Изгой. Пенталогия (СИ) - Михайлов Руслан Алексеевич "Дем Михайлов"

Отошел на шаг назад, поднял над головой камни и резким ударом свел их вместе. Раздался громкий треск от соприкоснувшихся камней, и Тикса тут же повторил его, вновь ударив камень о камень.

– Тикса, мой крик громче, – рыкнул я, но гном замотал головой и раз десять подряд повторил свои хлопки с разной периодичностью, затем пояснил:

– Особый… эээ… вот! Особый знак давать! Человек не слышать, а гном камень всегда слышать! Когда один гном провалиться или его в скале завалить, он такой знак давать, чтобы знали, где копать. Сказал, как меня звать и где я стоять!

– Ринтес ви кара? Тикса? – Этот голос раздался сверху, и я поспешно задрал голову. Над кромкой стены торчали три всклокоченные головы. И если двоих я не узнал, то среднюю голову опознал сразу – Койн собственной персоной.

– Койн, это я! – крикнул я, вглядываясь в изумленное лицо главы рода Чернобородых. – Я! Корис!

– Корис? – повторил гном, расширенными глазами оглядывая торчащие у меня за головой ледяные щупальца и мое промороженное лицо. – Ты Корис?

– Да, я Корис! – уже едва сдерживаясь, прорычал я. – Что происходит, Койн?! Где стража?!

– Корис эта! – поддержал меня Тикса. – Койн, ата о лика кирсалис! Лига мизердо зикас!

– Отец Всемогущий, – потрясенно произнес Койн. – Что же это… что же с тобой случилось, друг Корис?.. Вига мирено! – Это он уже рявкнул стоящим рядом собратьям, и те опрометью кинулись к закрепленному у вершины скалы подъемнику. – Поднимайтесь! Быстро!

– А если я – это не я? – все так же зло крикнул я, перекрикивая скрип опускающейся платформы. – Если я – это нечисть, только и желающая перерезать вам глотки? Ты о чем думаешь, Койн? Поверил нашим словам?

– Хуже не будет! – на бегу отозвался гном, спеша помочь крутящим лебедку гномам. – Ты вернулся вовремя, Корис! Тут и без тебя есть кому глотки резать! У нас беда! Поднимайся!

– Беда? – встревоженно повторил я, идя вдоль стены. – Что еще за беда?!

– Поднимайтесь! Быстрее!

Платформа тяжело ударилась о снег. Я поспешно встал на нее, на ходу собирая свои щупальца в охапку. Мои спутники не заставили себя ждать, набились на подъемник, и платформа вновь заскрипела, поднимая нас вверх. Чувствуя, как лицо обдало жаром от стоящих рядом людей, я торопливо одел шлем, другой рукой попрежнему удерживая вяло шевелящиеся ледяные отростки. Не стоило им давать свободу.

От стены исходило покалывание, но я не обращал на это внимания. Это не церковь с ее дикой мощью. А мелкие уколы уж какнибудь перетерплю.

Едва платформа достигла верха стены, я шагнул на камень, рывком развернувшись к Койну, сорвал шлем и уставился на него своими заиндевевшими мертвыми глазами:

– Что случилось, Койн?

– Ох… – выдохнул гном, не в силах собраться с мыслями при виде моего заледеневшего лица и тянущихся к нему ледяных щупалец. – Отец Великий… что же это…

– Об этом потом! – рявкнул я. – Говори!

– Пошли, пошли, Корис, – очнулся Койн. – Вовремя, ой как вовремя ты вернулся! Быстрее во двор, расскажу все по дороге!

Поспешно зашагав за проворно семенящим гномом, я на ходу зачерпнул шлемом снег из сугроба у основания подъемника и нахлобучил его на голову. Мало мне исходящего от окруживших меня людей и гномов тепла, так еще и ощущение, словно иду босыми ногами по рассыпанным иголкам. А еще внутри меня поднималась злость: стена засыпана снегом, который никто не удосужился убрать, лишь стража протоптала узкую тропинку посередине. Веревки подъемника покрыты льдом, с них свисают целые гирлянды сосулек! И это не говоря уже о полном отсутствии стражи! Да что здесь творится?!

