Бешеный - Атеев Алексей Григорьевич Аркадий Бутырский

— Темно, это точно, но нам же на руку. А вообще-то, конечно, сроду отсюда никто не бегал, — Комар усмехнулся в потемках.

— А почему не бегали? — осторожно спросил Олег.

— Дураки потому что, вот и не бегут.

Ответ показался парню странным, но он не стал лезть с вопросами.

Они пришли к какому-то приземистому помещению.

— Подожди-ка, — произнес Комар. Он легонько звякнул ключами. Дверь распахнулась, и они вошли.

Именно здесь и охватила Олега оторопь. Если раньше он просто боялся попасться, влипнуть в неприятности, то теперь чувствовал себя совершенно по-дурацки. Таинственный человек находился в двух шагах, цель была достигнута, а Олег не знал, что же ему скажет. Здравствуйте, мол, пришел с вами пообщаться, порасспросить о судьбах России. Вздор какой-то! Нелепость, право! Мысли лихорадочно скакали в голове. Может, вернуться? Нет, уже невозможно.

— Ты чего встал? — шепотом произнес Комар. — Пошли, сейчас ты увидишь своего пророка.

Узкий коридор вел мимо ряда глухих тяжелых дверей. Все это до ужаса напоминало тюрьму.

— А кто за дверьми? — скрывая робость, спросил Олег.

— Больные, кто же еще, — отозвался Комар. — Разные здесь личности, но ни с одним бы я водку пить не стал, уж поверь мне! Не те это люди, слово даю. Вот с тобой можно, а с ними — ни за что!

Олег с опаской озирался на двери, за которыми скрывались столь зловещие личности.

— Сейчас, сейчас, — бормотал Комар, — где-то здесь.

Коридор казался бесконечным, бормотание провожатого не настораживало, напротив, навевало дрему. Олег непроизвольно зевнул. Сейчас бы притулиться где-нибудь, подремать. Голова стала сонной, безразличие овладело юношей.

— Сейчас, сейчас… — бормотал кто-то рядом, кто, он и сам не мог вспомнить.

Неожиданно перед ним выросла высокая фигура. Олег воспринял ее несколько отстраненно, будто и не опасность ему угрожает. Сонная одурь навалилась, затянула в густую, осклизлую глубину снов.

«Кто это, — вяло подумал он, — неужели тот, кого я ищу?»

— Так-так, — раздался незнакомый голос. — У нас посетители. Очень приятно, хотя несколько поздновато. Не совсем подходящее время.

— Это кто? — обернулся Олег к своему провожатому, но его не было рядом. Олег вяло удивился.

— Кто я такой? — переспросил незнакомец. — Разрешите представиться: заместитель главного врача этого почетного учреждения Степан Иванович Козопасов. А вы, если не ошибаюсь, учитель истории?

Олег молча смотрел на человека, не было сил даже кивнуть, возражать, броситься бежать в конце концов.

— А зачем вы к нам пожаловали? — продолжал задавать вопросы Козопасов. — Желаете кого-то увидеть? Кого же? Не Авеля ли? А может быть, Серапиона?

«Серапиона, Серапиона», — назойливо звучало в мозгу Олега, где-то он слышал это имя. Где же, кто такой этот Серапион?

В голове словно клубились облака. «Се-ра-пи-он», — колоколом отдавалось в ней. Сознание заволакивало туманом, и только окончание таинственного имени бухало в голове: «…он-он-он…»

Серапион выплыл на свет Божий так же таинственно, как потом и исчез. Раскопал его Сима-нович, числившийся кем-то вроде секретаря Григория Ефимовича Распутина. Однажды он пришел к старцу с сообщением, что на Рогожском кладбище обитает очень интересная личность.

Одной из обязанностей Симановича был поиск информации о разного рода «святых», «пророках», кликушах. Не то чтобы Распутин боялся конкуренции, этого как раз старец не опасался, его интересовало другое… Именно при общении с подобными фигурами и проснулся талант Святого черта, как его называли недруги. Сам долгое время скитавшийся по монастырям и святым местам, он прекрасно знал мир странников, паломников, юродивых. Большинство из них были, по его мнению, откровенными шарлатанами, жившими милостью легковерных купчих и мещанок, но встречались в этой среде, хотя и редко, типы необычные, вызывавшие почтение даже у компании, в которой они вращались. Еще в самом начале своей карьеры в Тобольске повстречал Распутин некоего старца, который предрек Гришке величие и славу. «Будешь ты у государя вместо иконы, молиться на тебя будет, а государыня руку тебе целовать будет», — так сказал Распутину старец. В тот раз Гришка только посмеялся, но пророчество очень скоро начало сбываться. Нет-нет да и вспоминал Распутин того старца. Не все тогда выспросил. А жаль.

