Эрбат. Пленники судьбы (СИ) - Корнилова Веда

Как видно, успокоившись насчет нас (ну-ну, с таким магом, как у вас, ворье ночное, только мышей в поле гонять), двое из этой четверки, уже не скрываясь, пошли к нашим лошадям, а двое направились к спящим на земле людям, то есть к нам. Остальное произошло очень быстро: один из подошедших получил подсечку под ноги и рухнул на землю с завернутыми за спину руками, а второй упал от хорошего удара по шее… В тот же миг Оди кинулся в темноту, и через несколько мгновений они с Киссом уже возвращались, таща за собой по земле двух мужиков: один отхватил умелый тычок под ухо, а второй, схлопотавший удар от ОзиОди, вообще предпочитал не шевелиться — не так больно… Нам оставалось только скрутить всех неудачливых бандитов веревками, оказавшимися при них же. Очевидно, эти веревки были заранее приготовлены для нас…

И тут один из, казалось бы, неподвижно лежащих на земле людей ловко извернулся, и бросил в нашу сторону нож, причем умудрился послать нож довольно точно — я едва успела увернуться, и то лишь благодаря Койену. По сути, предок чуть ли не толкнул меня в сторону, иначе острое лезвие торчало бы у меня в сердце. Больше того: этот человек попытался было вскочить на ноги и побежать…

Ну, тут уж я не промахнулась: отклониться в сторону, кувырок под ноги — и мужик, успевший к тому времени сделать несколько шагов, грохнулся на землю, приложившись головой о мелкие камни. Ничего, жив, просто сознание потерял, но это ненадолго, вот-вот в себя придет. Скручивая его, я усмехнулась про себя: да, эти люди ни как не ожидали от нас отпора…

Кисс снова запалил потухший было костер, и вспыхнувший огонь осветил как нас, так и четверых мужиков, лежащих на земле…

— Э… — вгляделся Кисс в лицо одного из них. — А ведь я его знаю. Именно у этой рожи я и покупал краску для лошадей. Все так, как я и предполагал… Ты зачем следил за нами? Лошадей хотел увести, а вместе с тем нам, грешным, глотки перерезать?

— Нужны вы кому-то… — бородатый мужик средних лет неприязненно смотрел на Кисса. — Не стали бы мы лишний раз ножом махать, если б и вы вякать не стали…

— Насмешил! — чуть ли не в открытую расхохотался Кисс. — Я, конечно, мог бы принять на веру эти твои слова, но только в том случае, если б вы все четверо к лошадям пошли! Вот тогда было бы понятно — за лошадями заявились, и более не за чем. Только вот двое из вас, обормотов, к нам, к спящим, направились… Для чего? Колыбельную спеть? А может, все куда проще? Ты, еще когда мне краску продавал, то просек, что у меня деньги имеются. Может, их не так и много, но все же ты захотел затариться по-полной. Ножом по горлу — и вся недолга…

— Конечно, связанных людей можно обвинить в чем угодно… — с искренней обидой забурчал мужик. — Сила на вашей стороне, а мы вам ничего худого не сделали…

— Ага, как забрали бы наших лошадей, так вы бы сразу убрались!.. Будь я полным лохом, может, и поверил бы в эту байку, только вот для чего в ваших карманах лежат удавки и кастеты? Ты уж, друг, рискни, скажи правду, здесь все свои: лошадей наших ты приглядел еще там, на ярмарке, оттого и шли твои люди за нами всю дорогу, пасли нас, грешных… А ты, без сомнений, хорошо знаешь, что в этой стране положено за кражу лошадей? — почти ласково спросил бородатого Кисс.

— Умный больно — искоса поглядел на нас мужик. — Скажите, какой честный!

— Какой есть… Милок, тонкость в том, что сейчас обсуждаем не меня, а решаем, как поступить с вами, греховодниками.

— Тебя послушай, так еще решишь, что это ваши кони…

— Почему нет?

