Мой сын маг - Сташеф (Сташефф) Кристофер Зухер

— Неплохо, конечно, — невесело улыбнулся в ответ Савл. — Как думаешь, они обрадуются, узнав, что их внук — принц?

— Обрадуются, учитывая, кто королева. — Мэт почувствовал сильнейшие угрызения совести. — Вот только плохо, что мы поженились без их благословения...

— А как бы ты, интересно, мог получить их благословение? Ты что, мог послать за ними лимузин, чтобы их доставили в церковь, на ваше венчание?

Мэт посмотрел на друга, и неожиданно в его глазах вспыхнул огонек.

— Мог бы. Да, мог бы!

Савл присмотрелся к другу и поежился.

— Мне знаком этот взгляд. Когда ты в последний раз вот так смотрел на меня, ты занимался переводом непереводимого пергамента, и к чему это привело?

— Как это к чему? У меня чудесная жена, мой сын — принц, и в этой стране я занимаю положение, уступающее только самой королеве! Если бы все мои мечты сбывались так же...

— Если бы да кабы, — перебил друга Савл. — У тебя просто талант изобретать опасные идеи, дружище.

— Опасные? Это у меня-то, соискателя докторской степени по истории литературы? Как это, интересно, поэзия может быть опасной?

— Может, и еще какой опасной — в мире, где колдуют стихами, а литературная критика равна теоретической физике. Ну, какую бомбу ты готовишься взорвать на этот раз?

— Ну... если я сумел переместиться сюда, следовательно, я мог бы переместиться и обратно, верно?

— Прости его, святой Монкер! — воскликнул Савл, возведя глаза к потолку.

— Разве святой был бы против того, чтобы я уделил внимание отцу и матери? Савл, ведь прошло уже целых пять лет! Пять лет они ничего не знают обо мне! Они наверняка сходят с ума!

Игла уже не колола в сердце, а прямо-таки буравила его.

— Не сокрушайся так, — утешил друга Савл. — Ни о каких пяти годах не может быть и речи. Вспомни: на Земле прошло всего четыре дня с тех пор, как ты исчез, а я тебя хватился, а здесь за это же время прошло два года.

— Здесь время течет быстрее? Значит, дома прошла всего-то неделя?

— Вот именно, неделя, а ты находишься за сто миль от дома, в университете! Ну и почему твои предки должны сходить с ума?

— Да... волноваться нечего, — рассеянно кивнул Мэт. Посмотрев на гуляющую в саду Алисанду, он немного успокоился. — Ты прав, чего им тревожиться.

— Хотя — не знаю. Когда я им звонил, твоя мать попросила, чтобы я разыскал тебя в кампусе. Кстати, ты мне никогда не говорил, что она — эмигрантка.

— Да. Она удрала с Кубы, когда Кастро... — Мэт не договорил и испуганно уставился на друга. — Так ты с ней разговаривал?

— Ну не то чтобы... По-испански я говорю еще хуже, чем твоя мама по-английски, так что...

— Ты звонил моим родителям?

— Ну конечно, я тебе так и сказал! — Савл нахмурился. — Естественно, звонил, я же тебя искал — ты исчез, как сквозь землю провалился — ни слуху ни духу! Ну и первое, что мне пришло в голову, — так это то, что ты мог уехать домой!

— Значит, ты все-таки растревожил их! Теперь они точно думают, что я пропал!

— Послушай, я только попросил тебя к телефону, — возразил Савл. — Я даже не сказал, откуда звоню, и ни словом не обмолвился о том, что ты пропал!

— Ты не знаешь мою мать! Если на других людей волнение находит приступами, то у нее это хроническое! Она начнет волноваться, позвонит в университет и все узнает!

— Знаешь что? Не морочь мне голову! Как это, интересно, она может что-то узнать, если она не говорит по-английски?

— Будет приставать ко всем, пока ей не найдут того, кто говорит по-испански. Она у меня женщина смекалистая.

Савл закатил глаза:

— Доктор Корбински!

— Вот-вот. Эта точно говорит по-испански, и она — в той самой коллегии, перед которой я должен был защищать докторскую диссертацию. Мне только этого не хватало — моя сверхзаботливая мама плюс доктор Корбински — тоже паникерша заядлая, я тебе доложу... они вместе такое там поднимут... Нет, Савл, мне непременно нужно попасть домой!

— Точно. Верно. Ты прав, старина. — Савл изо всех сил старался немного унять пыл старого товарища. — Одна загвоздочка — где тут автобусная остановка?

