Негатор магический обыкновенный (СИ) - Творцова Аня "Optemus"

— Только тронь мою кошку, да я тебя сопляка…

— Силенцио! — не выдержала МакГонагалл, и ошалевший Гарри увидѣл, как ругается теперь уже беззвучный Филч. — Если не прекратишь, мне придётся тебя ещё и обездвижить, Аргус, — произнесла она и жестом дала понять, что Гарри можно уже и продолжить.

— Он это, — опасливо покосившись на лишённого голоса завхоза произнёс Гарри и под требовательным взглядом продолжил: — Он, она в смысле, миссис Норрис, то есть, в общем, она ещё немного постояла, я пожелал ей хорошего вечера, и она убежала. Я же вернулся к окну, а потом она вернулась и с ней был он… — в этот момент Гарри рискнул и, чуть разжав руки, показал декану только что обретённое им маленькое чудо.

— Он совсем ещё маленький, — сообщила всмотревшаяся в умильную мордашку декан. — Недѣли быть может быть три, навряд ли четыре.

— Его миссис Норрис в зубах принесла, за шкирку в смысле. А потом на пол посадила, а когда он заплакал, попятилась и убежала, и что же мне было дѣлать? Пол холодный, а он маленький. Не можно же, совсем не можно.

— И вы подобрали малыша?

— Так и было, мэм, я ничего не крал, а он, то есть мистер Филч как заорёт, я испугался, а он кутёнка чуть не силой отбирать, как не ударил я, так и не понял. А потом он меня к вам притащил. Волоком, — чуть подумав, добавил понадеявшийся на защиту от декана мальчик. Даром он что-ли её личное достояние, они с Невиллом на двоих её главная отрада на курсе. И что с того, что после иглы всё было отнюдь не так просто. Результаты у них были, и не только по её предмету. Разве что на зельях провал за провалом, но да тут то он увы, совершенно безсилен. Никогда не будешь услышан, если услышать тебя не хотят.

А тем врѣменем ничего непонимающая МакГонагалл думала: врать ей мистеру Поттеру было совершеннейшее незачем, да и про привычку Филча от кутят свой животины избавляться она знала, как и о том, что та на сносях в начала этого учебного года была. Ещё с минуту помолчав, Минерва всё же продолжила.

— Мистер Поттер, вы ведь понимаете, какая это ответственность, к тому же у вас уже есть питомец и…

— Мой питомец — это сова, профессор. Она со мной в спальне не живёт и в уходе каком-либо особом не нуждается.

— Ясно, и я спрошу вас ещё раз, Вы уверенны в том, что готовы?

— Написавший «Маленького принца» Антуан Де Сент Экзюпери на его страницах сказал, " Мы в ответе за тех, кого приручили". И я его, — Гарри кивнул в сторону устроившегося у него на руках и явно пригревшегося малыша, — в ответе за него, я поднял его с пола и…

— Ясно, что ж, моё разрешение у вас есть, а что до вас, Аргус, вы можете идти, о вашей привычке от них избавляться я знаю, как и о том, что животина ваша их по всему замку прячет. И раз уж она сама принесла его мальчику, и быть по сему и не вам, Аргус, препятствовать, идите, — взмахнув палочкой и отменив ранее наложенное заклинание, произнесла МакГонагалл.

— Вы не понимаете, он же…

— Вы, кажется, на слух жалуетесь, обратитесь к Поппи, пусть она вас проверит, — безапелляционно произнесла как отрезала довольная своим решением МакГонагалл. И обернувшись к Гарри, продолжила: — Вам необходимо решить насущные проблемы. Малыш ещё мал, нуждается в уходе. Закажите всё необходимое почтой, и не дай вам Мерлин я узнаю, что вы нерадивы.

— Я приложу все усилия, профессор…

— Лучше бы вы на зельях их приложили. Тролль за троллем, и что прикажете с вами дѣлать?

— Профессор, к практике по зельям я патологически неспособен, хотите я вам всю теорию хоть сейчас отвечу?

— Мне отвечать не нужно, лучше бы вы…

— Так Профессор не спрашивает вовсе, — горячо перебил своего декана Гарри, и сообразив, что именно сдѣлал, потупился: — Простите, мэм, я не хотел, но профессор Снейп меня и вправду не спрашивает. Вся теория у него только слизеринцам, а зелье сварить у меня не получается. Я не знаю как так, всё в точности по рецепту, я даже секундомер у Малпеллера заказал. Не реагирует оно. Должно цвет поменять, не меняет.

— Идите уже, Поттер, на следующем уроке контрольная и только попробуйте мне запороть, в отличии от зелий она дѣлается письменно.

— Конечно, профессор, благодарю за предупреждение, — с горячностью поблагодарил своего декана мальчик и чуть не пулей вылетел в коридор. Как до спальни добрался — не помнил, а там, устроив малыша на подушках, принялся за поиски бланка заказа. Внезапно раздался хлопок и явившаяся ему и зашедшему минутой ранее в спальню Симусу, закутанное в полотенце с гербом Хогвартса ушастое нечто с поклоном сообщило.

