Магистр дьявольского культа (ЛП) - Мосян Тунсю

Вэй У Сянь ответил: «Ты же сам все слышал, именно этим мы и собираемся заниматься».

Цзян Чэн спросил: «Ты хочешь возделывать землю на горе трупов? Да разве здесь можно вырастить что-то съедобное?»

Вэй У Сянь ответил: «Поверь мне, когда человек сходит с ума от голода, он сможет съесть все, что угодно».

Цзян Чэн продолжал: «И ты действительно собрался расположиться здесь надолго? Разве в этом проклятом месте можно жить?»

Вэй У Сянь произнес: «Я прожил здесь три месяца».

Помолчав, Цзян Чэн задал еще вопрос: «Не вернешься в Пристань Лотоса?»

Вэй У Сянь беззаботно ответил: «Юнь Мэн недалеко от И Лина, я буду тайком возвращаться туда, когда захочу».

Цзян Чэн так и фыркнул: «Размечтался».

Он хотел продолжить разговор, но тут на его ноге что-то повисло. Опустив взгляд, Цзян Чэн увидел, что к нему незаметно подбежал ребенок, на вид около двух лет, который обнял его за ногу. А теперь, подняв пухлое личико, глядел на Цзян Чэна, округлив черные глаза.

Это был очаровательный малыш, жаль только, что Цзян Чэн от природы не умел проявлять ласку. Он лишь бросил Вэй У Сяню: «Откуда взялся ребенок? Убери его».

Вэй У Сянь склонился и поднял ребенка на руки, отвечая: «Что значит — убери? Ты с людьми общаться умеешь? А-Юань, ну почему ты обнимаешь каждого, кого встречаешь? Беги! Не грызи ногти после того, как поиграл с грязью. Ты знаешь, что это за грязь? Не трогай мое лицо руками! А где бабушка?»

К ним торопливо подошла старушка с редкими седыми волосами. Она прихрамывала, опираясь на деревянную трость. Увидев Цзян Чэна, она также разглядела в нем важную персону, и в страхе сгорбилась еще ниже. Вэй У Сянь поставил ребенка по имени А-Юань рядом с бабулей и произнес: «Пойди поиграй где-нибудь».

Бабушка быстро взяла внука за руку и повела прочь. Мальчишка шел неровным шагом и все время оглядывался. Цзян Чэн с насмешкой произнес: «Все главы кланов думают, что ты притащил сюда остатки мятежников, чтобы стать их предводителем, размахивая широким знаменем с горы. Оказывается, они всего лишь кучка дряхлых стариков, немощных недотеп, женщин и детей».

Вэй У Сянь улыбнулся, словно смеясь над самим собой. Но тут Цзян Чэн спросил: «А где Вэнь Нин?»

Вэй У Сянь ответил вопросом: «Почему ты вдруг решил спросить о нем?»

Цзян Чэн холодным тоном ответил: «Все эти дни абсолютно все спрашивают о нем меня, а я у кого должен спрашивать? Видимо, кроме тебя, спросить больше некого».

Вэй У Сянь указал вперед, и они направились туда плечом к плечу. В лицо подул поток холодного ветра, когда перед глазами возник широкий вход в горную пещеру. Оказавшись внутри, они прошли еще немного прямо, когда Цзян Чэн обо что-то споткнулся. Опустив голову, он увидел половинку компаса. Вэй У Сянь быстро пояснил: «Не наступай, я его еще не доделал, очень полезная вещь».

Он поднял половинку компаса, а Цзян Чэн тут же запнулся обо что-то еще, и на этот раз увидел помятый флажок. Вэй У Сянь опять объяснил: «Осторожно, не сломай! Это тоже весьма полезная штука, скоро я ее доделаю».

Цзян Чэн произнес: «Ты сам все раскидываешь где попало, так что не надо винить меня, если что-то сломается».

Вэй У Сянь ответил: «Это мое жилище и мое дело, что где разбрасывать».

Они двинулись дальше. По пути стали попадаться сплошные талисманы, приклеенные на стены, разбросанные по земле, смятые в комки, порванные на кусочки, словно кто-то устроил здесь погром в приступе бешенства, и к тому же, чем дальше вглубь, тем хуже все становилось. Цзян Чэн едва не задохнулся от возмущения, глядя на все это. Он обратился к Вэй У Сяню: «Только попробуй устроить что-то подобное в Пристани Лотоса, я одним махом сожгу все твои штучки без остатка!»

Оказавшись в главном гроте, они увидели человека, лежащего на полу. С ног до головы его тело покрывали талисманы, без единого просвета, лишь глаза выглядывали наружу. То был Вэнь Нин. Цзян Чэн, бросив на него взгляд, спросил: «И здесь ты живешь? Где ты спишь?»

