Маулихакти или Вернись ко мне! (СИ) - Фролова Машенька

— Хемах, подай вон тот пузырек и попроси хозяйку приговорить успокоительный отвар, — приказал призрак. — А ты, Лиамер, пошел вон, пока я не вышвырнул тебя из окна!

Послышалась возня, звякнуло стекло, потом шаги и, наконец, скрип закрывающейся двери. Призрак откупорил склянку с характерным звуком, а я начала догадываться, что что-то здесь не так. Подняла глаза и встретилась с серо-голубым овалом лица. Сейчас рисунок на нем был таким, как если бы стелющийся туман над озером нарисовали маслом.

— А вы не…? — хотела спросить я, но меня перебили.

— Пей! — скомандовал безликий.

Я покорно взяла пузырек двумя руками. Сжала его, потому что пальцы практически не слушались, и не задумываясь выпила небольшой глоток залпом, стараясь не распробовать вкуса. Он попытался забрать у меня пузырек, но руки вцепились в стекло, как в любимую игрушку. Безликий вздохнул и мягко начал отнимать пальцы от пузырька. К тому моменту, как склянка оказалась в его ладони, я уже окончательно уверилась, что он не призрак, но нахлынувшего счастья почему-то не было. А была какая-то апатия. Дэмиандриэль вернул меня в кровать, потом присел на стул. Я неосознанно отодвинулась в дальний от него угол, подобрала ноги и спрятала руки между ними и животом. Если что, то буду кусаться, но до моих ладоней никто больше не дотронется.

— Что случилось? — снова повторил он свой вопрос.

— Вы живы? — в свою очередь спросила я.

Пару мгновений молчим, уставившись друг на друга.

— А ты думала иначе? — наконец спрашивает он. И в голосе ни тени удивления, только надменность, как и раньше.

Киваю.

— Как видишь — я жив. Так что случилось? Почему ты плакала и кричала?

Молчу и отворачиваюсь, потому что стыдно объяснять.

— Вспомнила, что случилось?

Киваю и шмыгаю носом. Как же стыдно, что я вот так просто впала в самую настоящую истерику. Хотя это была не истерика, а натуральный припадок. Где-то читала, что такие приступы паники легко доводят человека до инсульта. Никогда ничего подобного у меня не было, и вот теперь довелось испытать на себе. Препаршивейшая вещь, надо признать.

Некоторое время молчим, а потом он вдруг спрашивает:

— Черная магия — это действительно так ужасно, как говорят?

Я удивленно вскидываюсь и поражаюсь тому, что овал больше не устремлен на меня. Дэмиандриэль смотрел в пол, словно стеснялся своего вопроса или боялся услышать на него ответ. Открываю рот, чтобы ответить и замираю. А что сказать? Что большего удовольствия в жизни не испытывала и хочу еще? Да, это чистая правда, но ее говорить нельзя! Примут либо за сумасшедшую, либо за какую-нибудь одержимую. Я не уверена, что реакция на правду будет спокойной. Соврать и сказать, что это больно? Но, судя по нему, такое тоже говорить, не стоит. Да и не хочется мне возводить поклеп на черное пламя. Сказать, что терпимо? Так мне, судя по реакции на эту самую черную магию, что бы это ни было, никто не поверит.

— Можешь не отвечать! Неуместное любопытство. Я и так слишком много знаю об этом, чтобы спрашивать еще хоть что-то.

Облегченно выдыхаю. В дверь постучали, и вошел Хемах с небольшим подносом в руках.

— Хозяйка уже все приготовила, сейчас ребят кормит. Тебе бы тоже стоило пойти перекусить.

— Забыл с кем разговариваешь? — вкрадчиво поинтересовался безликий.

Краснокожего передернуло. Он поставил поднос на кровать и протянул мне глиняную большую кружку. Как только я взяла ее в руки, то сразу осознала, как замерзла. Керамика была не просто горячей, она была раскаленной. Я едва сдержалась, чтобы не разжать пальцы и не обварить себе ноги. Хемах понял все без слов и быстро забрал кружку себе.

— Ей можно одеться? — поинтересовался уфир у безликого. — Как я понимаю, самое страшное уже позади?

— Не знаю, но одеться и правда стоит. Учитывая, как она орала и шарахнулась от Лиамера, силы у нее точно есть.

— Значит, я могу позвать эту полукровку? А то она просится повидать ее, пусть заодно и поможет с одеждой.