— Спрошу у Короля-Паука. Он знает, как это сделать.

— Ясное дело, — усмехнулся Савл. — Осталось только найти его.

— О, я знаю, что он за мной приглядывает — и кстати говоря, за всеми нами, если уж ты о нем упомянул.

— Я? Я не упоминал.

— Не важно. Он ничего не упустит — ну там, всякие мельчайшие подробности и все такое прочее.

— Так я, значит, подробность? Деталь?

— Савл. — Мэт опустил руку на плечо друга. — Но это же надо понять. В космической схеме порядка вещей...

— Мы — всего лишь детали? Как же иначе? Ты мне лучше скажи, как ты собираешься с ним связаться? Подойдешь к первому попавшемуся паучишке и скажешь: «Соедини меня с боссом». Так, что ли?

— Если бы мне пришлось так поступить, я бы не удивился, — ответил Мэт, но ты понимаешь, как это важно, или нет?

— Почему ты меня спрашиваешь? — пожал плечами Савл и кивнул в сторону прогуливающейся в саду Алисанды. — Твой сюзерен — она, а не я.

К своему сюзерену Мэт обратился вечером. Его сюзерен ответила «да».

Выглядело это так: Алисанда залилась слезами и заявила супругу, что он настоящий зверь, если заставил свою мать страдать и мучиться неведением так долго. Тогда Мэт принялся убеждать жену в том, что для матери прошла всего неделя. Это несколько охладило пыл Алисанды, но она все равно продолжала называть мужа каменным истуканом — как он только мог столько времени не вспоминать о родителях!

Если честно, Мэт с ней был согласен.

На следующее утро Мэт разыскал одежду, в которой был, когда впервые попал в Меровенс. В свое время он смотался за своими вещами в развалины замка Саессы — он словно чувствовал, что когда-нибудь и зачем-нибудь ему понадобится его старая одежда. Он проверил карманы и убедился, что все на месте — бумажник, ключи, мелкие деньги. Мэт надел белую рубашку, брюки, туфли и спортивную куртку. Просто поразительно, как это в свое время Савл соизволил заговорить с Мэтом — Савл, который не вылезал из голубых джинсов, парусиновой рубахи и ковбойских полусапог. Но вообще-то Савла всегда больше интересовало, что у человека в голове, а не то, что он на себя напяливает.

Чаще всего форма совпадала с содержанием. Но время от времени Савл проникался уважением к людям, которым плевать было и на то, и на другое. К слову сказать, Мэт всегда одевался препаршиво.

Мэт вышел из замка, когда на паутине еще серебрилась роса, отыскал в саду самую большую сеть и обратился к оккупировавшему ее ткачу:

— Мне бы хотелось переговорить с Королем-Пауком, если он не занят. Хочу потолковать с ним насчет возвращения домой — в мой настоящий дом, точнее говоря.

Солнечный луч упал на капельки росы, они засверкали, и вся паутина преобразилась, превратившись в настоящую драгоценность. Мэт не мог отвести от нее глаз, и ему вдруг показалось, что сверкающая паутина окутала весь мир вокруг пего. Солнечные лучи играли и переливались в каждой росинке. Мэт погрузился в эту красоту, затаил дыхание...

Прошла секунда, еще одна... паутина угасла. Все стало обычным, только паук по-прежнему сидел посередине — равнодушный и безучастный к чему бы то ни было.

Мэт огорченно вздохнул, повернул голову и...

...И вытаращил глаза.

Угловой магазинчик был на своем старом месте. В нем уже много лет ничего не менялось — менялись только ярлыки на вещах. Каждый год, приезжая в гости к родителям, Мэт с радостью отмечал, что магазинчик выглядит точь-в-точь как раньше.

Домой? Он попал домой? Ну конечно, а как же иначе? Король-Паук, чья сеть, сплетенная из силовых полей и людей, простиралась так широко, что захватывала Землю во всех альтернативных универсумах, сработал с потрясающей скоростью.

Мэту показалось, что все вышло уж как-то слишком легко — учитывая, сколько времени ему когда-то пришлось потратить на расшифровку сложнейшего стихотворения на клочке пергамента. Ведь только переведя эту головоломку, он попал в Меровенс. Вдруг у Мэта появилось неприятное чувство. Он не мог отделаться от ощущения, что к его лодыжкам и запястьям привязаны тоненькие ниточки. Им снова манипулировали. Уж не Савл ли надоумил его отправиться домой?