Путешествие на восток - Клеванский Кирилл Сергеевич "Дрой"

Мия уже минут пять назад прекратила попытки расшифровать мой рассказ и теперь просто наслаждалась ароматным напитком. Хозяйка же нервно теребила в руках скатерть, а мужик лишь хмурился.

— По кривой дороге ты идешь. Я слышал про цветение алого бутона, слышал и про сад, в котором его посадили. Половина его тогда сгорела, ложное это дело — жечь спокойные цветы. Тебя же не виню. Те, кто идут за семенами, подневольны, тут мне нечего сказать. За черный долг зауважал, и за то, что ты рессоры высоким обломил, — тоже, но, не разобравшись в себе, сложно идти дальше. Про случай в изначальном доме мне уже рассказал чароплет. Его ворон летал рядом, и старый попросил меня подготовить комнату для брата. Признаюсь, я тогда удивился, последний брат приходил сто лун назад.

— Есть ли рассказ брата, который я мог бы услышать?

Дед лишь покачал головой:

— Тот рассказ был платой, не могу я плату одного отдать другому. Прости, но нет, его рассказ останется лишь здесь. — Старик указал себе на висок. — Должно мне дознаться, будет ли твой рассказ платой?

Я недолго думал над этим вопросом:

— У меня неплохо выходит колоть дрова.

Хозяин улыбнулся. Женщина тоже улыбалась.

— Правильный ответ. Рассказ слишком хорош для платы, но многие братья это уже забыли. Как и забыли они о медной истории. За прошедшие сто лун ко мне приходили еще четверо, но они не знали ни истории, ни нашего языка. Я прогнал их, а чароплет наслал на них воробьиную стаю. Те ушли еще до первой звезды. Тебя же я приму, словно родственника, как и положено с первого завета. В доме есть гостевая комната, но, покуда ты за этим порогом, она будет твоей, как и весь мой дом.

— Благодарю тебя. Но комната больше подходит для моей спутницы, я же предпочту крышу.

— Дело твое, — хмыкнул дед и хлопнул ладонями об стол, давая понять, что один разговор закончен и пришло время начинать другой. — Дорогая, покажи этой красавице комнату, а нам с парнем надо бы поговорить о железных делах.

Я уже ожидал встретить очередную волну неудовольствия от Мии, но ее настолько разморил сытный ужин, что она уже давно сопела у меня на плече. А я и не заметил. Все же язык путников дается мне тяжело. Сколь ни пытался Добряк в меня его вколотить, сколь ни была прекрасна моя память, а речь не давалась ни в какую. И этот маленький диалог стоил мне больших интеллектуальных затрат, да таких, что даже голова разболелась. Хозяюшка нежно подхватила леди и повела ее, полусонную, куда-то в глубь дома. Старик же, хотя так его называть просто нельзя, отодвинул чашку и достал простецкую трубку. Забив ее табаком, щелкнул древним, потертым огнивом и затянулся.

— Пока она не видит, — оповестил он меня, выдыхая колечки дыма. — А ты чем страдаешь?

— Да вот… Пытаюсь вырезать фигурки, но пока не очень получается.

Мужчина пожал плечами:

— Со временем придет умение. Ну ладно, покажи, что в мешке.

Ради просмотра содержимого мы отошли в кладовую. Здесь, в маленькой каморке, было развешано вяленое мясо, лежали сушеные листья и травы, а еще стояли банки и горшочки со всякой всячиной. Я развязал тесемки и стал выкладывать на прилавок все, что осталось от молодого оленя. Торговались мы долго, да так лихо, что седая женщина два раза приносила нам чай. В итоге сошлись на одной серебрухе и двух медяках за все. Причем часть денег тут же ушла на две пары обуви, хоть и поношенной, но добротной, у нашего брата другой нет. Также я прикупил серую матерчатую рубашку и сарафан. В старом сундучке, где лежали эти вещи, имелось еще кое-какое барахлишко, но я отказался брать, так как неизвестно, что там впереди и когда пригодится крупная монета.

В итоге, пожав мне руку, хозяин делано покряхтел, наигранно схватился за поясницу и предложил отправиться на боковую. Я согласился. Взяв плащ, поднялся по приставной лестнице на крышу и там улегся у печной трубы, которая послужила мне грелкой. На небе уже сияли звезды, а по главной улице, что лежала в паре кварталов отсюда, ходили дозорные с факелами. Они вроде как охраняли покой и сон сельчан. В двух вышках с обоих концов селения также сидели смотрящие. Правда, что-то мне подсказывает, что вряд ли они смогут выдержать дозор, когда наступит час сурка — час, когда даже самый бывалый служивый нет-нет да кемарнет на минутку-другую. Вот и я, сколько ни предавался самокопаниям, сколько не искал ответ на вопрос, отчего я так себя веду, но, когда луна выглянула из-за облака и озарила меня своим светом, будто укрывая теплым одеялом, отправился в долину снов.

