Город (СИ) - Белянин Глеб

И наконец-то, будто бы судьба преподносила им слишком много плохого и решила преподнести хорошее, исследователи увидели что-то непонятное, но большое и с явными признаками присутствия здесь когда-то человека.

Эмиль махнул рукой и они ринулись со склона к сооружению. Щека выглядел в этот момент как самый настоящий цыплёнок.

Спустя пару минут они добрались до точки и увидели, что это был осколок здания. Здания, которое было возведено ещё в старом мире, но настолько высокое, что уголок его верхушки до сих пор выглядывал из-за сугроба. Ни дверей, ни окон, ни других отверстий, через которое можно было бы попасть внутрь здания, не было видно. Лишь брезент, зацепленный на угол этого сооружения и притянутый вниз, ничем не придавленный и не зафиксированный, но утопающий в снегу.

Эмиель осмотрел лагерь, дал команду отбоя.

Троица устроилась под рукотворным навесом, спасаясь от жуткого холода и вновь поднимающейся метели. Стянула с онемевших спин тяжелые рюкзаки и баулы, сложив их у входа под навес шалашиком.

Брезент, словно рука матери, укрывал их от всех невзгод, позволял Эмилю разжечь специальную лампадку, у которой они бы смогли переждать некоторое время и отдохнуть, вновь помечая себе нужное направление по карте. Чем Эмиль и занялся.

Пётр сидел в ожидании команды или ещё чего-то, а Щека с любопытством поглядывал на осколок здания, будто бы остриё ножа, потонувшее в снегу.

— А ведь всё-таки это руины старого мира, — заговорил Щека. — Всё-таки я был прав, под нами действительно находятся наши старые города. Нужно только раскопать их.

— Да уж, — вякнул Эмиль, разжигая лампадку. Голова болела и ему приходилось терпеть эту тягучую как смола, ноющую боль. — Раскопаешь такое.

— Один человек не раскопает, — задумчиво согласился Щека. — Но вот если пометить эту точку на карте, собрать бригаду с лопатами и придти копать, то может быть и получится.

— Вот именно, сейчас ты один, а помечать я ничего не буду, — быстро заговорил глава отряда, хмурясь и ёрзая от того, что никак не может управиться с огнём.

— Ах так? Не будешь? Тогда я сейчас сам всё раскопаю, — он встал, взглянул на свои локти, попробовал пошевелить руками и зажмурился от боли.

Эмиль лишь ехидно хмыкнул.

Щека не остановился, подошёл к зданию, не покидая навеса, и начал грызть снег локтями. Такой снег, который находился в пустошах, чаще всего можно было рыхлить и копать жить чем. Правда, Городской снег приходилось, если понадобится, колупать кирками, топорами и зубилами.

Пока Щека занимался своим копанием, а Эм грел руки у уже разожженного источника тепла, Лавина заглядывал в карту и утверждал, что они уже совсем рядом. Метель потихоньку усиливалась, начинала задувать под их раскидистый брезент.

— А вот интересно, — сказал Пётр. — Кто тут оставил этот брезент? Он ведь даже в снегу не зафиксирован, а просто вкопан. Очень ненадежная конструкция, но держится с виду отлично.

— Хочешь вытащить брезент и зафиксировать как надо? — Улыбаясь, задался вопросом Эмиль. — Держится и держится, не будем осиное гнездо ворошить, — он взглянул на Щеку и как-то недовольно поморщился ему в спину, так, как не морщатся в лицо.

Тот, в свою очередь, продолжал зарываться локтями в снег, точно в песок, откидывая его белые лохмотья в разные стороны.

— Эм… — Он вдруг отпрянул и задрожал всем телом.

— Чего?

— Эм!

— Что, не только руки, но ещё и мозг себе отморозил? — С улыбкой на устах спросил Эмиль.

— Эмиель! — Щека обернулся, его локти были запятнаны в крови.

Глава отряда рванул к нему, падая на колени у места, где тот копал снег. Из-за кусков липкого красноватого снега показалась часть куртки и рука человека. Эмиль схватился за неё, потянул на себя, но та была как железная, как намертво вкопанная в тело умершего деталь.

