Возвращение Легенды - Кучеренко Владимир Александрович

Довольные официанты (а как же: чаевые за этот вечер грозятся переплюнуть месячную зарплату!) шустро снуют по залу, разнося заказанные блюда.

Я уж было испугался, что нет мест. Но нам снова повезло! Остался незанятым один-единственный столик на четыре персоны. Вокруг него мы и расположились.

Убранство ресторана выполнено в роскошном стиле французских замков. Колонны с изящной лепниной, гобелены под старину, кованые позолоченные люстры со свечами, резная мебель – здесь самое место королевам. И по крайней мере две шикарные дамы в великолепных нарядах соответствуют окружающему интерьеру: принцессистая Цветаниэль и императризная (и тоже не менее сисистая) Теоларинэ.

По залу льются чарующие ноты. Исполняет красивые мелодии живой мини-оркестр, состоящий исключительно из привлекательных девушек. Репертуар разнообразен: классика, джаз, шансон (настоящий французский, а не тот блатняк, который обожают российские автомобилисты) и даже фолк и симфо-рок.

Тут хозяин ресторана преследовал сразу две цели: доставить эстетическое наслаждение не только органам слуха клиентов, но и их зрению. Еще бы: две симпатичные скрипачки (блондинка и брюнетка); плей-флейтистка (периодически увлажняет языком необычайно полные, призывно накрашенные губы); яркая, красиво выгибающаяся под музыку рыжая сэксифонистка; еще одна особо декольтированная особа одновременно с какими-то шарами-погремушками трясет огромной грудью; хрупкая, но бессовестная виолончелистка раздвинула длиннющие ноги и установила меж ними инструмент (да так, чтобы через разрезы темного платья хорошо просматривались ее белоснежные трусики – спасибо на том, что они вообще присутствуют); арфистка с крепкими коленями и косой до пят не уступает предыдущей подруге (ни в длине ног, ни в белоснежности нижнего белья); и наконец певица – тоже не без шарма: короткая стрижка каре, шпильки, чулки в сеточку, пятисантиметровые накладные ресницы, чудесный голос. Ах да, из-за кадушек с гигантскими фикусом и диффенбахией торчит красный рояль. Я не смог побороть любопытство и привстал, чтобы сквозь широкие листья растений разглядеть пианистку. Лучше бы этого не делал – зад необъятных размеров сорокалетней бабенции центнера на полтора поглотил вертящийся стульчик, толстые пальцы (наверное, нажимает сразу на две клавиши), короткая стрижка, отвратительный макияж. Похоже, по поводу того, что музыкантши – исключительно привлекательные девушки, я погорячился.

– Вот это женщина! – чуть не задохнулся от восхищения Базирог, тоже устремивший взгляд за фикус и диффенбахию. Потом брезгливо добавил: – Не то что этот «суповой набор».

Нет, все-таки не погорячился. Просто понятие о красоте у всех разные.

– Гарсон, меню, сильвупле! – повелело монаршим тоном наше эрудированное «светлое величество» и показало нам язык, мол: «Видите, какая я умная!»

Ближайший официант прервал свой стремительный полет в другой конец зала, изменил маршрут движения и приблизился к нам со словами:

– Уи, мадам?

– Мадемуазель, – поправила его Цветаниэль.

– О, пардон, – извинился гарсон. – Жапортре ментнан!

– Нену фэт па лонтан атандр! – потребовало не задерживаться не менее полиглотистое «темное величество» и продемонстрировало круглоухой эльфийке свой орган вкуса – «Не зазнавайся – не умнее меня!».

– Абсолюман, мадемуазель! – обещал поторопиться официант.

– Мадам! – уточнила Теона.

– Кэске суэтере, уи жен э бэль, мадам, – отвесил комплимент эльфийской красоте и молодости парень и удалился.

Официант сдержал слово – обернулся на удивление быстро. Вручил каждому из нас по толстой кожаной папке, в которой скромно покоился единственный ламинированный лист формата А4.

– Се сон ту леплат? – удивился гном куцему списку кушаний.

«Какой позор! Похоже, я единственный из компании, кто ни черта не понимает. А ведь так надеялся произвести впечатление знанием языка. Даже намеревался блеснуть французским прононсом. Выяснилось, два слова связать не могу», – подумал я.

«Ну, разница в том, что тебя заставляли зубрить язык в школе, а мы выучили его по своей воле», – ответила подслушавшая сестра.

