пляшущим каменным сводом?

– Вот так, клыкастый, – похвалил отец. – Вот так. А теперь будь послушным…

– Аррр! – рыкнул Эрик и жутко оскалился.

С двух сторон к нему приближались стражи, разматывая заряженную ловчую сеть.

– Тише, звереныш, тише, – граф помахал потной ладонью, прибивая воздух перед собой. – Не так легко было найти твою уязвимость. Но теперь уж я не промахнусь.

На балконах соседних домов показались пестрые пятна. Зеленый шелк, золотые ленты, красная роспись… И загорелые, белозубые лица, нашептывающие гипнотическую песнь.

– Интересное открытие. Древний магический гипноз слабо действует на первокровок. Капля едва покоряется, но если чуть-чуть обезволить «Имморой», то легкое внушение возможно, – лениво пояснял отец. – На ламбикуров и иные разумные расы эффект тоже сомнительный. Но при длительной парализации… Однако я отвлекся. Лучше всего он действует на полукровок. Безотказно, да, Валенвайд? Что думаешь о нашей находке?

– Думаю, Солине не нужно столько братьев. Давно пора проредить самозваную «семейку», – истекая потом, прошипел Эрик.

Его скрутили прямо у меня на глазах.

Методично сцепили за спиной руки с заострившимися когтями. Окутали сетью, толкнули на землю, заставив Эрика упасть на колени. Папа с балкона наслаждался зрелищем… и тем, что его вижу я.