«Крынк!» — Топор разрубил древесину и ударился в пень. Наверное, у этого пня есть какое-то особое название, мне неизвестное. Разогнув спину, я утер пот со лба. Дрова колоть я действительно умел и даже любил. Это было, с одной стороны, не так-то просто, но с другой — это легко на каком-то ином уровне. Взять полено, положить на пень, занести топор и, работая одновременно прессом, поясницей и руками, опустить лезвие вниз. И так раз за разом, час за часом. Короткий перерыв, чтобы промокнуть пот, посмотреть, как высоко солнце, и смочить горло холодной водой.

«Крынк-крынк!» — кричит топор и колет дерево.

Простые движения, простая цель. Никаких мыслей или эмоций, лишь незамутненное сознание, для которого свет клином сошелся на очередном полене. Топор лежал в руке удобно, а мозолистые ладони были привычны к подобному, так что для меня колка дров — сродни зарядке или бегу поутру. Когда же рядом с домом выросла поленница не самых больших, но внушительных размеров, я в последний раз умыл лицо и всадил топор в пень. Надо бы как-нибудь узнать его «профессиональное» название.

Выдохнув, я перехватил флягу в другую руку и уселся на траву. Ветер приятно обдувал кожу, а от полуденного солнца спасала подаренная шляпа с широкими полями. Хозяин по имени Луний, оценив мое усердие, расщедрился и вручил эту старушку. Лет шляпе было побольше, чем мне, но выглядела она лишь слегка потрепанной. Вот что значит умение носить вещи. Когда я поднимался, то заметил, как в кухонном окне что-то мелькнуло. Я вернулся в дом. Ночь прошла хорошо, и я отлично выспался. А на завтрак была вкусная каша, не чета той, что я готовил в лесу. В общем, этот день обещал стать настоящим выходным.

Мию еще с утра увели на кухню обучать какой-то там «женской премудрости». Как обычно, я помолился всем богам, чтобы леди проявила уважение и почтение к простым людям, но как капризная девчонка она вела себя, видимо, исключительно в моем присутствии. Хозяюшка Нания не могла нарадоваться на такую помощницу. Собственно, от этих дифирамбов я и свалил во двор, где оплатил постой колкой дров. Все же хозяин хоть и выглядит крепким, но с этим явно не справится. Может, конечно, нанять мужиков, но в деревнях и так не очень любят бывших путешественников. Ведь мы оседаем лишь в старости. И получается так — в поле не работаем, ничем не торгуем, ремеслом не занимаемся, а живем порой богаче самых работящих. Вот сельчане и негодуют на дармоедов. А объясняется сей факт весьма просто: за годы странствий кое-какой капитал, если ты удачлив и не мот, накапливается, что и позволяет стареть в свое удовольствие. Хотя какое может быть удовольствие в старении.

С этими мыслями я вошел в залу, где за книгой сидел хозяин. Здесь было просторно и светло. По стенам висели разные поделки из дерева, какие-то рисунки на пергаментных листах, а стол был завален книгами и свитками. Пожалуй, если продать эту литературу, можно выручить неплохую деньгу.

— Справился? — спросил Луний, отрываясь от чтения.

— Ага, — кивнул я и сел напротив в кресло-качалку.

Мы некоторое время помолчали, а потом бывший путешественник спросил:

— Уверен, что доведешь ее до Алиата? Путь неблизкий, опасный, не каждому под силу. А тут еще и обуза. Не проще ли зайти в ближайшее отделение гильдии Вестников и отправить слово ее отцу? Он-то небось тут же вышлет отряд, и ее заберут. А тебе и монета кое-какая перепадет.

— Можно и так, конечно. Вот только вас нисколько не насторожил тот факт, как ловко нас привели в свое логово разбойники? Ведь и караван был неприметный, и на Сулийской никогда разбойников не водилось. А тут такой размах, все четко, быстро. Налетели, ограбили, причем, заметьте, добычу складывали в свои мешки, а сундуки, в которые могли быть вделаны следящие амулеты, оставили. Служанку убили, не тронув, — это тоже не походит на простую ватагу лихих людей. Тут, очевидно, по заказу работали.