Карнивора (СИ) - Лейпек Дин

И тогда же внутри нее родилось решение — не спонтанное и восторженное, но холодное и рассудительное, чистое и ясное, как зимнее небо…

Далеко в Лесу Волк снова навострил уши — а затем слегка усмехнулся.

«Нет, мы никогда не будем идти с тобой одним путем, Тиласи», — подумал Волк. Но говорить ничего не стал. Он и так слишком много сказал этому брехливому отродью.

— Что ты сделала со своими волосами?! — воскликнула Лагит.

Марика, стоя на пороге хижины, неуверенно тряхнула удивительно легкой головой. Дора молчала и рассматривала дочь со сложной смесью восхищения, неодобрения, испуга и веселья во взгляде.

— Это чудовищно, — согласилась она наконец совершенно спокойно, и Марика выдохнула — значит, мама угадала, что она задумала. В последнее время между ними установилось особое взаимопонимание — не говоря ничего напрямую, они узнавали мысли и чувства друг друга, и, казалось, чем сильнее скрывал правду один, тем яснее она была для второго. Так Марика поняла, например, что письмо из Кастинии расстроило маму не только из-за нее, что в нем было что-то личное, о чем та не хотела говорить. И эта недосказанность неожиданно сближала их сильнее, чем любые разговоры.

— Иди сюда, — позвала Дора. — Я попробую это как-то исправить.

— Но зачем?.. — не унималась Лагит — и тогда Марика тихо и твердо сказала:

— Раз в Кастинию не берут девочек — я стану мальчиком.

— И ты думаешь, что коротких волос для этого достаточно? — голос Кейзы хлестнул, как крапива, через которую до того Марика пробивалась по заросшей тропинке.

Она пришла попрощаться, но и бабушка тут же вытянула все подробности их с мамой плана, и под ударами ее резких вопросов стройная и логичная история превращалась в сонм неразрешимых проблем. Они сидели на крыльце — старая ведьма и девочка-подросток. Солнце почти спряталось за макушками елей, и вечерний холод выполз из-за стволов, оседая на свежей траве сыростью.

— Конечно, этого недостаточно, — покачала головой Марика. — Но что я теряю?

Кейза нахмурилась.

— Что ты теряешь?

— Ничего. Самое страшное, что они могут сделать — вышвырнуть меня оттуда. Значит, хуже уже не будет, — Марика улыбнулась, и в этой озорной, и впрямь почти мальчишеской улыбке Кейза ясно увидела безрассудство юности — то самое, что увело у нее сестру, а позже — племянницу.

Но Марика не сбегала — она пришла попрощаться. Поэтому Кейза положила свою тяжелую, костлявую руку на спину девочки и сказала:

— Ты — Волк. А Волка нельзя вышвырнуть, это уж точно.

Марика кивнула. Встала, наклонилась и поцеловала жесткие, седые волосы бабушки.

— Прощай, кизи.

— Прощай, Моар.

Марика сорвалась с места и побежала прочь, а солнце мигнуло в последний раз, и сумрак окутал поляну, хижину на ней и Лес вокруг.

Далеко в Лесу ветви деревьев беспокойно зашуршали, тронутые мягким касанием ночного ветра. Но их никто не услышал. Их больше некому было слышать.

Потому что Волк и Лис покинули Лес.

Часть вторая

Друзья

I. Кастиния

Мир все-таки оказался необъятным. Чем дальше дорога уводила от дома, тем больше встречалось городов и деревень, полей и лесов, и тем сильнее раздвигались границы известного не только вдоль пути, но и во все стороны, открывая несчетное количество иных путей и возможностей. И взъерошенный подросток, что шел рядом с молодой ведьмой, жадно смотрел вокруг, рискуя свернуть себе шею в каждом городе и быть растоптанным на каждой переправе.

Марику удивляло и приводило в восторг буквально все. Дора видела в этой чрезмерной радости некоторую болезненность, но не пыталась успокоить дочь. А той казалось, что вместе с волосами она отрезала все свои страхи, сомнения, горечь и боль. Прошлое осталось за спиной, и расставание с ним оказалось легче, чем Марика предполагала. А впереди было будущее, неизвестное и желанное, и каждый новый поворот дороги манил, и каждый новый город обещал невероятные приключения.

