Тьма века сего (СИ) - Попова Надежда Александровна "QwRtSgFz"

— Нет… А что? Это что-то значит?

— Увидел бы — значило б, — вздохнул Курт. — Как я понимаю, из всей вашей братии ты один такой… непоседливый и везучий? Других людей, побывавших внутри и вышедших живыми, среди вас нет?

— Были бы — сейчас бы об этом все шумели, и солдаты ваши только и успевали б ловить стремящихся в Предел… Нет, никого больше нет. Говорят, что еще задолго до меня была парочка приятелей, которые вроде как входили внутрь и вышли оттуда с камнем, который заживлял раны. Говорят, был это обычный камень, вот какие под кустами валяются, а полежал в Пределе — и стал волшебным. Правда, те, кто тех парней знал, тоже давно ушли, а из тех, кто остался, нет никого, кто лично видел или их, или камень, никто не может сказать, правда это или нет.

— Но ты думаешь, что правда.

— Вот и пошел сюда для того, чтобы узнать, правда ли… Да, я так думаю, — серьезно кивнул Грегор. — А если и не всё правда — то хотя б отчасти. С чего-то же такой слух пошел?

— Например, с того, что два проходимца выкопали из-под ближайшего куста булыжник, всем рассказали, что он волшебный, и продали его какому-нибудь бедолаге, свалив отсюда прежде, чем тот понял, как его облапошили, — предположил Курт и, встретив взгляд паломника, снисходительно вздохнул: — Неужто сам не знаешь, сколько по миру гуляет частиц Креста или лоскутов одеяний всех святых вплоть до Крестителя? Чем этот ваш Предел хуже в глазах мошенников? Такой же удобный способ нажиться. А пострадавший, дабы не стать посмешищем, сделал таинственный вид, подтвердил всем, что камень вот только что вылечил ему грыжу, и тоже уехал от греха подальше. Не кажется, что это более вероятная версия?

— Как я понимаю, ни одного обладателя чародейственной вещи, взятой из Предела, ты лично не встречал, — подытожил фон Вегерхоф, когда заметно поникший паломник так и не ответил, и тот молча мотнул головой. — И никого, кто прошел бы внутрь дальше, чем ты, тоже не видел… Что ж, Грегор, должен заметить, что твой tractatus грозит стать самым увлекательным чтением в категории «Современные сказки Германии».

— Вы инквизитор Гессе? — отвернувшись от стрига, спросил Грегор. — По приметам похожи. Это вы?

— С утра был я, — не став скрывать недоумения от столь резкой смены темы, отозвался Курт. — И что это значит?

— Что мне надо просто сидеть тут и ждать, — явно довольный своей идеей, охотно пояснил паломник. — Я читал все шпигели [38] о вашей службе — все, какие мог найти. И вот что я думаю: если вы здесь — всё вскоре выяснится, все тайны раскроются, чем бы это ни оказалось, и мне надо просто быть здесь, когда вы станете героем очередного выпуска. А tractatus и по теме вашего расследования написать можно, получится очень душеспасительно.

— Твой отец, часом, не торговец? — хмыкнул Курт и, не получив ответа, вздохнул: — А теперь без шуток, Грегор. Я понимаю, что молодая кровь кипит, душа просит приключений и тайн, а беззаботная юность шепчет, что ничего плохого с тобой не случится, однако и в самом деле — сия идея это самое лучшее из того, что приходило в твою голову с момента, как ты покинул родительский дом. А именно — просто сидеть на месте и не делать лишних движений. In optimo [39], разумеется, тебе бы стоило собрать вещи, остаток денег и возвратиться к родителям и сестрам, но на это, как я понимаю, тебя уговорить не удастся.

— Теперь, когда здесь вы? Еще чего… А это ваш новый помощник? Правда, что всех ваших помощников убивают, и поэтому вы всегда один?

— Это ты тоже вычитал в одном из шпигелей? — уточнил Курт с сомнением.

— А что? Неправда?

Фон Вегерхоф едва заметно дрогнул губами в усмешке, бросив на парня взгляд мельком, однако вмешиваться не стал, хотя мог бы напомнить, как предрекал в свое время, что распространяемые Конгрегацией брошюрки все равно никогда не перебьют народной молвы.

