Пекарь-некромант. Часть 1 (СИ) - Федин Андрей

— Почему обе?

Продавщица улыбнулась.

— Так… молоко вам принесли, мастер Карп.

Запретил продавщице говорить вдовушкам о том, что я вернулся домой. Да и вообще: велел ей сворачивать торговлю, тем более что и торговать-то уже нечем. Хлеб, по словам Лошки, сегодня закончился примерно в то же время, что и вчера, хотя Полуша напёк его вдвое больше. Покупатели весь день шли сплошным потоком. Завтра продавщица уже с утра ожидала наплыв клиентов — тех, кому сегодня наших караваев не досталось.

Выпроваживать Лошку я не стал — разрешил ей задержаться в пекарне, помочь Полуше. Пусть пекарь в её помощи и не нуждался: она скорее отвлекала его от работы, хотя парень вслух этого и не признавал. Но у Лошки читалось на лице: она не уйдёт домой, пока не выяснит, как я выкручусь из сложившейся ситуации. Вот только я не собирался «выкручиваться».

«Кто и что мне принёс раньше оговоренного времени — меня мало волнует, — сказал я, мысленно обращаясь то ли к профессору, то ли сам к себе. — Женская непунктуальность раздражала меня ещё в прошлой жизни. Почему за временем не следят они, а искать выход из глупой ситуации должен я? Нет уж. К счастью, я теперь не женат. Погода на улице замечательная. Подождут».

Мэтр Рогов промолчал: не уловил вопрос в моих словах.

Я и не ждал его ответа. Не до болтовни: весь план на вечер трещал по швам.

Первым делом я поднялся наверх, в своё жилище. Выглянул в окно: дамочки терпеливо ждали, не ссорились — мило беседовали, стоя под кроной клёна. Сменил одежду, налил в склянку вино («закваску» для опары) — воспользовался тем, что мог не выдавать своё присутствие зажжённым светом, благодаря последним лучам заходящего солнца, проникавшим в комнату через окно.

Кошель с привидением я бросил в сундук — большой, громоздкий и тяжёлый, доставшийся мне в наследство от старого пекаря. У мастера Потуса в сундуке хранилась всякая бесполезная мелочь, вплоть до треснувших деревянных пуговиц. Я заменил хлам старика своим богатством: документами, мешочками с монетами и драгоценными камнями — теперь ко всему этому добру добавил ещё и пленённого призрака.

Вернулся в пекарню. Полуша там рывками метался по залу, точно зверь по клетке, заламывал в нетерпении руки — дожидался меня, не особенно прислушивался к болтовне продавщицы. Склянку в моей руке пекарь встретил едва ли не как манну небесную. Он не поинтересовался ни результатом моего похода в дом его родни, ни судьбой своего призрачного предка — сразу потащил меня к тазам с опарой для теста.

Капли вина, что упали в тазы, вернули Полуше покой и хорошее настроение. Работа в пекарне закипела. А от пекаря посыпались просьбы о том, чтобы завтра снова увеличить количество нашей продукции. Но я ответил ему отказом: того и гляди парень перетрудится — где я тогда найду ему замену? А нанимать дополнительный персонал мне совершенно не хотелось.

Перевёл разговор на свой поход в дом Полушиного семейства. Вернул парню ключи, заявил, что выполнил его просьбу — обработал своим раствором комнаты. Сделал вид, что не уверен в конечном результате своей работы, предложил, чтобы Полуша сам наведался в родной дом — разузнал, как там и что. Сослался на усталость и занятость — отправился готовиться к встрече с вдовушками.

До темноты я успел при помощи заклинаний профессора привести в порядок простыню. На это ушло не так уж мало времени — «трах-тибидох» снова не случился. В следующий раз не стану так заморачиваться — воспользуюсь услугами прачки. На чистку одежды я махнул рукой: поздно, да и не собирался я идти на прогулку. Наскоро сполоснулся, заставил Мясника окутать меня запахом «весенних фиалок». Почему именно весенних, я так и не понял — решил не тратить время на выяснение этого вопроса.

К вдовушкам вышел, благоухая приятным ароматом, почёсывая голую грудь (рубаху признал непригодной — ладно, хоть чистые штаны отыскал).