— Нет! К ней никто не подойдет без моего разрешения. Принеси нашу форму. Пока пусть побудет в ней, а утром, если все будет хорошо, пошлешь полукровку к портному. И дай сюда отвар! — Дэмиандриэль требовательно протянул руку и забрал напиток, проследил за тем, как Хемах ушел, прикрыв за собой дверь, и только потом повернулся ко мне.

— Я выпью отвар, только пусть остынет! — и сама удивилась тому, как жалко и пискляво прозвучал мой достаточно низкий, в новом теле, голос.

Безликий вздохнул и протянул мне чашку. Я не стала снова спорить — а что еще делать, когда настаивает с тобой тот, кого ты чуть не убила? Она оказалась едва теплой. Я удивленно посмотрела на мужчину, но тот не стал мне ничего объяснять. Магия — она везде магия. Ведь научились люди в моем мире замораживать воду за несколько минут, а то и секунд, так почему бы в этом мире не делать тоже самое только силой мысли?

Сделала первой глоток ароматного отвара, запах и вкус которого чем-то отдаленно напоминал мяту. Потом на мгновение прикрыла глаза, собираясь с силами, и решительно выпалила волнующий вопрос:

— Вы в порядке?

— Что? — не понял он, и я отчетливо рассмотрела, как стремительно меняется рисунок на овале лица, видимо, это и обозначает эмоции, если уж движения мышц не рассмотреть. Интересно: а как он ест, если нет рта?

— Я вас ранила?

— Что ты помнишь?

— Как горела, а вы уговаривали, потом бросились ко мне, потому что я вас не послушала. Вы мне не поверите, но я боялась, что убила вас.

Он молчал, я тоже. Честно говоря, было страшно что-то у него спрашивать и уточнять, хотя вопросов у меня скопилось множество. Не уверена, что он может ответить на все, и еще больше не уверена, что нужно именно его об этом спрашивать. Соображалка постоянно кричала, что с этими существами не стоит быть откровенной. Они утверждали, что мои собратья, но что-то я не вижу на их головах воротников, да и кожа у них не серо-черная как у меня, а обычная, если этот термин вообще можно приметь к эльфу, гному и безликому. Верить их словам? А основания? Да, пусть я не все понимала, но похоже, они спасли меня от самовозгорания. Я благодарна, но это не мешает бояться их, как и при первой встрече.

— Я уже сказал, что жив, что еще тебе нужно знать? — и сказано таким тоном, словно он уже третьи сутки мне на вопросы отвечает.

Чтобы не сболтнуть лишнего и не нагрубить, сделала еще глоток.

— А что это вообще такое было? — все-таки решилась я.

— Черная магия? — удивленно переспросил безликий. Видимо, я все же умудрилась задать вопрос, который выдает меня с головой.

— Это я уже поняла, — попыталась я спасти положение. — Как получилось, что у меня эта "черная магия"? У меня никогда раньше не было ничего подобного.

— Эта болезнь приходит по многим причинам, но в твоем случае она пришла, скорее всего потому, что ты сделала очень сильного мага из того мальчишки. Ты отдала ему почти все, что имела, причем так, чтоб вся твоя сила впиталась в его плоть навсегда. Он, в отличии от тебя, теперь никогда свой дар не потеряет. Теперь от него пойдет новый род человеческих магов. А для такого обряда нужен опыт, силы и… хакт! — на последнем слове он замялся. Словно ему было стыдно, но я так и не поняла с чего. — Я просмотрел душу мальчика. Ты вплела свою силу в его суть, изменила потоки энергий. Сделала все, чтобы магия виделась его нутром, как собственная, а не наносная. Я достаточно опытный маг, но такое вижу редко. Мать мальчика сказала, что ты проделала это вместе с исцелением, это так?

— Да. У Алана была голова разбита, и я захотела помочь. Но это не объясняет ничего.

— Я же сказал, что подобное отнимает почти все силы, а так как у тебя нет… в общем, ты слишком слаба для подобных действий. Не знаю, что ты пережила перед появлением в деревне, но помощь мальчишке забрала последние крохи. Тогда сила, что подарена тебе при рождении и призвана во благо, стала самим прахом. Черная магия — есть самая худшая из смертей для мага, как и для любого другого. Она не просто мучительно убивает, она уничтожает саму суть души. Ее еще называют "последним криком". Я видел многих, множество жатв, что собирала черная магия, и мало кто спасался. Болезнь души опасна не только для мага или маули, она опасна и для окружающих. Многие маги убивали сотнями, прежде чем сгорали сами.