Я - Божество (СИ) - Майоров Алексей

— Это ясли, Олег, они все в яслях, они этого не понимают, а в яслях навечно остаются только идиоты. Сейчас они ограничены снаружи, в моём мире внешних рамок не будет, каждый будет развиваться в меру своей фантазии!

— Они тебе спасибо скажут, — проворчал Олег с иронией. — Даже твой процент творческих людей: что с ними станет, когда они поймут, что граница не снаружи их, а внутри? Как они все завоют! Они и здесь уже воют, бросаются с крыш, стоит им ощутить границу! Твой новый мир — это палочка о двух концах. Он и нужен-то только тебе.

— А ты со мной? Тебе он нужен?

— Да, я с тобой, и мне нужен твой новый мир, — грустно ответил Олег. — Не знаю зачем: я-то в отличие от всех знаю, что здесь можно жить много раз, и жить, как хочется, появляясь снова и снова с чистого листа. Но я хочу в твой новый мир.

— Почему?

— Я не хочу закончить стаей космических мальков, которые упростили себя до крайности, чтобы летать от звезды к звезде в поисках тепла.

— Я понял, — пробормотал я.

— Да?

— Мы победим, — радостно заключил я.

— Всегда бы так! — похвалил Олег и зябко поёжился. — Идём обратно, ты у нас такой умный, а я, вот, тупой. Мне, чтобы смотреть твоими глазами, нужны другие средства. У меня тут такое! Через минуту потенциал моего мозга взлетит до небес.

Мы снова сели за стол, покой всё ещё пьянил меня. Я следил за действиями Олега: он извлёк из коробочки на столе пузырёк, раскупорил его, протянул понюхать:

— Чем пахнет?

Я потянул носом — антоновка… белый налив…

— Чуешь, цветущие яблони? — Олег уронил несколько капель в стакан, добавил туда воды и выпил залпам, потом бросился в кресло, зажмурил глаза и замер. Возможно, стоило поинтересоваться его состоянием, но я не чувствовал беспокойства, поэтому снова вышел на балкон.

Ночь преобразила дома и улицы.

Редкий район города, не тронутый освещением.

Одинокие окна перемигивались со звездами, фиолетовое зарево еле бледнело на горизонте. Северней, в Ленинграде, уже начинаются белые ночи. Я почувствовал весь город: каждую спящую душу, каждый разум, каждое существо перед лицом ночи. Воздух был прохладен и мягок, было настолько хорошо, что можно сказать до боли. Боль радости, боль счастья, боль нирваны. Не знаю, сколько я так стоял, но выяснилось, что произошедшее на сегодняшний день воспринималось раньше не полноценно, заглушенное чувствами и сомнениями. Некоторые неожиданные догадки посетили меня. Ждите, люди!

За спиной раздались шаги, пахнуло табаком, приблизился Олег:

— Иван, у тебя есть нерешённые задачи?

— Что? — изумился я.

— Ну, загадки: сейчас мой мозг мощнее, чем, когда бы то ни было. Пока ты расслабляешься, я бы поломал голову над головоломками мироздания. Кстати, закури, станет ещё лучше. А потом выпей крепкого чаю.

— Постой, — я отправился в коридор за сумкой, — тетрадь Виктора, помнишь, я рассказывал, он забыл её, здесь графики, шифры, подумай, что бы это могло быть.

— Есть, господин, Бог! — Олег отдал честь.

— Ты думаешь, я действительно Бог? — я закурил сигарету. По миру побежали круги, как по воде.

— Мне приятно так думать, но если честно, то вряд ли. Боюсь, мы облучились в одной из наших летних поездок или отравились высокотоксичными отходами, а теперь сходим с ума. Только это объясняет наш групповой психоз.

— Тоже вариант. Иди, думай, — я курил… ещё никогда сигарета не была такой вкусной.

Олег сосредоточенно удалился в комнату и принялся шелестеть страницами и скрести шариковой ручкой по бумаге.

Я же заварил чаю и сел в кресло. Олег был прав: меня начало отпускать, но сигарета и чай вернули покой обратно, было так хорошо, что даже слегка мутило. Я погасил свет, сел в кресло, смежил веки и, любуясь возникающими цветными призрачными блеклыми картинками, принялся щупать окружающую реальность в поисках Виктора и Маши. Перед внутренним взором появлялись портреты, пейзажи, потом их как туман над водой сдувало ветром и другие картины появлялись снова.

