Увечный бог (ЛП) - Эриксон Стивен

  - Понимаю, Сестра. Могу ли я предложить следующее? Брат Грозный разделит армию на основе скорости хода. Он лично возглавит легкую и среднюю пехоту, поведя не сразу на северо-запад, а на юго-запад, чтобы обогнуть главную силу и повернуть на север за ее спиной; а его тяжелая пехота двинется на северо-запад, по самому короткому пути - они смогут успешно отражать налеты вражеской кавалерии, если таковые случатся. Под командой чистейшего из водразов тяжелая пехота сможет координировать продвижение с Братом Грозным, связываясь разумами.

  Сестра Свобода поглядела на Грозного: - Ты согласен, Брат?

  - Легкая и средняя пехота составляет немногим более двух тысяч - моя армия основана на тяжелой, ведь ее готовили для осады крепостей и регулярных битв. Сестра Свобода, насколько точны твои вычисления?

  - Думаю, в малом отряде не более сотни человек, Брат Грозный.

  - Отлично. - Мужчина улыбнулся, отчего втянулся лоб. - Две тысячи против сотни. Вы простите мне долю уверенности, учитывая подобный расклад?

  Брат Высокий сказал: - Поскольку мы точно знаем, что там нет ущелий и других особенностей рельефа, способных помочь вторгшимся, я готов разделить твою уверенность, Брат. В худшем случае враг займет холм, возможно, один из старых курганов Элана - и мы будем атаковать его со всех сторон. Разумеется, если даже легкая пехота не справится, к тебе подоспеют роты тяжелой пехоты и продолжат атаку. В-общем, я считаю, мы успешно решили проблему меньшего отряда. - Он поглядел на Свободу. - Говоришь, сотня? Возможно, это дезертиры.

  - Возможно, - согласилась она. - Но инстинкты твердят обратное.

  - Настоятельно?

  Она глянула на него. - Да, Брат, настоятельно.

  - В таком случае, если позволите, - вмешался брат Высокий, - я хотел бы обсудить иной вопрос. Согласны ли вы, что действия сил врага из Северной Крепости и у Шпиля, а также вошедшего в бухту Колансе флота спланированы и согласованы? В первой задаче - развести наши главные армии - они уже преуспели. Мы вынуждены скорее реагировать, нежели действовать инициативно.

  - Да, их высшее командование эффективно, - кивнула сестра Свобода.

  Но Высокий покачал головой: - Строго говоря, это намекает на обширную стратегию. Теперь и мои инстинкты кричат, что вторжение - и стратегия и каждое тактическое действие - продиктованы единой волей. - Он кивнул в сторону Грозного. - В-общем, я принимаю твою оценку людей. Но верно и то, что в редких случаях над толпой посредственностей поднимается личность, наделенная даром предвидения и силой воли, способной реализовать предвидение. Ее влияние велико, она изменяет ход истории.

  Брат Грозный хмыкнул: - Иными словами, это харизматический тиран. Да, они появляются время от времени, ярко пылая, неся угрозу, но столь же быстро пропадая. Среди людей такие личности неизбежно развращены, они перекраивают историю в угоду скорее личным вкусам и порокам. Брат Высокий, ты можешь оказаться прав: за действиями врага стоит такая персона. Но имеет ли это большое значение? Разве необузданность амбиций не гарантирует скорую гибель глупца? Смею вообразить, с изрядной долей веселья, что мы и станем рукой судьбы, разящей тирана. - Он обратился к Свободе: - Сестра, не ты ли говорила, что угроза с севера слишком отдалена? Итак, координация великого вторжения провалилась.

  - Возможно, возможно, - признал брат Высокий. - Но что, если зрение нас подводит? Что, если мы видим лишь то, чего хочет противник?

  - Ну, ты слишком к нему великодушен, - пристыдила Свобода. - Это ошибка расчета времени, вероятно, вызванная нашей способностью выявить угрозу с запада немедленно после их выхода из Пустыни. Мы оказались в идеальной позиции, чтобы немедля ударить по ним.

  - Принимаю мудрость твоих слов, Сестра.

  - Я не укоряю тебя, Брат, за следование инстинктам. Хотя всем нам известно: неуправляемые инстинкты поощряют панику, ибо лежат вне контроля интеллекта. Это кратчайший путь к страху.

  Трое Форкрул Ассейлов замолчали. Каждый погрузился в свои думы.

