Лоза Шерена (СИ) - Алмазная Анна

    - Ты кто? - голос его предательски хрипел.

    Жрица видела себя его глазами - худую, высокую, в длинном, едва светившимся в темноте платье, с распущенными по плечам седыми волосами... и главное... с безглазым, безжизненным лицом, похожим на маску.

    Ей не нужны были глаза, они ей даже мешали. Она с детства "видела" иначе, умела вглядываться в души людей, читать их мысли, смотреть их глазами, чувствовать их душами. Она - хранительница. Она мостик между младшей богиней и ее детьми. Она - помощница и верная служанка... Рэми. Но он еще об этом не знает.

    И знает одновременно. Они такие, в его роду. Сначала чувствуют, потом действуют, потом думают.

    И этот - чувствует струящуюся вокруг силу богини. Улыбается и как губка впитывает всполохи, специально окрашенные хранительницей в синий. И льется через него мощь, равной которой он никогда раньше не видел, да, наверное, и не увидит.

    - Достаточно! - хрипит хранительница, сжимая пальцы в кулак.

    Мальчик, бывший всего мгновение назад почти богом, безвольной куклой падает на землю.

14.

    Рэми не понимал, что происходит. Полуоглушенный новыми, непонятными ему ощущениями, он медленно поднялся с травы и прошептал:

    - Защити меня, Радон.

    А бог молчал. Вся жизнь Рэми подобно разбитому стеклу пошла трещинами и рассыпалась на осколки, а бог, который должен был его защищать - молчал. Зато внутри проснулось нечто, чему Рэми не знал названия. Даже не хотел знать, боялся этого нового себя, и в тоже время им восхищался.

    - Молишь чужих богов, когда у тебя есть свой? - заговорила эта, безглазая. - Почему, Рэми?

    - Кто ты! Что ты со мной сделала? Почему я чувствую себя...

    - Магом?

    - Чудовищем...

    - Другие жизнь бы отдали, чтобы побыть таким вот "чудовищем". Так почему же ты, Рэми, все еще сопротивляешься?

    Рэми усмехнулся. Благодетельница. Одна из тех, кто одарит через силу, а потом требует благодарности. А нужен ли Рэми этот дар? И как жить теперь с этим ему, обычному рожанину? Бояться, что в любой момент жрецы узнают и не поздоровиться тогда и Рэми, и его оставшейся без кормильца семье?

    Но уже ничего не изменить. Внутри, где раньше было спокойно и тихо, теперь плескало волнами синее море. Та самая сила, что раньше проявлялась иногда, только чуть-чуть, теперь переполняла Рэми, и это пугало.

    Не обращая внимания на странную, безглазую женщину, Рэми пошатываясь подошел к озеру, набрал в ладони воды и сделал несколько жадных глотков. Вода оказалась неприятно сладковатой на вкус, но все же успокоила и на какое-то время Рэми стало легче дышать.

    - Зачем я здесь? - спросил Рэми, глядя на озеро. - Кто ты?

    - Я хранительница. Служительница богини, жрица. Называй как хочешь.

    - Какой богини? Их много.

    - Для тебя - одна. И принадлежишь ты одной.

    - Ошибаешься, женщина! - взвился Рэми, оборачиваясь. - Никому я не принадлежу. Это вы, жрицы, служите одному богу. Я - свободный рожанин. Покровителя выбираю сам!

    - Ты прав, ты свободен, - усмехнулась хранительница. - Не смотри на меня так, юноша. Не дано богам познать власти над тобой. Но и людям дано не будет!

    - Повторяю вопрос, хранительница! - не унимался Рэми, поднимаясь с травы. - Кем ты меня сделала?

    - Кем тебя сделала Рид? Много лет она усыпляла твою силу, прятала тебя от моей госпожи. Лишь глупый оборотень, что ослабил заклятие...

    - Бранше...

    - Человек, который спас тебе жизнь! Если бы не он...

    - Ты слепа или глупа, женщина, - сам для себя неожиданно усмехнулся Рэми. - Неужели ты действительно вообразила, что я дал бы себя опоить? Если бы не хотел?

    Хранительница вздрогнула.

    - По какому праву ты меня сюда притащила? Зачем раскрыла раньше времени мою силу? Я тебя просил? Нет - я тебе приказывал? Ты смеешь меня ослушаться?

