Воровка (СИ) - Назаренко Анна Алексеевна

И все равно жизнь была зашибенно прекрасна. Академия осталась где-то там, за скалами и извилистой горной тропинкой, а впереди ждала свобода. Голодная, нищая, и все равно — драгоценная. А может, им повезет, и гробокопатели возьмут их в команду. Должен же кто-то отмывать всякий ценный хлам от песка и грязи, готовить и прибираться на корабле? Рисса бы даже на такую работу согласилась — главное зацепиться, а потом сметка и ловкие руки помогут пробиться повыше.

— Долго еще топать? — крикнула она гробокопателю, бодро шагавшему впереди. Ему-то долгие переходы были не внове: он даже ни разу не остановился перевести дух и девочкам этого не позволял. Говорил, что слишком близко к территории импов, могут накрыть.

— Что, выдохлись? — дружелюбно осведомился он. — Ничего, еще немного потерпите. У меня спидер во-он под той скалой припаркован, в пещере.

Милли тихонько застонала, проследив за его пальцем. "Во-он та скала" была хатт знает на сколько метров выше по серпантину, который все резче забирал вверх. Хорошо хоть гробокопатель повел их не вверх, а вниз, по еще более узкой и ненадежной тропке. Глянув за обрыв, Рисса рефлекторно отшатнулась: земля виднелась очень-очень далеко. Разрушенные постройки отсюда казались кукольными домишками.

— А что там? — спросила Рисса у гробокопателя. — Город какой-то?

— Дрэшде, — кивнул он. — Довольно новый городок, кстати. Всего-то триста лет назад, при Реване, там космопорт с поселеньицем были. Делать в нем, правда, нечего: все обнесли подчистую, а в последнее время еще и импы окопались. Кажись, грузовой порт собираются строить. Мы с вами кое-куда получше направляемся.

Рисса фыркнула. "Всего-то триста лет назад" — этакое можно только на Коррибане сказануть.

— И что это за кое-где?

Они как раз дотопали до пещеры (Иллин, правда, не дотопала, а доехала на заднице: камушек из-под ноги вывернулся). Тви'лекк остановился около входа и с театральным полупоклоном указал девчонкам на спидер — старенький, кое-где битый ржавчиной, но зато с новенькими ускорителями и вместительным багажником. Рисса бы даже сказала — грузовым отсеком. Пещера была неглубокой, но отлично закрывала машину от посторонних глаз.

— Настоящий рай для трудяг нашего ремесла, девочки. — Тви'лекк широко улыбнулся. — Великий и прекрасный город Варадин, населенный зубастыми козлами, огромными слизняками, летучими мышами-переростками, шипастыми ящерицами с зубами как два твоих пальчика, кучей мертвых имперцев и совсем не населенный имперцами живыми. Вам понравится.

Часть 15

— И где же твои подруги?

Ремис рад был бы сказать, что Аргейл, восседающий на своем троноподобном кресле и взирающий на послушников, как властитель на рабов, выглядел жалко и смешно. К сожалению, выглядел он ровно так, как хотел — грозно до жути. Стоя перед ним навытяжку, Ремис чувствовал себя подсудимым, которого вот-вот приговорят к расстрелу. Наручников только не хватало.

— Не выжили, сэр. — Ремис заставил себя смотреть надзирателю прямо в глаза. Это ведь как работает: в глаза не смотришь — значит, ссышь. А раз ссышь, то либо слабак, либо скрываешь что-то. Аргейл мог убить его и за одно, и за другое. — Слизень сожрал. Самую мелкую живьем заглотил, Иллин ноги откусил, когда она попыталась дать деру. Что с Риссой, я не знаю. Она в другую сторону удрала. Может выжила, может — нет, понятия не имею. Не проверял.

Аргейл продолжал сверлить его взглядом. Ремис пялился на него в ответ, отчаянно надеясь, что пот по его лицу еще не катится градом. Всего одна промашка, и все, труба — Ремис отправится к инквизиторам, которые ему мозг наизнанку вывернут и заставят рассказать обо всем, начиная с побега девчонок и заканчивая последним украденным пирожком.

Недоверчиво хмыкнув, Аргейл откинулся на спинку кресла.

— Значит, они погибли, чтобы ты успел сбежать. Правильно я понимаю? — Ремис, стиснув зубы, кивнул. Аргейл растянул губы в неприятной усмешке. — И не жалко тебе девчонок? Вы ведь были так дружны. Они, наверное, рассчитывали на тебя. Надеялись, что ты им поможешь… Как ты теперь чувствуешь себя, мальчик?

