Рассадник добра - Дмитриева Светлана

— Ты уже получила номер? — строго спросил Вадрав.

— Безусловно, — заверила его Машка. — И уже занимаюсь розысками своего наставника.

— Я рад, — сообщил кадровик таким тоном, словно для Машки это могло иметь решающее значение. — Конечно, ты уже познакомилась с местом, где проходят дежурства?

— Какие дежурства? — подозрительно спросила Машка, чувствуя, как неприятное чувство разрастается внутри, как полип в носу.

— Как какие? — закудахтал кадровик. — Конечно, дежурства по складу ходяков! График дежурства тебе даст наставник, но ты непременно, непременно заучи «Памятку дежурному»!

Покойников Машка совершенно не боялась, даже когда кто-нибудь начинал рассказывать страшные истории. Не то чтобы ее ум был слишком практическим для того, чтобы бояться настолько иррациональных вещей, просто мертвецов она считала существами безобидными в отличие от, скажем, уличных хулиганов или тех же наркоманов. Покойник, он, конечно, выглядит неприятно, но лежит себе спокойно и никого не трогает. Если и поднимается, так только в голливудских фильмах, да и вернуть его на место гораздо проще, чем окончательно добить какого-нибудь терминатора. В конце концов, что она, ходячих покойников не видела, что ли? Таким невежеством вряд ли мог похвастаться хотя бы десяток ее сверстников, живущих в Москве. А потому то, что дежурство будет происходить в морге, Машка восприняла совершенно спокойно, изрядно удивив этим кадровика. На лице его было написано, что сам он не любил ходяков и боялся их. Машка почувствовала гаденькое удовлетворение от этого факта.

— Вот склад. — Вадрав любезно указал ей на дверь слева. — Можешь зайти и осмотреться. Там только поначалу неловко, а потом привыкаешь, интересно становится. Увлекаешься. Из наших стен вышло много известных магов.

В этом Машка сильно сомневалась, но из вежливости покивала мужичонке согласно и распрощалась. Потом с усилием толкнула тяжелую металлическую дверь склада, поразительно похожую на школьную дверь кабинета труда. Дверь протестующе скрипнула. Пахнуло химией, и Машка наморщила нос.

— Эй, есть тут кто? — негромко спросила она и осторожно огляделась.

Огромный зал с низким, давящим и неровным потолком перегорожен был серыми ширмами — деревянными рамами с натянутыми на них нестираными мешками, сшитыми между собой. Повсюду к стенам и столам прилеплены небольшие свечи, среди которых не находилось с первого взгляда ни одной белой. Некоторые из свечей горели, большинство же было погашено. По гладкому серому полу периодически пробегали крупные пауки с красными крестами на мохнатых спинках. Из-за ближайшей к Машке ширмы неаккуратно высовывалась мужская нога с грязными синими ногтями. От такой близости к смерти Машка невольно почувствовала дрожь и принялась вспоминать, что же она слышала про трупный яд. Внезапно нога конвульсивно дернулась, пальцы на ней резко сжались и тут же расслабились. Машка взвизгнула и резво отпрыгнула назад, к входной двери.

— Что, напугалась, дерёвня? — злорадно спросил недружелюбный парень, который и привел Машку с рынка.

Машка спокойно поправила волосы и, медленно подняв глаза, с достоинством отозвалась:

— Ничуть. Чтобы я какого-то тухлого зомби испугалась? Что в них страшного, может быть, ты объяснишь? Кстати, а в чем вы их маринуете, что такой мерзкий духан на складе стоит? Ей-боги, не продохнешь.

За ширмой раздалось хихиканье. Страшная синяя нога снова задергалась, заставив Машку нервничать, но парень небрежно хлопнул ладонью по этой непоседливой ноге, и она затихла. Шлепок оказался звонким и, вероятно, болезненным, если, конечно, зомби могут испытывать боль, в чем Машка сомневалась. Во всех американских фильмах этим покойникам полголовы из ружья сносили, а им хоть бы хны! А это значит, что нервы у них точно не в порядке. В смысле, не работают.

— Чем маринуем, чем маринуем... — недовольно пробурчал парень. — Как все — заговоренной солью пополам с ляговым фаршем.

