Морозная гряда. Первый пояс (СИ) - Игнатов Михаил

— Потому-то все эти разговоры о заработках ватажников — больше байки. Слишком много тратить приходится. Зарабатываем поболя городских, но живём не сильно богаче.

Гунир помолчал и добавил:

— Вот гляди, даже на Возвышение для меня батя откладывал понемногу. Хотя в месяц, бывает, имеет по две тыщи монет. Этак кто со стороны подумает, прикинет — пять кровавиков в месяц! Да за год можно сына десять раз Воином сделать!

— Ага, потому и рвутся к вам в отряды, — раздался новый голос.

Это прохрипел с песка пришедший в себя Зимион. А у меня полегчало на сердце. Теперь точно всё обойдётся с этой вылазкой. Пусть и потратили всё до капли.

— Идти можешь? — я оглядел ватажника, примериваясь, как тащить их дальше.

— Могу конечно! Ещё и мешки возьму! — оскорбился Гунир. С моей помощью встал, скрипнув зубами, перевёл дух и, оглядев Зимиона сверху, уточнил:

— Так это я сам тебе и рассказывал. Столько лет всё на моих глазах: к концу года двое из десяти новичков остаются; пятеро после первого выхода уходят; остальные либо мрут, либо не выдерживают... Мрут чаще.

И земляк, лежащий на волокуше, и я, тащивший их, промолчали. Зимиону и так несладко, а я торопился к реке. И всё равно опоздали. Диркол уже стоял на берегу, встретив нас тяжёлым взглядом.

— Что, выкормыш, живой остался и радуешься? — Воин смотрел только на Гунира.

— Чего б не радоваться? — ватажник выпрямился, встречая взгляд, правда, перед этим бросил мешки, которые с трудом тащил. — Теперь можно и похвастаться добычей.

— С того, что за добычей ходят с верными ватажниками, что не мешаются под ногами! И возвращаются целыми!

— Я уверен в парнях, боевой дядя Диркол, — отвечая, Гунир набычился. — Они это сегодня доказали!

Воин плюнул и махнул рукой. И я промолчал. Хотя у меня было что сказать на эти слова. Кто молчать не стал, так это сам хозяин фермы на пристани.

— Грёбаные сектанты! Гунир, скажи мне, что они устроили засаду, и вы вляпались в неё случайно?

— Нет, — поклонился ватажник, — уважаемый дядя.

— Я вроде как и никто тебе, — толстяк начал тихо, но повышал голос с каждым словом, в итоге сорвавшись на крик. — Но если ты, сопляк, думаешь, будто твой отец спустит мне твою смерть, то ты неправ. На кой ты попёрся так глубоко? О чём мы говорили с тобой?! Договорённость была на три часа ходу!

— Мы ещё даже не вышли за этот предел! — возмутился Гунир.

А я постарался скрыть улыбку. Да, успели углубиться в лес всего на два часа хода — строго по договорённости. Но... Бегом по знакомой тропе.

— Я не желаю, — Плав махнул рукой, будто рубанул мечом, — чтобы ты убился у меня на контракте!

— Неужто запретите выходить в лес? — приятель сжал кулаки. — Что ж я за ватажник тогда?

— Запрещу? — напоказ удивился толстяк. — С чего бы? Потребую работать строго по контракту — берег и всё.

— Уважаемый Плав!

Гунир шипел. Мне уже стало не смешно, да и на пристани все, побросав дела, притихли, наблюдая за происходящим.

— Я ведь не вечно буду сопляком, которому можно заткнуть рот, и от ватажничества не откажусь, — парень хохотнул. — А там, глядишь, через пяток лет к кому вы приедете договариваться о чистке берега?

— Да уж тебя заткнёшь, — Плав покачал головой, фыркнул и снова махнул рукой, но уже простым житейским жестом. — Не будем об этом.

Помолчав, Гунир выдавил:

— Спасибо, уважаемый дядя.

— Не стоит. Мы с Дирколом даже не будем ничего рассказывать отцу. Это и само вылезет, а вот тогда будь уверен, — улыбке толстяка мог бы позавидовать и мад, — байку мы выдадим что надо. Мне особенно нравится та часть, где ты полз из леса, волоча свои кишки, и кричал о помощи.

Плав продолжил, не обращая внимания на перекошенного Гунира и разглядывая сложенные на краю настила шкуру и мясо:

— Обычно потому и ходит в отряде не меньше пяти-шести человек, чтобы, когда какая-нибудь уродливая тварь использует технику, удар энергии Неба разделился на всех. Повезло вам, что он был молодым и слабым, ни шиша ещё не умел. Да и вообще повезло. Небо всё же присматривает за вами.