  Наконец сестра Свобода произнесла: - Я постараюсь поработить солдат, которых мы встретим. Они могут быть полезными.

  - Но не тех, на которых охочусь я, - заявил Грозный.

  - Нет, - согласилась она. - Убей всю сотню, Брат.

  Бен Адэфон Делат резко натянул удила; копыта коня заскользили в мертвой траве.

  Калам с руганью развернул чуть не падающего от утомления скакуна. Сверкнул глазами на друга: - На этот раз что!?

  Но колдун лишь поднял руку, качая головой.

  Сев прямее, чтобы облегчить боль в спине, Калам принялся оглядываться. Ничего кроме пустой ровной земли. Зеленый оттенок прорезавших небеса царапин заставляет мир казаться больным, но к этому он уже успел привыкнуть.

  - Забудь Адъюнкта, - сказал Быстрый Бен.

  Калам метнул удивленный взгляд. - Чего? Ее брат...

  - Знаю... Думаешь, легко? Чувствую, как они разделяются. Все утро думал. И знаю, почему Ганоэс Паран хотел, чтобы мы ее нашли - знаю, зачем он послал нас вперед. Но это неправильно, Калам. Прости. Неправильно.

  Ассасин еще мгновение смотрел на друга, а потом опустил плечи, сплюнул, избавляясь от вкуса пепла. - Значит, она сама по себе.

  - Да. Ее выбор.

  - Нет... даже не пробуй, Быстрый. Это ТВОЙ выбор!

  - Она двигает моей рукой, черт побери!

  - Как? Как она это делает? Какое разделение? К чему все это, Худа ради?

  Конь Быстрого Бена уловил возбуждение хозяина, заплясал, колдуну пришлось его успокаивать. Впрочем, конь успел под аккомпанемент ругани развернуться кругом. - Слушай. Он уже не с ней. Она сделала себя жертвой - как ты думал, откуда я узнал? Калам, она оставила меч.

  Калам вытаращил глаза. - Чего?

  - Но я чувствую ее оружие. Словно слепое пятно в глазу. Туда нам и надо.

  - А она, значит, умрет? Всего-то?

  Быстрый Бен потер лицо. - Нет. Мы слишком много так делали, все мы. С самого начала.

  - Снова загадки.

  - Недооценивали ее! С первого проклятого дня, когда я оказался среди Охотников. Слушал все эти догадки, толкования каждого ее шага. Видит Худ, я тоже вложил свою лепту. Но ведь не я один? Офицеры. Морпехи. Последний трахнутый повар... Что ты мне недавно сказал? Насчет момента в Замке, когда она просила ее спасти? Ты сделал это, потому что она попросила - без условий, без объяснений. Просто подошла и попросила, Калам. Трудно было сказать да? Признайся. Трудно было?

  Калам медленно покачал головой. - Нет. Но иногда я гадаю... не было ли это просто жалостью?

  Бен вздрогнул как ударенный. И сказал тихим голосом: - Ты все еще так думаешь, Калам?

  Ассасин замолчал, раздумывая. И вздохнул. - Мы знаем, куда послал нас Ганоэс. Знаем даже, зачем - он ведь ее брат, Худа ради.

  - Еще мы знаем, где мы нужны ЕЙ.

  - Знаем?

  Быстрый Бен кивнул.

  - Так кому из чертовых Паранов подчиниться?

  - Кому из них ты готов сказать у врат Смерти, что провалился, что сделал ложный выбор? Нет, я не имею в виду оправдания. Просто встать и сказать как есть.

  "Так твою". - Похоже, я снова в Замке Обманщика, - зарычал он. - Как будто и не уходил.

  - И она смотрит в глаза.

  Всхлип сотряс ассасина, резкий как удар и столь же нежданный.

  Друг его ждал, ничего не говоря - и Калам знал, что ничего и не скажет, ибо они слишком давно вместе. Ибо настоящие друзья знают, когда надо терпеливо молчать. Калам старался подавить эмоции - он вообще не понимал, что на него накатило в этот миг. "Может, безжалостное давление. Бесконечный крик, никому больше не слышный.

  Я стоял, глядя вниз, на город. Стоял, зная, что скоро пойду по кровавому пути.

  Я не об измене думал: "Коготь" всегда был полон дерьма. Она думала об измене? Нет. Она уже все для себя решила. Просто еще один нож в грудь; она уже носила много ножей, в том числе первый, своими руками вонзенный".