Диана. Найденыш (СИ) - Щепетнов Евгений Владимирович

Диане разбили губу, надавали оплеух, от которых звенело в ушах, но она так ничего и не сказала. Ее у Злой мамы и сильнее били, больнее, так что побои от этих вонючих, грязных дядек для нее были совсем нипочем.

И от нее пока отстали. Толкнули в угол, и она сидела там на полу, сжавшись в комочек, обхватив колени руками и не глядя толпу гогочущих мужиков, с наслаждением поглощающих вкусную, сваренную феей похлебку.

Диана ждала, впав в полузабытье. Чего ждала? Она и сама не знала. Чего-нибудь. Лишь бы все закончилось.

***

— И кому же ты берешь? — лавочник лукаво усмехнулся — или сама так похудела? (он глянул на бедра Уны и помотал головой). Нет, все в порядке.

— Дочке беру — просто сказала Уна, и у лавочника отвисла челюсть:

— Дочке?! Какой дочке?! Ты же бесплодная!

— Кто такое тебе сказал? Я сказала? — холодно ответила Уна, и брови ее сдвинулись.

— Не сердись… говорили! Вроде как и ты говорила где-то на людях…

— Не помню такого! — отрезала Уна — И вообще, кому какое дело? Ну да, у меня дочка! Да, она жила в другом месте, а вот теперь нашлась! И будет жить теперь со мной! Все, к делу давай.

Она долго подбирала и трусики, и рубашечки, и носки с чулками, все, что нужно для того, чтобы нормально одеть маленькую девочку. Даже с запасом. На детях одежда как горит — это все женщины говорят. Да Уна и по себе помнила — вечно рвала платья, да тренировочные штаны с курткой. Но ей-то было просто — надо новые — бери. А тут…

Потом настала очередь платьев и бантиков. А из швейной лавки Уна перешла к обувщику. Хвала богам — валенок у него хватало, были даже меховые высокие сапоги для маленькой девочки. Уна долго колебалась, взять их, или нет, но потом отказалась от покупки. Стоят они дорого, а Диана из них скоро вырастет. Такие хорошо брать в большую семью — младшие будут донашивать. Хватит девочке и валенок, подшитых кожей и подбитых подковками, чтобы не скользили.

А вот сапожки для осени купила — хорошие, пропитанные жиром. Потом она с ними еще кое-что сделает, и вообще не будут промокать. Все должно подойти — прежде чем идти в деревню, Уна хорошенько обмерила Диану.

Часа три она ходила по лавкам, и в конце концов у нее за спиной образовался здоровенный такой тюк всяческого барахла. Сюда-то она шла пустая, вернее не шла, а бежала — Уна умела и любила бегать, даже по морозу, а вот отсюда придется тащиться медленно, как ломовая лошадь. Но ничего, всякое бывает. Не так уж и далеко идти!

Ей повезло. Почти половину пути она проехала в санях со знакомым возчиком Марвом, который ехал куда-то там по своим делам — вроде как на склад за лесинами. Склад находился в той стороне, куда надо было ехать Уне, на лесопилке. Лесопилка стояла на берегу реки — как и положено лесопилке. Откуда-то ведь надо брать энергию для работы пилорамы и остальных механизмов? Вот река и крутила ворот, а от ворота задействованы и все станки. В общем — прокатилась весело, с ветерком, обжигающим щеки, и совсем не устала.

Но все равно — к дому она подходила уже в темноте. И сразу обратила внимание, что свет в избе погашен. Уна сказала Диане слово, каким надо гасить светильник, видимо девочке надоел свет и она улеглась спать в темноте. Но ее почему-то неприятно удивило то обстоятельство, что девочка ее не ждала, преспокойно улегшись спать и убрав свет. Ей хотелось, чтобы ее ждали, чтобы окошко отбрасывало на снег цветные лучики сквозь стекла, которые она некогда купила на ярмарке, и за немалые надо сказать деньги. Зато красиво! Уна любила красивые, качественные вещи, и не пожалела денег на украшение своего жилища. В конце концов — она ведь не голодает! Может себе позволить небольшие чудачества!

Она хотела постучать, но передумала и решила проверить. Дернула дверь, и… она открылась! Ах, несносная девчонка! Взяла, да и нарушила ее прямое указание — ни при каких обстоятельствах двери не открывать! Только ей! И только после того, как она скажет заветное слово!