Я совсем так не думал, но спросил о другом. О том, что было мне действительно интересно.

— Уважаемый, так действовала сила Неба, а не сам ор?

— Верно. Крик лишь донёс её к вам. Есть даже в городе схожие техники. У Оруна чем меньше людей слышит такой крик, тем сильнее действие. Хорошо, что у него не хватило сил на троих.

Я снова предпочёл промолчать, да ещё заметил быстрый, предупреждающий взгляд Гунира. Пришлось подождать, пока Плав, что-то обдумав и прикинув, не заплатил нам за сегодня. Причем сразу и столько, сколько мы зараз и не зарабатывали. Двести десять монет. Вот только... Три истраченных малых набора зелий, да ещё орденское Заживление Ран. Выходит, Гунир прав: не так уж много мы и заработали. Только уложив Зимиона на лежак, я обернулся к ватажнику.

— Чего ты?

— Меньше знает дядя, — скривился приятель, — крепче спит отец.

— Уважаемый дядя, — я уточнил, — всё же он тебе не родственник.

— Кончай поддевать, — махнул рукой Гунир. — А то сам узнаешь, каково это, когда из тебя нутро тянут вопросами. Хошь отвечать, почему на тебя второй раз крик не подействовал? Это-то я ещё видал.

— Спрашивай. — я пожал плечами. — Сам не знаю.

— Кому интересен такой лепет? — отмахнулся ватажник, не поверив. — Этак только хуже сделаешь. Так ещё больше вопросов. Взвоешь, обещаю.

— Ладно, — я засмеялся. — Понял. Не буду поддевать. Какие планы?

— А какие они могут быть? Щас будем изображать Диркола.

— Это как?

— Отходить от ран на лёгких работах, — скривился Гунир и тяжело вздохнул. — Будем опять ходить до зарубок и мелочь тропить. Месяц, пока Зимион в силу не войдёт. Иначе никак. Зелье Огня Жизни стоит десятку крови.

Я ошеломлённо присвистнул. Вот это цена. Это кто же себе может позволить такие лекарства? Тут сотню зелени на Выносливость выделить не получается.

— Да-да, — хмыкнул ватажник и вздохнул. — Малый набор попрошу на всякий у Плава, пока в город не сходим. Плохо жить ватажнику без запасу.

Пока бегал на кухню за нашей порцией еды, а затем помогал устроить Зимиона, я мялся, обдумывая, как подойти к вопросу. Но решил ничего не скрывать, сказать прямо.

— Гунир.

— Чего ты там надумал? — внимательно оглядел меня приятель.

— Заметно? — я поморщился.

— Есть такое, — кивнул ватажник.

— Тесно мне здесь, — вздохнул и осторожно продолжил. — И, не обижайся уж, силы наши слишком отличаются.

— Да уж, — Зимион глубоко вздохнул, придерживая ладонью грудь. — Мы заметили. Чего хочешь?

— Уйти поглубже.

Гунир принялся смеяться. Впрочем, смех оборвался, когда он услышал мой ответ.

— Один.

— Ты, — Гунир замялся, подбирая слова. — Не слишком о себе высокого мнения? Ты, конечно, хорош, второй после Виликор и всё такое. Сегодня, вообще, красавец... Но ватажнику-одиночке и вовсе нет жизни.

— Разве?

— Ты об искателях?

— Сам о них плешь проел разговорами.

Приятель тяжело вздохнул, а я подозрительно уточнил:

— Сейчас скажешь, придумал?

— Нет, почему, есть они. Вот только...

Я не спускал глаз с ватажника, и он, покачав головой, всё же продолжил.

— Волки, считай, каждые два месяца заключают контракты с новыми искателями.

— Так их, выходит, много? — удивлено уточнил Зимион, который с интересом прислушивался к нашему разговору, хоть по-прежнему и скрипел зубами от многократно усиленной зельем боли.

— Много зазнаек. Распирает их от собственной везучести, иль не сходятся они с командирами отрядов и решают, что лес они насквозь, до Братьев, видят. Да и большие деньги их манят. Вот только новые контракты заключают не потому, что старые искатели уходят во второй пояс.

Земляк изменился в лице.

— Ага, — кивнул Гунир, — сжирают их.

— Я пока и не собираюсь лезть глубоко, — попытался успокоить приятеля.

— Да хоть как! Даже малого набора фиалов нет! А выносливости? — ватажник бросил крутить нож в руках, метнул его в притолку двери и принялся загибать пальцы. — А боевые? А нюх отбивать? И не той мочой, что мы сейчас покупаем... А набор противоядий под тех тварей, к кому собрался? А запасной кинжал хотя бы?! Вместо своего убожества!