– Уи, месье, – виновато ответил Базирогу гарсон. Потом познания французского исчерпались и у работника «Марселя» (ура – я не один такой!), и «мальчик» перешел на родную речь. – К сожалению, зимой поток посетителей недостаточно велик. Поэтому хозяин, чтобы не понести убытки, временно сократил перечень блюд. Зато остались самые лучшие, пользующиеся популярностью в любое время года!

– Тогда, быть может, вы нам что-нибудь посоветуете? – спросил бородатый месье.

– Уи, вот, например, салат «Оливье».

– Вы что, издеваетесь?! Предлагаете такое после новогодних праздников! Да этим блюдом россияне насытились как минимум до восьмого марта, – возмутился я.

– О, эскюзе муа, – хлопнул себя по лбу официант. От удара прилизанный пробор взъерошился и застыл смешным хохолком. – Тогда разрешите предложить: на первое – «Буйабэс» – марсельский рыбный суп с чесноком и пряностями; на второе – «Кассуле» – рагу из мяса и белой фасоли в глиняном горшке либо «Артишо а ландуэт» – колбаски из свиных кишок с артишоками; на десерт – знаменитый яблочный пирог «Тарт Татен»!

– Сойдет! Тащи мне всего по две порции, – облизнулся голодный гном.

– Фу, бе-э, – скуксилась наша вегетарианка и сделала свой заказ: – Пирог оставьте, остальное замените на «Потаж», «Галет де Сарразэн», «Тартифлет». Ах да, еще шесть порций горячего шоколада.

– «Суп де пуассон», «Кот данью», «Эпинар», «Памплемус», «Крем-брюле», – пожелала Теона.

Гарсон записал все в блокнотик и уставился на меня. Я раскрыл карту, пригляделся и разочарованно обнаружил, что со времен моего последнего посещения ресторан еще больше зафранцузился – меню теперь, действительно, написано без перевода. Самое страшное, что мне – изучавшему со второго класса язык в школе плюс четыре года в университете, было известно значение только нескольких слов. Но, естественно, виду не подаю – предпочитаю сыграть в гастрономический аналог русской рулетки и с умной рожей диктую:

– «Оранж» (апельсин и в Африке апельсин), «Пюльп» (кажется, что-то фруктовое), «Гисс де гренуй» (похоже на суп с гренками), «Шампиньон» (ура, угадал еще одно слово), «Писташ» (кажется, что-то знакомое, значит, не лягушка) и «Фиг» (фиг его знает, надеюсь, не улитки).

Удивление у парня вызвали только мои гастрономические пристрастия (неужели я облажался?), но он промолчал. Ибо желание клиента – закон!

Не успели мы отправить официанта, как нарисовался потный и лысый (зато пьяный и довольный) мужик с ядовито-зеленым галстуком через плечо и в расстегнутой в районе волосатого пупка рубашке. Пялясь на грудь Теоны, он проикал:

– Судары-ыня, разреши…ик…те при… ик… глсить вас на танец?

– Боюсь, придется вам отказать, – вежливо ответила дроу. – Во-первых, я голодна; во-вторых, у меня уже есть кавалер.

Мужик зачем-то стал по стойке «смирно», отдал честь и пошатывающейся походкой удалился к шумной толпе банковских служащих.

Свято место пусто не бывает – обладателя ядовито-зеленого галстука тут же заменил сомелье:

– Что пить будете?

– Бургундское, нормандское, шампань или бордо? – вопросом на вопрос ответил я, переделав знаменитую песню.

Специалист по алкоголю оценил шутку, улыбнулся и по секрету шепнул:

– Сам не понимаю, зачем людям пудрить мозги об урожаях винограда различных лет в тех или иных провинциях. Ведь большинство не оценят разницу не только между благородным или порошковым вином, но даже не отличат белое от красного, а красное от розового.

– Наверное, для красоты, – предположила Цветаниэль.

– Вы правы, процессу дегустации присущ некий тайный ритуал, – согласился сомелье.

– Дегустации присуще явное желание побухать на халяву, – выдвинул свою версию гном.

– Навязываться не стану, если созреете, подзовите.

– Погодите, чего тянуть, – остановил я человека в униформе «Марселя». – Дайте нам для начала, на ваш профессиональный вкус, пару бутылочек действительно хорошего вина.