Ремис все-таки опустил взгляд: внутри все клокотало — еще чуть-чуть жару подбавить, и взорвется. Если бы девочки действительно погибли, он бы наверняка уже вспылил и наворотил глупостей.

— Хорошо, сэр, — отчеканил он, сжимая кулаки. — Лучше они, чем я. Они мне не сестры, чтобы ради них лезть к гигантскому червю в брюхо.

Усмешка Аргейла стала еще шире и самодовольнее. Обведя взглядом шеренгу послушников, он торжественно произнес:

— Впервые я готов похвалить кого-то из вашей группы. Этот мальчишка все еще немногим лучше вас, но он усвоил главный урок: жизнь другого ничего не стоит, когда на кону стоит собственное выживание. Когда придет время, он будет готов пройти к победе по вашим трупам — и пройдет, если будет усердно работать над собой. Подумайте об этом, когда в следующий раз вздумаете поделиться пайком с голодным приятелем или решите помочь с уроками отстающему. Завтра ваш друг может бросить вас голодному к'лору на съедение. И виновны в этом будете только вы — потому что не сделали этого раньше.

Ремис не видел лиц однокашников, но точно знал, что сейчас написано на них. Они презирали его — мразоту, кинувшую подруг на верную смерть, чтобы выслужиться перед надзирателем. Он бы такому однозначно темную устроил. Из принципа. И Аргейл, сука такая, именно того и добивался — по довольной роже было видно.

Ремис больше не был одним из ребят. Теперь он был предателем и жополизом.

Аргейл не спешил отпускать подопечных. Он ждал, давал им повариться в собственных эмоциях, чтобы те хорошенько протравили ребятам мозги. Ремису казалось, что его за это время уже раз десять зарезали: взгляды однокашников кололись почти физически.

— На сегодня свободны. Разойтись.

Поклонившись, послушники по одному потянулись к выходу. В дверях Ремиса "случайно" притерли к косяку. Не успел он отойти от кабинета, как прямо у него перед носом возник Элдриж. Этот парень едва доставал Ремису до плеча, но все, чего он не добрал в росте, ушло в ширину. Элдриж напоминал комод о двух толстых ногах, зачем-то оснащенный тяжелыми кулаками и маленькой головой на короткой мясистой шее.

— Слышь, Ремис, спросить хочу, — осклабился он, преграждая Ремису путь. — Тебе понравилось в жопу давать? Он тебя как имел, со смазкой или без?

Девчонка, проходившая мимо, покраснела до корней волос и шустро выскочила в смежный коридор. Ремиса же накрыло странным, но знакомым чувством — будто все эмоции вмиг разогрелись до точки кипения, вспыхнули и тут же прогорели, оставив только глухую, холодную злобу.

Он часто видел такие наезды на Таларме. И знал: тот, кто ответит словами, уже проиграл.

Ремис ударил не раздумывая — кулаком Элдрижу в живот, со всей силы. Силы у него, честно сказать, было не слишком много, но зато имелось кое-что другое. Казалось, вся злость, накопившаяся за последние дни, сама сжалась в кулак, пронеслась по руке и полетела вперед настоящего. Элдриж, по-гаммореански хрюкнув, согнулся пополам. Потеряв равновесие, он качнулся вперед, и Ремис подсечкой сбил его с ног. Схватил за грязно-рыжие лохмы, хорошенько приложил лбом об пол и наподдал сапогом под ребра — для верности. Бугай по-детски заскулил, попытался поднять голову, но лишь размазал по начищенному до блеска полу сопли и кровь.

— В жопу давать не пробовал, — прошипел Ремис ему на ухо. — А ты, мудила, в следующий раз не встанешь, если снова на меня пасть раскроешь. Уяснил?!

Элдриж пробулькал что-то невнятное — не разберешь, извинился или обматерил. Напоследок Ремис от души пнул его в живот и, брезгливо вытерев руки об штаны, осмотрелся по сторонам. Вроде никого. Повезло: за драку в Академии могло неслабо прилететь. Если их еще не прибежали разнимать, значит, камеры этот закуток не ловили.

Кулак предательски кровоточил. Ремис засунул ободранную руку в карман: лишнего внимания ему сейчас было совсем не нужно.