Так я и сидел.

Первая смерть

Утро.

Я открыл глаза и уже ставшим привычным жестом постарался нащупать рядом спящую Машу. Неожиданно рука наткнулась на стену.

Я резко вскочил — это не наша комната!

Мигом навалились воспоминания, беда. Я зажмурил глаза, подошёл к дверце балкона и распахнул её. Утренний ветер, похожий на морской бриз, окатил свежестью.

Сигареты разбросаны на балконном столике. Вопреки привычкам я закурил, смакуя остатки медлительной дымки, навеянной накануне зельем Олега, и ещё не выветрившейся.

Главное, что произошло: Маша не только покинула меня, но и кинула. Я только сейчас начал понимать, какая бездна тоски и горя на меня обрушилась бы, если бы не Олег.

Докурив сигарету, я вернулся в комнату, ступил в тёмный коридор. Олега нигде не было. Я обнаружил его только на кухне.

Олег сидел, обложенный десятками книг и кипой исписанных листов. По полу сквозняк играл разорванными частями бумаги, видимо, выброшенной за ненужностью.

Лицо Олега хранило сосредоточенность и утомлённость гения, работающего над решением сложнейшей проблемы.

— Ну, как? — отвлёк я его.

— Пока никак, — процедил он, не глядя на меня, — есть только одно.

— Что?

— Я пока не расшифровал всего, но у меня подозрение, что Виктор уехал в Ленинград.

— Почему? — удивился я. — Очень неразумно уезжать прочь из города без меня: он же понимает!

— Тем не менее, — пробурчал Олег, не отрываясь от дела.

— Почему?

Олег поморщился, как от зуда назойливой мухи:

— Ради бога, Ваня, я проработал над этим всю ночь, неужели у нас есть ещё три часа на объяснения? — очень умно и безапелляционно ответил Олег. — Тебе срочно надо уехать и вернуть его.

— Но… — заикнулся я, не готовый к такому напору и тем более не ожидавший подобного развития событий.

— Срочно! — командным тоном отрезал Олег. — Поверь мне, ты же знаешь, как порой важно, чтобы тебе верили. В дороге я тебе попытаюсь растолковать.

— В дороге?

— Естественно! Ты же не можешь оставить меня здесь.

— Почему?

— Да потому что только рядом с тобой я буду в безопасности.

— Понял.

— Ну, поехали? — Олег поднялся, впился в меня взглядом, отчего меня передёрнуло. — Ваня, я вижу печаль.

— Какого чёрта? — возмутился я.

— Слушай! — Олег схватил меня за грудки и слегка приподнял над землёй, на что, учитывая его рост в метр девяносто и общую комплекцию, не затратил особых усилий. — Я сейчас в десять раз умнее Виктора: это стоит мне нескольких миллионов мозговых клеток в час, поэтому не спорь, — после чего этот верзила вернул мои ноги на паркет и отпустил. — Я должен быть умнее, а ты спокойней.

Оставалось, молча, одеться, пока Олег принимал свой яблочный сироп, а когда я завязал шнурки, Олег подозвал меня к столу со словами:

— Вот, ещё покоя тебе, — он вытряхнул из банки несколько корешков. — Не спорь. Прожуй, запей, спускайся и жди в машине. Лови в кармане моей куртки.

Я повиновался — оставалось довериться Олегу, а тот тем временем принялся названивать по телефону. Покой снова отвлек меня от отчаянья. День стал ярким-ярким, солнечным, небо фиолетовым, деревья начинали зеленеть. Что ещё нужно для счастья?

Во дворе я отпер машину, завел, чтобы грелась и наслаждался запахами весны. Спустя десять минут появился сосредоточенный Олег:

— Поведёшь ты, я буду думать, зарулим в магазин, купим пирожных и возьмём ещё пару стаканов чая, — Олег давал инструкции, не отрываясь от тетради. — И не отвлекай меня, — он продолжил листать тетрадь Виктора, периодически делая пометки в блокноте.

Мне же оставалось вести машину и радоваться погоде.

Я верил: мы на пути к победе.

Я снова бежал из Москвы туда, куда и не думал возвращаться. На моём пути этот город появляется уже во второй раз. Во второй раз смешивается этот город, судьба Виктора, моя, моих друзей.