Хранители магии - Стивермер Кэролайн

— Я попытался воспользоваться такими же аргументами относительно бренди, — добавил Лэмберт. — Я храбро сражался, но почему-то мое мнение в расчет не приняли. Если бы не ходатайство миссис Брейлсфорд… Я здесь новичок и очень ценю ее заботу обо мне.

Джейн долго рассматривала Лэмберта, прежде чем ответить. Лэмберт ожидал, что она ухватится за слово «новичок», но вместо этого она сказала:

— Тогда вы идеальный гость. Для вас что угодно окажется настоящим приключением.

Лэмберт принял вызов, содержавшийся в тоне Джейн, с полной невозмутимостью:

— Общество миссис Лэмберт само по себе опьяняет. Думаю, более сильное возбуждение здешним ученым мужам не понравилось бы.

— Да, не понравилось бы.

Джейн не просто повторила его слова — ее невозмутимое выражение лица стало точным отражением его собственного, но за ее серьезностью сверкнул лучик веселья. Лэмберт проникся к девушке симпатией.

— Правда, он просто душка? — спросила Эми у Джейн. — Но все время так разговаривает. К несчастью, ни он, ни Роберт не обращают ни малейшего внимания на естественное женское любопытство. Но то, чем они занимаются, связано с огнестрельным оружием. Мистер Лэмберт — настоящий ковбой, но он здесь в качестве профессионального стрелка. Бьет без промаха.

Эми явно очень нравилось это выражение.

— Правда?

Джейн снова посмотрела на гостя с плохо скрытым удивлением.

Лэмберт все еще внутренне передергивался из-за того, что его назвали душкой. Не успел он ответить, как Эми продолжила:

— Он гастролировал с шоу кайова [2] Боба «Настоящий Дикий Запад», но когда понадобился в Гласкасле, то любезно согласился приехать и пожить здесь. — Эми тепло улыбнулась Лэмберту. — К счастью для нас.

— Угу. Ну, на самом деле его зовут не Боб, и он на самом деле не кайова. Но этот парень был так добр, что принял меня и показал, что к чему, — ответил Лэмберт. — Я пришел на пробы просто за компанию с другом. Мой друг получил место сразу, потому что он мастер кидать лассо и ездить верхом, а потом подговорил меня пострелять чуток, ну, чтобы попробовать. Короче, меня взяли. И я всегда буду благодарен кайова Бобу за то, что он дал мне шанс.

— Очень мило со стороны мистера Боба. А вы давно мечтали пробиться в шоу-бизнес? — спросила Джейн.

— Не-а. Но мне это понравилось больше, чем то, чем я занимался до этого. — Лэмберт не дал Джейн возможности спросить его, что это было за занятие, решительно продолжив: — Я ведь благодаря шоу смог посмотреть мир. Мы гастролировали по Америке, конечно. Несколько месяцев провели в Нью-Йорке. А когда кайова Боб решился устроить турне по Европе, я решил поехать с ним, чтобы еще больше повидать.

Джейн не сводила с него взгляда серых глаз.

— Если вам это так нравилось, что же побудило вас уйти и приехать сюда?

— Меня пригласили. Мы услышали, что в Лондоне каждый год проводят большое соревнование по стрельбе. Кайова Боб решил, что это помогло бы раззвонить о нашем шоу, вот я и записался. И не успел опомниться, как мистер Войси, мистер Брейлсфорд и другие ученые люди из Гласкасла пришли, чтобы заключить со мной контракт.

— Значит, вы победили в тех соревнованиях? — спросила Джейн.

— Ну конечно, он победил! — возмутилась Эми. — Иначе не был бы здесь.

Джейн была явно озадачена.

— Но ведь это шло вразрез с вашими целями — если вы ушли из шоу как раз в тот момент, когда о нем… «раззванивали»? Разве ваш наниматель не возражал?

— Сначала я подумал, что просто приеду сюда на пару деньков, все вашим ученым объясню и снова вернусь в шоу. Кайова Боб разрешил мне пропустить несколько представлений. А потом, когда я увидел Гласкасл и узнал о работе побольше, то решил задержаться — хотя бы ненадолго Кайова Боб мог бы заставить меня отработать срок соглашения, но он поступил по-джентльменски. Он отпустил меня и дал благословение.