Особых приключений, впрочем, на их долю не выпало, и все прошло предсказуемо и спокойно — во всяком случае, для Доры, которая знала, чего ожидать. Марика же наслаждалась и тем, что было, не особо догадываясь об обыденности их путешествия.

И наконец настал тот день, когда после очередного поворота дороги Дора поймала Марику за руку и сказала: «Смотри». И указала вперед — на белые башни Кастинии.

Если бы не долгое путешествие, Марика, возможно, сошла бы в столице с ума. Кастиния оказалась настолько огромной, несуразной, шумной и суетливой, что, не пройди они по дороге Кордону и Агер, потрясение было бы слишком велико. Но теперь Марика уже была готова — и с улыбкой вспоминала свое разочарование от Тремпа, который, как она теперь понимала, и впрямь мало чем отличался от деревни.

Они ночевали не в городе, где постоялые дворы были забиты битком и стоили слишком дорого, а в одном из пригородов, Сегаме, и после полудня вместе с толпой прошли через огромные белокаменные ворота, широкая пасть которых поглощала и изрыгала путников. В первый день Дора отвела Марику на главную площадь, в богатый квартал Авессин, где за высокими оградами стояли виллы знатных вельмож, показала вид на город с холма Монтабло.

— Но ведь у меня еще будет время все это посмотреть! — удивилась Марика, когда узнала, что они не пойдут сразу к школе магов, стоявшей на другом холме, Анк.

— У тебя — будет, — улыбнулась Дора — но у ее улыбки был тот же горький привкус, который Марика неизменно чувствовала теперь в голосе мамы. — Но у меня — нет.

Марика надолго замолчала после этих слов — и тень страха, исчезнувшего было на время путешествия, вернулась снова. Страха и грусти.

Будущее ждало ее, но прошлое все еще было рядом, в маминых сильных руках, в жестких светлых волосах, в твердом спокойном голосе. А когда и это останется позади — что останется у нее? Что будет ее настоящим?

«Кит, — думала Марика. — Я иду к Киту».

И от этой мысли ей становилось немного легче.

Чем выше они поднимались на Анк, тем сильнее Марику мутило от волнения. Она готова была в любой момент развернуться и убежать, и только уверенная походка Доры, ее размеренные шаги не давали это сделать. Подъем начался на широкой улице, но скоро дома закончились, и дорога запетляла серпантином меж деревьев, больше походивших на лес, чем на городскую зелень.

«Стоило идти в такую даль, — неожиданно подумала Марика, — чтобы снова жить в лесу».

Однако за следующим крутым поворотом показалась высокая каменная стена, а дорога выровнялась и пошла прямо под оградой. Кругом по-прежнему не было ничего — ни одного строения, ни одного человека, а стена с дорогой уходили далеко вперед, в темноту леса. Шаги гулко отдавались в давящей, почти оглушающей тишине этого странного места, и Марике стало казаться, что они всегда шли по этой дороге, вдоль этой стены, из ниоткуда в никуда…

Внезапно Дора остановилась, и Марика заметила в нескольких шагах от них небольшую деревянную дверь. Она обрадовалась и хотела было сразу открыть ее, но Дора остановила Марику покачала головой:

— Надо ждать. Сами мы туда не войдем.

Она послушалась, гадая про себя, как те, кто внутри, узнают, что они стоят здесь. Но спустя несколько мгновений дверь скрипнула, и из нее вышел высокий мужчина. Он был очень смуглым — Марика еще ни у кого не видела такой темной кожи — и его глаза смотрели цепко и жестко, совсем как у бабушки Кейзы. Темно-серый балахон скрывал фигуру, но Марика подумала, что он должен быть очень сильным. Мужчина окинул их взглядом и спросил коротко:

— Ученик?

Дора кивнула.

Мужчина снова взглянул на Марику, теперь уже внимательнее, и она испугалась. Ей казалось, что он видит ее насквозь.