– Рикар вернулся чуть больше двух недель назад, – пыхтя и глотая слова, тараторил Койн, позабыв о своей солидности. – Вернулся не один. Людей с собой привел. Человек пятьдесят, может, больше. Я уж не знаю, сколько их точно и кто они. Не до этого было. Они вернулись, а вас нет. Рикар как узнал это, так мастеру Древину челюсть сломал – за то, что дозволил вам поселение покинуть и в Дикие Земли отправиться. А спустя неделю те, кого Рикар привел, начали недовольство выказывать. Все, мол, не так, в вонючих пещерах ютимся, с гномами рядом жить не хотим, еду экономить не хотим, дома, мол, нормальные строить надо. Дальше еще хуже – тот, кто среди них верховодит, вроде как дворянин. Вот он сегодня всех во дворе собрал да и заявил – ваш барон давно уже мертв, а косточки его дикие звери обглодали. А раз так, то теперь он здесь главный. Его слово – закон. Рикар этому воспротивился, всех воинов собрал, даже стражу со стены снял. Вотвот резня начнется, Корис! Нельзя допустить!

Тут мы дошли до ведущей во двор лестницы, и я сам увидел наполнившую двор толпу. Не единую, а разделенную на две части, между которыми оставался трехшаговый проход. В лучах заходящего солнца тускло блестело обнаженное оружие. Все внимание собравшихся было приковано друг к другу, и нас никто не заметил. До моих ушей донеслись возбужденные крики и вопли:

– Опомнись, Рикар! Не доводи до греха! Покорись!

– У нас только один господин! – перекрывая гомон толпы, пробасил здоровяк, чью массивную фигур я сразу углядел в первом ряду. – И не тебе на его место слюни распускать! Не бывать этому!

– Мертв твой господин давно! Кому как не мне власть в свои руки взять?! И не тебе, простолюдин, мне указывать! – раздался вальяжный голос, в котором явственно сквозило напряжение. – Всему нужен хозяин! Рикар, одумайся, последний раз тебе говорю!

– Я, как ты, в речах не горазд! Я не словами, а делом свою правоту доказывать приучен! Чего ж ты за спинами прячешься? – издевательски крикнул здоровяк, поднимая над головой топор. – Выйди вперед! Только ты и я! И посмотрим, чья рука крепче!

– Негоже хозяину с собственной дворовой собакой воевать! У собаки зубы, может, и вострее, но ума нет! А ежели собака взбесится да на хозяина зубы оскалит, то ее пристрелить из лука немедля надо!

Стоящая за говорившим толпа одобрительно зашумела, возбужденно затрясла оружием.

– Правильно говорите, господин Фирак! Как есть правильно!

– Пристрелить его!

– Господин, дозвольте мне стрелу пустить! Убью этого пса смердящего!

– Вы здесь хозяин, господин Фирак!

К тому времени я уже спустился во двор и, чувствуя, как меня захлестывает волна бушующей ярости, отпустил щупальца, тотчас взвившиеся в воздух, шагнул вперед и глухо прорычал:

– Хозяин здесь только один! И это я, барон Корис Ван Исер!

От моих слов толпа колыхнулась. Больше сотни лиц развернулось ко мне. В их широко распахнутых глазах я видел сменяющий удивление ужас, нарастающий все сильнее с каждым мгновением. Покрытая белыми пятнами инея фигура в массивном доспехе, со скрывающим лицо глухим шлемом и самое главное – с раздраженно вьющимися над головой и плечами белесыми щупальцами. Да, было от чего прийти в ужас. Но я посчитал это недостаточным и, взявшись за шлем обеими ладонями, снял его, показывая собравшимся во дворе людям – как своим, так и чужим – свое ледяное полупрозрачное лицо, словно вырезанное из куска мутного стекла. Чуть позади за моими плечами стояли мрачные ниргалы, держа арбалеты наизготовку. Койн оттащил Тиксу с Лени в сторону и чтото у них выспрашивал, изредка бросая в мою сторону напряженный взор.

Уронив шлем в снег, я медленно прошелся взглядом по стоящим передо мной людям, ненадолго задержав его на лице здоровяка Рикара, что неверящим взглядом всматривался в мое лицо. Мельком осмотрел стоящего с оружием Древина, чье лицо было туго перетянуто повязкой, заметил Дровина и замершего рядом с Тезкой главу охотников Литаса. На шаг позади остальных стоял Стефий, чтото беззвучно шепча и прижимая к груди толстую книгу. И еще много других столь же знакомых мне лиц.

Убедившись, что я надежно приковал общее внимание и пользуясь оторопью толпы, я сделал шаг вперед и вновь сфокусировал взгляд на Рикаре, преднамеренно не смотря ни на кого больше.

– Рикар! – прошелестел я. – Кого ты привел в мой дом? Как допустил междоусобицу?!