— Госпожа профессор декан Гриффиндора велела вам передать. Молоко с яичным желтком, а также напомнить, что вам стоит поторопиться с заказом. Но если закончится, просто позовите Тинки, и Тинки принесёт ещё молока.

— Спппасссиба, — выдавил из себя Гарри, а существо тем врѣменем оставило бутылочку и с в точности с таким же хлопком как появилось, исчезло.

Ноябрь пролетел будто бы не было. Семестровые экзамены, а что собственно экзамены. У первого курса их разве что только Гермиона и боялась, всё порывалась приятелям с Гриффиндора помощь оказать. От помощи что Гарри, что Невилл стоически, как истинные джентльмены отказывались. А до Рона девочке дѣла и вовсе практически не было. Окрыления от первого успеха тому, дай Мерлин на недѣлю хватило, и после достучаться до него было уже практически что невозможно. И как итог, девочка с куда большим интересом переключилась на куда как более интересное. А именно на вечно замотанные скотчем очки одного вечно лохматого брюнета. Очки она исправно чинила, а указанный выше брюнет их столь же исправно ломал. Как-то раз прямо на уроке у неё на глазах. Они сползли, он их совершенно машинально поправил, и всё, развалились в смысле. Это было непонятно, загадочно, и вообще всячески занимательно, да и Гарри масла в огонь своим молчанием подливал. Так до Рождества и развлекались, Гермиона искала, предполагала и пыталась разговорить, тогда как Гарри либо молчал, либо на древность оправы жаловался. Она, мол, разве что короля Артура не пережила, вот мол и не держится нифига. Следствием именно этой его, и надо признать, что даже аргументированной позиции стало то, что на Рождество он получил новые, прямоугольные, с матово серебряной оправой и с запиской, мол если и эти сломаются, то тогда… Что именно «тогда» в письме не говорилось, но и так было понятным, что Гермиона с него попросту не слезет. Зато теперь было понятно, чего это она перед отъездом его злополучные очки разве что не обнюхала, мерки снимала. Новые очки Гарри использовал максимальнейше осторожно, и даже к Флитвику на каникулах подходил, просил проверить, не закляты ли. Маленький профессор сильно удивился, но оправу проверил и через минуту постановил, что чар на оной нет. То, как облегчённо выдохнул услышавший его вердикт ребёнок от него, естественно, не укрылось, ну да мало ли, с тем и разошлись. Гарри на улицу с близнецами в снежки играть, а профессор к себе, и только находившийся в это же врѣмя в учительской профессор Снейп пробурчал что-то на тему совершенных бездарностей.

Глава десятая " Безценный Ирюша или как сорок тысяч в унитазе утопить. "

Маленький белый малыш стал в буквальном смысле достоянием, в начале Гарри, затем всей спальни, а чуть позже его увидѣли девочки. Получивший гордое и весьма красивое имя Ирий, маленький котёнок, оказавшийся котом, был просто умилителен. На руки правда не шёл, только к хозяину. Гарри он позволял дѣлать с собой практически всё. И за пазуху, и на шею, даже на голове сидѣл. Чего только дети не придумывали развлечения ради. А вот обижать малыша даже шебутные близнюки не рисковали. Было в нём что-то.

Прошло несколько месяцев и весь факультет уже пообвыкся к тому, что едва лишь откуда бы ни было раздастся: «Ирий, Ирюша!», то практически тут же раздаётся ты-гы-дык, и белая, с серебристой дымкой на шерсти и мордочке, спешащая на зов хозяина молния проносится мимо. Никому иному Ирий не отзывался. Мог лениво мяукнуть, и то редко. А вот играть был совсем даже не прочь. В мячик, за летающим огоньком, верёвочки, бантики. Очень интересно, неимовернейше увлекательно, и не менее громко. В итоге единственным, кто переживал по этому поводу был прекрасно понимающий, чем это скорее всего кончится Рон. На Гарри он не обижался. И узнав, как и что, посчитал, что друг просто не мог бы иначе. Иначе какой же он тогда Гарри Поттер, герой и мальчик, который выжил? Герои они ведь малышей не обижают. Как следствие, за крысой своей он следил. Правда недолго. Увёз на Рождество, да так дома и оставил. Объяснил родителям, у Гарри, мол, Поттера котик и он, мол, опасается. Именно так и получилось, что Коросту в Хогвартсе больше не видѣли. А тем врѣменем подкрался февраль. Наступивший после весьма бурного на события января, он был каким-то совсем тихим-претихим. Не было ни случайно найденного на каникулах и практически тут же безвозвратно испорченного зеркала. В том зеркале Гарри увидѣл родных, точнее, он так подумал. Потянулся. Машинально, безсознательно. Бац, и зеркало потухло, иллюзия спала, а трущийся об ноги хозяина Ирий довершил начатое. А ещё была мантия, красивая, будто бы прозрачная. Она притягивала, манила. И однажды, примерно через пару дней Гарри не утерпел. Коснулся обоими руками и… И ничего, вообще ничего, как была, так и осталась. Хотя нет, как будто бы вспыхнула на миг и вновь засияла. " Неужели ты и вправду папина?", — вопросил то ли у самого себя, то ли у самой мантии Гарри.