Так называемые «шпигели», впрочем, нельзя было назвать полностью идеей Конгрегации: эти листки и брошюры, рассчитанные на простонародье, плохо читающее либо не знакомое с грамотой вовсе, издавались и прежде — немногочисленные мелкие типографии, состоящие из пары работников и владельца, а то и вовсе объединяющие в одном лице того и другого, делали свой небольшой, но стабильный доход на заказах от соборов, монастырей и епископов. Конгрегация, само собою, тоже старалась не отставать, выгодно отличаясь от конкурентов тем, что типографии и работников имела собственные, однако способ производства этих, прямо скажем, одноразовых печатных трудов был непомерно затратен, долог и сложен, учитывая требуемые объемы. Некоторую массовость в руки Конгрегации дал брат Гюнтер Лейтнер, чье изобретение, некогда неумело присвоенное неким Гутенбергом [40], позволило поставить производство выпусков шпигелей на поток. И разумеется, первым претендентом на главную тему оных брошюр (после житий святых и проповедей) стал легенда Конгрегации Молот Ведьм.

Курт, имевший сомнительное удовольствие присутствовать при обсуждении текста первых двух выпусков, готовящихся к печати, покинул собрание под всеобщий хохот и несущиеся вслед подначки, хмуро сообщив не в меру развеселившимся членам Совета, что читать эту унылую галиматью все равно никто не станет. О том, что ошибается, он догадывался, но даже не предполагал, насколько…

— Нет, неправда, — ответил Курт, наконец, поняв, что паломник все еще ждет его реакции. — И сомневаюсь, что такую чушь написали бы в шпигеле.

— Значит, я это просто слышал где-то, — почему-то с сожалением вздохнул Грегор. — Но неважно. Важно, что вы тут, и мне надо просто не упустить момент.

— Боюсь тебя разочаровать, Грегор, но расследование веду не я: я здесь всего лишь в роли в своем роде adjutor’а, главным же следователем по-прежнему остается майстер Бекер.

— Ваш этот майстер Бекер зануда и хам, — буркнул паломник, и Курт безучастно уточнил:

— А я, надеешься, буду весельчак и сама обходительность? Сейчас, скажем, ты несколько перестал следить за языком, говоря о моих сослужителях, и как полагаешь, я это просто так оставлю? В темницу я тебя, само собой, не посажу, но затрещину в воспитательных целях отвесить не постесняюсь.

— Простите, — явно искренне смутившись, вздохнул паломник. — Просто этот… ваш сослужитель сюда сразу явился, сообщив, что считает всех тут еретиками и рано или поздно это докажет, и если все думают, что они не еретики — то докажет и им самим.

— И в чем он неправ? Разве что в одном: версию, что собравшиеся в этом лагере — всего лишь скучающие или разочаровавшиеся в жизни глупцы, он рассматривает особняком, а я полагаю, что с версией «еретики» это связано неразрывно.

— А я что, тоже еретик?! Я же вообще сюда не шел охотиться за ангелами, я ведь из любознательности и…

— …и чтобы написать tractatus, — с подчеркнутой серьезностью договорил Курт. — Да, на ересь и разочарование не тянет, а вот на глупость — вполне. Впрочем, как знать, tractatus-то еще не написан, посему впасть в ересь ты еще имеешь все шансы.

— А я его вам сначала отдам, для рецензирования. Если что-то будет не так — вы меня поправите ведь?

— Ловкий малый, — заметил фон Вегерхоф с одобрительной усмешкой. — К тексту можно будет приписать «Одобрено лично Куртом Гессе» и продавать любому университету на выбор. Озолотиться можно, не говоря уж о поступлении в привилегированном порядке.

— Мне деньги не нужны, — оскорбленно возразил паломник, и стриг кивнул:

— Да, пока ты еще не проел последние. Потом твое мнение о земных благах, поверь мне, претерпит занятные изменения… К слову, о деньгах и еде, Грегор: хотелось бы пообщаться с вашей матушкой Урсулой. Полагаю, она знает тут всех, и если есть кто-то, слышавший или видевший более прочих, она не может не быть в курсе, а мы бы предпочли сразу поговорить с нужными людьми, а не опрашивать всех подряд, раз за разом слыша «я ничего не видел».