— Странно, — отозвалась Машка с видом эксперта по маринованию ходячих покойников. — Обычно они так не воняют. Что-то здесь не так... Ну да ладно, вообще-то я по делу пришла. Мне нужен Гарт. Знаешь такого?

— Знаю. — Парень нехорошо ухмыльнулся. — А тебе от него что нужно?

— Его определили мне в наставники, — не почувствовав подвоха, призналась Машка, чье внимание отвлечено было загадочным, довольно громким царапаньем за одной из ближайших ширм.

— Восхитительно! — обрадовался ее собеседник. — Гарт — это я. И значит, ты здесь долго не протянешь. Шлепок, пойди неспящего усмири! Он что-то опять ворочается. Раздражает!

Из-за ширмы вышел, поминутно озираясь пугливо и вздрагивая, очень толстый парень с желтоватыми глазами на пухлом глупом лице. Он покосился на Машку сочувственно и двинулся к источнику беспокоящего Машку звука. По пути он привычно выдернул остро заточенный кол из стойки. «И что это Гарт меня так невзлюбил? — подумала Машка. — Что я ему сделала? Или, может, он вообще к девчонкам плохо относится? Для его возраста это странно... Может, у него на почве работы какое психическое отклонение образовалось?» И Машка хихикнула не удержавшись. Парень поджал губы, злобно глядя на нее. То, что девчонка смеется над ним, понять было несложно, а это Гарта сильно обижало.

— Хорошо, — весело сказала Машка. — Знаешь, я всю жизнь о таком наставнике мечтала. Ты, наверное, давно здесь работаешь?

— С детства, — сквозь зубы процедил Гарт.

Машкины подозрения оправдывались. Парень нравился ей все меньше и меньше. Она сильно сомневалась в том, что человек, всю жизнь, с раннего детства, проработавший с покойниками, может быть нормальным. Но это ерунда, главное, чтобы наставник ее не был агрессивным и не перенял некоторые неприятные черты у своих подопечных. Машка смутно помнила, что в фильмах ужасов ходячие мертвецы почти всегда имели скверную привычку питаться живыми, а также мерзко и немузыкально завывать в ночи, пугая мирных обывателей.

— И, наверное, все знаешь, — продолжила она допрос наставника, нервно сглотнув. — Традиции всякие, правила безопасности, систему охраны труда, восьмичасовой рабочий день, премии и прочие приятные вещи...

Парень прищурился:

— Какие-то ты странные слова говоришь, новенькая. И у меня такое ощущение, что ты не совсем та, за кого себя выдаешь. Ты можешь говорить что угодно, но имей в виду: я тебе не поверю. И я буду следить за тобой. Тебе придется долго доказывать мне, что ты что-то собой представляешь. Потому что ты мне не нравишься.

— На работе нужно быть выше мелких личных интересов, — гордо заявила Машка.

— Ну да, — насмешливо отозвался Гарт. — Кому другому уши закручивай. Если делать, как ты говоришь, мигом съедят. А о нас, наемных рабочих, позаботиться некому, кроме нас самих.

— Как-то все это весьма пессимистично звучит, — тихонько пробормотала Машка себе под нос и добавила уже громче: — Ладно. Что делать-то надо? Мне сказали, что работу мне будешь давать ты.

Из-за соседней ширмы послышался чавкающий удар, еще один, и поскребывание стихло. Увалень, на светло-сером балахоне которого виднелись брызги чего-то темного, вразвалочку протопал обратно.

— Успокоил, — довольно сказал он. — Только ведь он к ночи очнется, беситься будет. Сегодня ж День встреч, он расстроится, что я его так испортил, на улицу станет проситься.

— Переживет, — равнодушно обрубил Гарт.

— Так он же, извиняюсь, мертвый, — удивилась Машка. — Как он может что-то пережить?

Гарт пожал плечами:

— А это мои проблемы?

Машка хотела возразить, но прикусила губу. Фраза была очень знакомой, более того, это была ее любимая фраза при общении с одноклассниками. Но сейчас Машке не понравилось, как гадко она прозвучала.

— Каковы мои планы на ближайшее время? — спросила она, смерив новоявленного наставника тяжелым взглядом.

— Дежурить по складу нынче ночью будешь, — зло и весело сказал парень. — У нас всегда новенькие в одиночку дежурят, если не забоятся. Только ведь ты девка... Небось струсишь. Девкам здесь не место.