Уна шагнула через порог, сказала Слово для активирования светильника, и… больше ничего не успела сделать. В голове у нее будто вспыхнул пожар, и Уну накрыла беспроглядная тьма.

Вначале она услышала голоса. Грубые, мужские. Потом почувствовала холод. С усилием, преодолевая дурноту открыла глаза и посмотрела вокруг. Она лежала совершенно обнаженной на полу в своей избе, связанная по рукам и ногам, с кляпом вот рту, а вокруг нее стояли и сидели пятеро здоровенных звероподобных мужиков, один из которых показался ей знакомым.

— Привет, Уна! — оскалил зубы рыжий мужик. Двух зубов спереди у него не хватало, но Уна даже с бородой и беззубого его узнала: это был тот самый Шелег, который домогался ее, и которого погрыз Кахир. И который потом распустил о ней, Уне, мерзкие слухи. Он исчез из деревни больше пяти лет назад, и вот надо же — вернулся! И как вернулся!

— Небось, не рада? Или рада? — он снова оскалился — Но теперь не я буду первым! По старшинству! Вначале тебя возьмет вожак! Потом Гиваль! А потом уже я! Третьим буду! А когда мы с тобой закончив — возьмемся за девчонку. Гиваль очень любит маленьких девочек! Говорит — от них пахнет молочком! Когда мы с ней закончим — от нее будет пахнуть уже не молочком, а кровью! Но ты будешь жить, и увидишь, как она медленно и мучительно умирает. И это тебе расплата за твою подлость, проклятая колдунья!

— Хватит болтовни! — оборвал его тот, кого Шелег назвал вожаком — Нам нужны деньги. Ты покажешь где деньги. Покажешь, покажешь, не сомневайся! Потому что мы будем резать девчонку на твоих глазах! Я вначале отрежу ей уши. Потом — пальцы. По одному, по одной фаланге. Она будет кричать, просить мамочку о помощи, но ты ничего не сможешь сделать. Когда я отрежу ей все пальцы на руках — перейду на ноги. Если ты и тогда не сдашься — отрежу кисти рук, и дальше, дальше. Но умереть ей не дадим! В конце концов для Гиваля останется только тулово, но он найдет ему применение. Ведь найдешь, Гиваль?

— Найду! — мужчина резко, и нарочито неприятно расхохотался. Видимо он считал, что так будет страшнее и мужественнее.

— Вот видишь? Итак, где у тебя зарыты сокровища?!

Глава 5

Уна не плакала. Бесполезно плакать. Она расслабилась за эти годы безопасной жизни, и забыла главный свой принцип: всегда быть настороже. Всегда готовиться к худшему, даже если кажется, что вокруг все розово и сахарно. Ушла из дома, подходишь к нему после часов отсутствия — осмотрись! Нет ли тут засады? Не забрался ли кто-то в дом? Не ждут ли ее дюжие молодцы со стальными браслетами на поясе?

И вот она попалась. И кому?! Каким-то там разбойникам с тракта! Жалкой шайке! Ублюдкам, которые и меч-то как следует держать не умеют!

Уна мысленно застонала, закрыв глаза, и пропустила момент, когда острый носок мехового сапога вожака шайки врезался ей в бок. От боли Уну выгнуло дугой, она задохнулась, и с минуту перед глазами мелькали красные круги. Но лучше бы она сразу умерла. Потому что это было только начало.

Удары сыпались один за другим — безжалостные, сильные, но не такие сильные, чтобы убить или безвозвратно покалечить. Да, Уна знала — если выживет, будет долго мочиться кровью, но никаких разрывов внутренних органов у нее пока что не было. Уна чувствовала, знала это, корчась от боли и задыхаясь от спазмов в животе. Больно! Очень больно!

— Вот так! — удовлетворенно сказал вожак, утирая пот — Вы бы ее сейчас убили, а я ничего ей не повредил, но при этом получила она по-полной! И это только начало! Не зря я учился у костоправа! Знаю, как и куда бить!

— Да, ты голова! — с восхищением подтвердил угрястый Гнус — Вожак, а когда мы ее трахнем? Я без бабы уже месяц! У меня все просто зудит!

— Это от вшей у тебя зудит — хихикнул Асан, и уже серьезно обратился к вожаку — Старшой, Гнус пускай последним ее дрючит! От него вшей нахватаем! Он сам жаловался, что завшивел! Нам только этого не хватало!

— Гнус, точно — вши? — подозрительно спросил вожак, и Гнус покраснел, забегал глазами.