— Поразительно.

В отличие от многих Джейн не стала подробно расспрашивать Лэмберта о повадках и обычаях индейцев, ковбоев или бизонов. Вместо этого она выбрала с блюда сэндвич с огурцами и начала поглощать с явным удовольствием. Лэмберт сам изумился своему разочарованию: он ожидал, что Джейн задаст ему более острые вопросы, а не те, к которым он успел привыкнуть. Какая жалость, что еда ее интересует гораздо больше. Нарушая молчание, Эми сказала:

— Джейн, как чудесно, что ты наконец погостишь у нас! Роберт будет очень рад. Он бы пришел на вокзал встречать тебя, если бы знал. Могла бы, между прочим, сообщить, что приезжаешь!

Удивившись, Джейн приостановила методическое уничтожение сэндвича.

— Конечно, могла бы. Хотя могла бы и пренебречь этим: я вполне на такое способна. Но в данном случае я ни в чем не виновата, клянусь честью, миледи. Вчера я из Лондона отправила телеграмму.

Эми нахмурилась.

— Правда? Как странно. Интересно, может, Роберт забыл мне сказать? Нет, он не забыл бы.

— Может, увлекся своими исследованиями? — предположила Джейн. — Телеграммы иногда пропадают. Не часто, готова признать. А где наш милый Робин?

Теперь пришла очередь Эми смотреть укоризненно.

— Ты же знаешь, он не любит, чтобы его так называли.

Джейн молча улыбнулась и стала неспешно выбирать следующий сэндвич со стоящего перед ней блюда.

— Сегодня он на приеме. Новый ректор принимает двух министров, и Роберта позвали ему помогать. Главная цель — установить более теплые отношения между теми, кто вырабатывает политику, и теми, кто проводит ее в жизнь. Я цитирую. — Эми озорно покосилась на Лэмберта и добавила: — Мистер Лэмберт пришел составить мне компанию, пока они трудятся над подогревом своих отношений.

Джейн с самым невинным видом раздумывала над этим высказыванием.

— Господи. Надеюсь, в такую погоду у них не должно возникнуть трудностей. — После секундного размышления она спросила: — А к которой группе себя причисляет Робин? Не к тем, кто вырабатывает политику?

Эми выглядела возмущенной.

— Джейн! Какие могут быть сомнения! Все официальное финансирование исследовательской программы Роберта идет непосредственно от министерства внутренних дел. Нет ничего более важного для наших государственных интересов.

— Да, явно нет смысла задавать вопрос о неофициальном финансировании. Ты не скажешь ничего лишнего. Надо мне все-таки выпытать у Робина, над чем он на этот раз работает, — задумчиво произнесла Джейн, обращаясь наполовину к себе, наполовину — к своей чашке с чаем.

— А были и другие разы? — попытался разговорить ее Лэмберт.

Казалось, Джейн довольна собой.

— Так случилось. Ему нужна была помощь, чтобы получить разрешение на поиски в одном из бретонских архивов. Я смогла протоптать ему дорожку, образно говоря.

— Ваша невестка сказала, что вы преподаете в школе во Франции. Это в Бретани?

— В Нормандии.

— А что именно вы преподаете?

Ответ прозвучал немедленно, и за серьезностью Джейн снова блеснуло веселье.

— О, квази-черепаховую арифметику: скольжение, причитание, умиление и изнеможение.

Лэмберт понял, что она что-то процитировала. [3] Это чувство он испытывал в Гласкасле часто, когда говорящий намекал на что-то кажущееся ему столь же знакомым, как алфавит. В девяти случаях из десяти аллюзия оказывалась настолько не относящейся к делу, что не стоило даже тратить усилий на ее разъяснение, а в десятом случае была слишком хитроумной или притянутой за уши, так что он все равно ее не понимал. Лэмберт уже усвоил, что быстрее и интереснее выждать и позже попросить разъяснений у друга, Николаса Фелла. В любом случае, оставляя подобные высказывания без внимания, он избавлялся от необходимости с показным интересом выслушивать последующее толкование. Лэмберт относился к этому как к бейсбольному матчу. Он — спортсмен, вышедший отбивать подачи и уверенный в том, что уж на следующем этапе непременно справится. Вот почему теперь он не отреагировал на блеснувшие глаза Джейн.