Он и позже встречал людей, ставивших его в тупик. Будучи сам незаурядной личностью и, несомненно, обладавший паранормальными способностями, Распутин интуитивно чувствовал, что от общения с ними растет его мистическая мощь. Он как бы впитывал их силу. Не набирался опыта, не перенимал шарлатанские трюки, а именно впитывал неведомую энергию, помогавшую ему подчинять окружающих своей воле.

Для этого он и посылал пронырливого Сима-новича собирать информацию о всякого рода «кудесниках», как он их называл.

— На Рогожском, говоришь, — переспросил он у Симановича. — Это у кержаков?

— У них, — подтвердил тот. Его черные глазки маслено поблескивали, он беспрестанно вертел головой, стараясь не встречаться со сверлящим взглядом хозяина.

— Ну и… — поторопил тот, — чего ты все елозишь, точно шило тебе кто в зад тычет, давай дальше.

— Живет он на подворье, — продолжал Сима-нович, — славу имеет небольшую, потому что себя особо не выказывает, но кто с ним общался, те о нем очень высокого мнения.

— Ты что-то все вертишь, — Распутин недовольно крякнул и поднялся со стула. — Чего в нем такого великого?

— Обладает он странной силой, — шепотом произнес Симанович, — может предсказывать. И предсказывает настолько точно, что диву даешься.

— Тебе-то что он предсказал?

— Мне ничего, да я с ним и не встречался. Не допускают к нему больно.

— Что ж ты тогда тут мелешь, не видел сам, а туда же.

— Сам не видел, а дело его в известном учреждении читал и с людьми, которым верить можно, разговаривал. Предсказал он купчихе Сафоновой, когда ее благоверный скончается, и день, и час… Все сошлось.

— Ну-у, — насмешливо протянул Распутин, — купчихе… Я думал, он истинно зрячий, а ты — купчихе. — Он засмеялся. — Таких предсказателей на Святой Руси — пруд пруди! Да взять хоть Митьку. Обрубок гугнивый — и тот понимает, кому и что говорить надо! А таких док по купецким вдовам — как мурашей в лесу. Вон по папертям стоят.

— Зря вы так, Григорий Ефимович, — Сима-нович наконец посмотрел прямо на «старца». — На разных там кликуш дел в ведомстве его превосходительства генерала Джунковского не заводят. Да и на Митю он не похож. Вполне нормальный, как мне рассказывали, человек, кстати, семинарию закончил.

— Из духовных, что ли?

— Нет, из учителей.

— Так почему же на него глаз положили?

— Да из-за предсказаний все тех же…

— Ты давай не тяни, чего все вокруг да около, что он такое изрек?

— За полгода предсказал смерть Петра Аркадьевича, — Симанович сделал большие глаза и с торжеством посмотрел на хозяина: на-ко вот!

— Это Столыпина, что ли?

— Его-его, — подтвердил Симанович, — все сошлось до мельчайших подробностей.

Распутин потеребил бороду, задумчиво посмотрел на Симановича, голубые глаза потемнели, взгляд как бы ушел в себя.

— А не врешь? — неожиданно спросил он.

— Помилуйте, зачем?

— Что ж ты его не повидал?

— Пытался, да не пустили, рогожские-то бородачи, сами знаете… Надавить на них невозможно.

— Так он что, истинный кержак? — продолжал пытать Распутин.

— Да нет, насколько я понял, у него с Богом свои отношения. Он и не православный.

— Из ваших, что ли?

— В деле об этом сказано очень кратко, но можно понять, что он верит как-то по-своему.

— Уж не из хлыстов ли?

Симанович неопределенно пожал плечами.

— Ничего толком тебе поручить нельзя. За что только деньги плачу? Привези его в Питер.

— Никак невозможно, — Симанович скорчил гримасу, из которой следовало, что с великим бы удовольствием, но никак не получается.