Вэй У Сянь кинул в угол штуковину, что подобрал по пути, указал на кучу смятых одеял в другом углу и ответил: «Закутавшись в одеяла, можно спать где угодно».

Цзян Чэн не собирался больше обсуждать с ним, почему это место не подходит для жилья, лишь сверху вниз посмотрел на Вэнь Нина, который лежал на земле неподвижно. Внимательно его рассмотрев, Цзян Чэн спросил: «Что это с ним?»

Вэй У Сянь ответил: «Он немножко буйный. Я боялся, что он наделает проблем, поэтому запечатал его, чтобы он какое-то время оставался неподвижным».

Цзян Чэн продолжал: «Но ведь при жизни он был трусливым заикой, так? Почему же после смерти сделался буйным?»

Невозможно было назвать его тон дружелюбным. Вэй У Сянь, бросив взгляд на Цзян Чэна, ответил: «Вэнь Нин при жизни определенно являлся довольно робким человеком, именно поэтому он прятал множество эмоций глубоко в душе. Ненависть, гнев, страх, волнение, боль, все это он слишком долго подавлял внутри. И потому, когда после смерти подавленные чувства вырвались наружу, мощь его оказалась просто невообразимой. Обычно, чем добрее и спокойнее человек, тем страшнее вспышки его гнева. Здесь та же логика. Такие люди после смерти становятся невероятно свирепыми».

Цзян Чэн произнес: «Но ты ведь всегда говорил, что чем злее, тем лучше, разве нет? Чем сильнее темная энергия, чем мощнее затаенная злоба, тем выше ударная мощь».

Вэй У Сянь подтвердил: «Так и есть. Но я не собираюсь превращать Вэнь Нина в такого мертвеца».

Цзян Чэн спросил: «Тогда что ты собираешься из него сделать?»

Вэй У Сянь ответил: «Я хочу пробудить его сознание».

Цзян Чэн насмешливо проговорил: «Ты опять предаешься фантазиями? Пробудить сознание? Но чем будет такой мертвец отличаться от живого человека? Думаю, если тебе вправду это удастся, никто не захочет больше быть человеком, да и заклинательством заниматься не станет. Все начнут просить тебя превратить их в лютых мертвецов, вот и все».

Вэй У Сянь усмехнулся. «Да уж, я уже заметил, насколько это, мать его, нелегко. Но я уже с три короба наобещал его сестре, и теперь все они верят, что у меня точно получится. Я непременно должен завершить начатое, иначе за всю жизнь не смогу перед ними оправдаться…»

Не успел он закончить фразу, как Цзян Чэн вдруг выхватил Сань Ду и замахнулся, целясь в шею Вэнь Нина, очевидно, намереваясь отрубить тому голову. Вэй У Сянь отреагировал на удивление быстро — он ударил Цзян Чэна по руке, не давая попасть в цель, и заорал: «Что ты делаешь?!»

Крик разлетелся гулким, нестихающим эхом по обширной пещере Фу Мо. Цзян Чэн, не опуская меч, резко выкрикнул: «Что я делаю? Это тебя надо спросить, что ты делаешь. Вэй У Сянь, а ты обрел небывалую уверенность в себе за все это время!»

Еще до того, как Цзян Чэн поднялся на гору, Вэй У Сянь предполагал подобный исход. Просто невозможно, чтобы он явился сюда с намерением спокойно поговорить о праздных вещах. Всю дорогу они оба в душе чувствовали напряжение, подобное натянутой струне. Беседа ни о чем длилась слишком долго. В конце концов струна, которую они насилу пытались оставить в покое, порвалась.

Вэй У Сянь тоже сорвался: «Ты думаешь, что если бы Вэнь Цин и остальные не оказались в столь безвыходном положении, я бы вел себя подобным образом?»

Цзян Чэн продолжил: «Они оказались в безвыходном положении? Это я теперь из-за тебя оказался в безвыходном положении! Несколько дней назад все кланы собрались в Башне Кои, чтобы наброситься на меня с претензиями. Все требуют, чтобы я добился от тебя объяснений, и вот, мне пришлось явиться сюда!»

Вэй У Сянь ответил: «Каких еще объяснений они требуют? Стороны квиты. Те надзиратели до смерти забили Вэнь Нина, он стал лютым мертвецом и убил их. Долги оплачивают деньгами, а за чужую смерть платят жизнью, на этом все кончено».

Цзян Чэн крикнул: «На этом кончено? Да как же! Ты хоть знаешь, сколько пар глаз сейчас следят за тобой, следят за Стигийской Тигриной Печатью в твоих руках? Уж поверь, они не упустят эту возможность, будь ты хоть тысячу раз прав, это не поможет!»