Дамочки слегка ошалели от моего внешнего вида (видели бы они, каким я вернулся домой!). Но не онемели — обрушили на меня настоящий поток из слов. Отчаянно стараясь не смотреть на мои соски, они заявили мне, что… гарантируют бесперебойные поставки молока. Пообещали, что молоко у меня будет чётко по расписанию, без перерывов, лучшее… из доступного мне ассортимента. Пусть и не первой свежести, но необычайно вкусное! Взамен же от меня хотели лишь, чтобы я не связывался с прочими поставщиками молочной продукции.

Я посчитал условия вдовушек вполне нормальными и выполнимыми. Не ставил для себя целью попробовать всё молоко в городе. Но помнил ещё по прошлой жизни, что соглашаться с женщинами — путь в пропасть. Поэтому заявил своим гостьям, что пока не могу ничего обещать: не умею определять вкусовые качества на запах — сперва я то молоко попробую… несколько раз. И только после этого определюсь с выбором фирмы доставки. Точнее, решу: устроят ли меня два конкретных курьера.

Понял, что поступил правильно: судя по решительным выражениям на их лицах, женщины намеревались всерьёз побороться за право считаться надёжными поставщиками. А значит, бодяжить молоко водой они точно не станут. Будут бороться за клиента по всем законам свободного рынка — не покладая ни рук, ни ног… Что меня вполне устраивало. Как нравилось и то, что стану работать не с одной, а с двумя одновременно. Это не позволит вдовушкам уверовать в свою исключительность.

Решение пообещал вынести в ближайшие дни.

Ну а пока… кувшин с молоком принесла только одна женщина.

Утром я по сложившейся традиции первым делом заценил витавший в воздухе аромат хлеба (в этот раз к нему добавился запах «весенних фиалок») и задал ставший уже привычным вопрос:

— Чем там занято наше привидение?

Зевнул, двумя пальцами собрал с подушки оставшиеся после вдовушки длинные рыжие волоски, бросил их на пол.

Женщину я выпроводил ещё затемно.

Да она и не просила оставить её до утра. Сама подорвалась, едва только я сполна расплатился за молоко. Поверх ещё влажного тела натянула сарафан, воровато посмотрела сквозь оконное стекло на тёмные окна соседних домов; заявила, что ей «пора бежать».

«Кружит над пекарней», — ответил профессор.

— Пусть кружит, — сказал я, — пусть присматривает за Полушей. А то мой пекарь так и норовит всю муку за один день израсходовать. Сделать бы из нашего мёртвого мастера Потуса управляющего… Как считаешь?

«Хочу вам напомнить, юноша…»

— Помню, помню, мэтр! Без твоего супер передового и навороченного оборудования это невозможно. Можешь не повторять. Ну да и ладно. Я пока сам с работой справляюсь.

Вставил ноги в сапоги.

Прислушался к доносившимся из магазина голосам. Мне показалось, что сегодня их больше, чем обычно. Неужто весь город с утра прибежал за хлебом?

«Чувствую, у нас снова намечается рекордная выручка, — сказал я. — Вот, что бывает, мэтр, когда во главе предприятия становится опытный и умелый руководитель. Даже не смешно. Такое чувство, что они все надо мной издеваются».

Вздохнул.

«Так мне ещё и самому с утра до вечера вкалывать придётся, чтобы прокормить эту голодную ораву. Дикий город! Вот где мне следовало продавать свою качественную, удобную и почти не вонючую китайскую обувь — быстро бы разбогател».

Рубаху я привёл в приличный вид, воспользовавшись ускоренной магической стиркой профессора Рогова. Пообещал себе расширить гардероб, чтобы ни при каких обстоятельствах не оставаться без чистой одежды. Ведь я теперь солидный городской человек, а не деревенский оборванец.

В пекарню спустился при параде, но всё ещё позёвывая. После яркого солнечного света, что наполнял мою спальню, освещение в зале показалось мне тусклым. В разогретом воздухе витал аппетитный запах свежего хлеба и кисловатый запашок теста. Из печей доносилось потрескивание углей.

— Мастер Карп! — вывел меня из задумчивости голос пекаря.

Полуша носился по залу, точно пытался погасить пожар. Щёки его пылали румянцем, глаза блестели. Руки парня ни секунды не скучали без дела: тасовали деревянные вёдра и тазы, умудрялись на ходу поправлять и приглаживать разложенные на столах заготовки для хлеба.