Тогда он позвал Лавину, и они вместе начали раскапывать белый, всё быстрее сменяемый красным, песок. Он поддавался хорошо, хлопья летели в разные стороны, а спустя пару минут они наконец-то откопали человека. В другой, тогда ещё зарытой, руке, он мертвой хваткой держал ружьё. Одет был как охотник. Вся его одежда была разорвана в клочья, а на самом теле почти не оставалось живого места — всё было изъедено и искусано.

— Это охотник, — проговорил Эмиль, заплетаясь и путая буквы. Так говорят смертники перед своей смертной казнью.

— Этого не может быть, — также безнадёжно вопросил Щека. — Охотничьи угодья… я не мог перепутать их расположение.

— Мог. Мы сейчас на охотничьих угодьях. Мы сейчас на территории зверей.

— Но как же этот охотник? Почему его съели здесь, вдали от их логова?

— Не знаю, Щека, не знаю. Я знаю только то, что нам нужно бежать. Уверен, — бросил за плечо Эмиль, хладнокровно вырывая ружьё из мёртвых окостеневших рук. — Что они уже давно учуяли нас. Чудо, что ещё не напали. Они уже идут по нашему следу.

Щека поднялся с колен, взгромоздил на плечи свой мешок и был готов совершить их последний марш-бросок до заброшенного дредноута. Пётр также стоял на ногах, сунув карту куда-то подполы своего рюкзака. Эмиль вцепился в ружьё, борясь с мертвым охотником.

Совсем-совсем рядом, будто над самым ухом, пробирая до костей, раздался вой.

Они на мгновение замерли.

— Уходим, — сказали Пётр и Щека одновременно.

Эмиль не выпускал ружьё из рук. Мертвец тоже.

* * *

— Слышал ли ты когда-нибудь о Саяно-Шушенской ГЭС?

Павел недоуменно покачал головой, не в силах определить к чему ведёт старик.

— Эта гидроэлектростанция являлась крупнейшей по мощности в России. Ключевое слово — являлась. Есть люди, которые полагают, что она не «являлась», а «является». Располагалась она на границе между Красноярским краем и Хакасией, стояла на реке Енисей, на реке, которая делила один город по полам, город старого мира. Знаешь ведь квартал Пепельный?

— Знаю, правда там сейчас ничего особо интересного и нету, кроме как обугленный зданий. Так зачем ты мне всё это говоришь, дядь Федь? — Паша слегка поправил кепи на лбу, почесал за ухом.

— Подожди и не перебивай. Пепельный квартал раньше носил иное название, а Пепельным он стал называться после того, как в нём произошло восстание, сопровождаемое пожаром. Восстание Красноярцев, той доли населения, которая за возвращение обратно в наши старые города, они утверждают, что из-за этой их Саяно-Шушенской ГЭС город не замёрз и не был погружён в вечный холод. Этому есть официальные подтверждения, которые я выискивал и вырезал в газетных колонках — их река не замерзала зимой. Значит, если она выжила, если за ней ещё ухаживают и следят, то это может быть настоящим Оазисом. Не такое, которое воображают себе в голове люди, выходящие за стену, охотники и исследователи, не слепая надежда в удачные повороты судьбы, а вполне реальное место. Как видишь, не я один хочу бежать из Города. Сейчас всех, кто говорит о подобном, ссылают на Чернодобывающую станцию куда подальше, но у меня есть связи, я знаю как минимум одного человека, который точно также хочет попасть на Чернуху. Его зовут Борис, он участвовал в том самом пепельном восстании, но его не поймали — мужик засел на дно и спрятался. Я знаю, где он прячется. Найди его, поговори с ним, он сможет помочь тебе попасть на Чернуху и спасти своих родителей. Тебе придётся вступить в игру охотников и волков.

— И где же он? — Ещё не зная соглашаться на это предложение или нет, спросил Павел Скрипач.

— В борделе. У него там есть одна особа, Мария, которая его прячет. Вот тебе туда и дорога. Займись этим пока тебе не найдут новую скрипку и снова не заставят сидеть здесь сутками.

— Ну, если честно, я не уверен, что хочу поднимать восстание, тем более не уверен в том, что у меня это получится, — он насупил брови. — Я как минимум ещё слишком молод для этого. В повстанческом пожаре гибли люди и ничего в итоге не поменялось, посадили нового Капитана, который такой же Капитан как и прошлый. Какой смысл поднимать восстание, если ничего не меняется?