— Потому что вы лошадей стали перекрашивать. Можно подумать, что вам цвет их шкуры перестал нравиться! Сам знаешь, кто этим занимается…

— Отчего мы лошадей перекрашивали — это наше дело, и чьи это кони — отдельный вопрос. Знаешь, в чем сейчас между нами разница? — почти ласково спросил Кисс. — Поясняю: мы в своем праве, а вы нет. А вот ты мне так и не ответил — с вами что делать? Если мне не изменяет память, то в Нерге за кражу лошади положено самое разное наказание, вплоть до смерти. Но, в лучшем случае, вору отрубают руку… Так что мы имеем полное право оставить каждого из вас, самое малое, без руки. Вы же еще в одного из нас нож бросили… А вот это уже напрасно. Зря. Гляжу я на вас: люди вы не старые, а жизни каждому осталось всего ничего. Заранее сочувствую…

— Хоть одного из нас пальцем тронь — мои дружки…

— Какие дружки? — Кисс поудобнее уселся. — Вас только четверо, и больше в вашей милой и сплоченной компании никого нет. А при доказанной краже лошадей любой из ваших закадычных дружков-приятелей враз открестится от таких разбойников, как вы: знать, мол, о них ничего не знаем, мимолетно познакомились когда-то за кружкой вина, и не более того… Так ведь? Ладно, это все лирика. Я парень добрый, так что, пожалуй, оставлю вам жизнь, но вот делишки ваши мы прекратим раз и навсегда: отрублю каждому из вас его левую руку — так всегда поступают здесь с пойманными похитителями лошадей. Мы люди справедливые, правую руку трогать не будем, а левая… Естественно, что после этого с вами не один человек дела иметь не будет, во всяком случае о торговле лошадьми вам точно придется позабыть… Итак, с которого из вас, гости ночные, начнем руки рубить? О, чуть не забыл: уважаемая атта, разведите огонь посильней — потом надо будет их обрубки прижечь, а не то еще до утра кровью изойдут. Помрут по своей вине, а мне потом грех отмаливай…

Я заметила, как Оди при этих словах Кисса удивленно посмотрел на него. Парень вообще растерянно взирал на происходящее — как видно, он пока не мог понять, что собирается делать Кисс, но, кажется, был солидарен с нами в том, что этих людей следует наказать. Вон Марида — та сразу сообразила, что к чему. Она чуть тронула парня за рукав, покачала головой: не беспокойся, все идет, как надо…

— Оди, — чуть слышно шепнула и я, — Оди, не принимай всерьез слова Кисса. Просто ему надо кое-что узнать у этих людей, вот он их и пугает.

Тут, кажется, Оди что-то сообразил, и даже попытался мне робко улыбнуться, хотя на самом деле парню было еще многое не ясно…

Зато связанным было явно не до смеха.

— Э, э, постой! — взвыл бородатый, да и остальные из той четверки от слов Кисса начали беспокойно ерзать по земле. — Стой! Умные люди всегда могут договориться между собой!

— Умные — да, могут.

— Я ж не дурак, сразу просек, что вы тоже прячетесь от стражи. Похоже, мы с вами птицы одного полета.

— Что дальше?

— Ваших дел я не знаю, и знать не хочу, но то, что вы тоже увели коней у законных хозяев — это понятно.

— Это наши дела, а вы в них влезли. Ты что, правил не знаешь? У своих не воруй…

— Я уже вижу, что люди вы, судя по всему, серьезные, так что давайте разойдемся по мирному, без членовредительства. Решим так: вы отпускаете нас, а мы поможем вам.

— Конкретнее.

— Слышь, парень, ты с сам все понимаешь. По нашему закону…

Кисс немного помолчал, затем произнес:

— По закону, говоришь… Скажи правильно.

— Обязуюсь помочь тебе и твоим людям по нашему закону! — отчеканил бородатый мужик.

— Обязуюсь расплатиться с тобой за услуги по нашему закону — эхом ответил Кисс.

В следующее мгновение он наклонился, и одним взмахом ножа разрезал путы на руках мужика, а затем так же лихо освободил от веревок и всех остальных.

Койен, в чем дело?! А, понятно… Оказывается, только что на наших глазах и в присутствии свидетелей с обоих сторон был заключен договор, если можно так сказать, о взаимопомощи. Нарушить его, конечно, можно, только вот после этого тебя уже никто уважать не будет. По этому договору мужик обязан помочь Киссу в выполнении его просьбы (если подобное, конечно, будет в его силах), а Кисс должен ему заплатить за услуги. Однако и тут есть одна тонкость, а именно: во сколько Кисс оценит его услугу, столько и заплатит. Тут можно пригоршней золота расплатиться, а можно и медяшку сунуть — и все будет по закону. Обманывать друг друга не стоит: все равно такие вещи разносятся по свету, как тополиный пух по ветру…