    Жрица вдруг опустилась перед Рэми на колени, и душа простого кассийского мальчишки дрогнула, но маг в нем был неумолим. Маг смотрел на жрицу холодным, пронизывающим взглядом. Маг был в ярости.

    - Прости меня, наследник. Но ты должен знать...

    Потемнело вокруг. Озеро, сияние луны, все слилось в сплошную спираль, захватило в водоворот и отпустило...

    Мощь и ярость вдруг опустили Рэми. Он вдруг оказался в маленькой, слабо освещенной каморке с покрытыми зеленоватой плесенью стенами. Сквозь крохотное окошко под потолком пробивался уставший за день солнечный луч. Было душно, нестерпимо воняло разлагающейся мочой и прелой травой. К горлу подкатил комок, а в желудке отозвалось неприятной резью.

    Взгляд Рэми оторвался от окошка, скользнул по голым стенам и зацепился за грязную, сваленную в кучу солому. На соломе лежал человек. Тощий до выпирающих ребер, немытый, вонючий, он свернулся клубком, спрятав лицо под давно спутанными волосами. Спал, вздрагивая во сне, дрожал под остатками когда-то добротной рубахи, изредка постанывал... И вдруг закашлялся, да так, что даже Рэми понял - долго не проживет. День, два, и добьет его лихорадка, если раньше не добьют голод и жажда...

    Помочь? Хотя бы попытаться? Укрыть собственной туникой, чтобы не дрожал так и не страдал от холода?

    - Успокойся, - раздается рядом голос ненавистной хранительницы, хотя самой хранительницы не видно. - Он тебя не видит, ты не в силах что-то изменить. Просто смотри...

    Рэми не до конца поверил жрице. Он сел на корточки и попробовал откинуть от лица спящего волосы, чтобы рассмотреть черты лица узника... Почему Рэми казалось важным, как тот выглядит. Но пальцы, не встретив сопротивления, вошли в чужой череп, почувствовав упругое течение мыслей.

    Содрогнувшись от отвращения, Рэми одернул руку и уже собирался встать, как тот, другой, вдруг медленно поднял голову, и взгляд его, почти черный в полумраке, обвел каморку, останавливаясь на Рэми.

    Видит? Рэми не был уверен, но все же прошептал:

    - Все будет хорошо.

    Зачем и сам не знал. Да и слова вышли какими-то глупыми, бессмысленными. И есть ли вообще смысл в словах? Тем более - сейчас. Тем более - здесь.

    - Ты выдержишь...

    - Я выдержу, - внезапно повторил незнакомец, и затрясся в приступе сухого кашля. На обветренных, покрытых струпьями губах выступила кровавая пена. Узник вновь задрожал, свернулся в клубок и вжался спиной в стену, будто хотел найти тепло у камня...

    За дверью раздались быстрые шаги. Рэми поспешно встал и отошел в угол, где тень была погуще. Скрипнула дверь, хлынул в каморку свет, и Рэми зажмурился, оберегая глаза от внезапно ярких солнечных лучей.

    - Смотри! - потребовала хранительница. - Смотри же!

    Рэми послушно посмотрел на дверь.

    А в дверях застыла Аланна. Бледная, похудевшая, в скрепленным золотой застежкой белоснежном плаще, на котором медленно таяли крупные хлопья снега.

    - Рэми! - мучительно позвала она.

    Рэми шагнул навстречу, стремясь обнять, успокоить, спросить, что случилось, но Аланна, будто и не заметив, пролетела сквозь него, как сквозь воздух. Перехватило дыхание. Втянуло в себя на миг пламя чужих, ярких эмоций, и, раньше, чем согнуться в три погибели от внезапной боли, Рэми поверил. Да, это все происходит на самом деле. И хранительница не обманывает.

    Когда он очнулся, к ногам его медленно покатилась поломанная бабочка-застежка, а Аланна, плача, кутала в свой плащ дрожащего узника, ласково шептала:

    - Что, что он с тобой сделал, что... Рэми... миленький, хороший, не сдавайся. Я найду способ, слышишь, я все сделаю. Рэми... пожалуйста, не сдавайся. Только не сдавайся! Еще чуточку потерпи. Совсем чуть-чуть!

    - На твоем месте я не давал бы таких обещаний.

    Рэми лишь несколько раз, да и то издали видел этого человека, но узнал сразу. Архана Эдлая, опекуна Аланны, было трудно с кем-то спутать: высокий, худой до безобразия, он походил на потерявшее листья, высохшее дерево, столь твердое, что даже черви его есть отказывались.