Цена чести - Адеев Евгений Lord wolf

— Эрик, — окликнул витязь.

— Да? — варяг повернул голову, пламя костра красиво играло золотом волос.

— Ты руны разбираешь? — спросил Велигой.

— Есть такой недостаток, — ответил варяг. — Знал бы, что в жизни не пригодится, ни за что не стал бы время тратить. Так нет, батька меня палкой гонял к… как это по вашему… ну, который… а, волхву. Учиться.

— Можешь прочитать, что написано? — витязь протянул Эрику меч рукоятью вперед.

Варяг сел, принял оружие, склонился, долго хмурил брови, хмыкал.

— Это, разумеется, руны, — сказал он наконец. — Но не те, которыми пользуются в обиходе. — Так… это понятно, но вот конец… если это «вместе», тогда вообще чушь получается… Нет, бред какой-то, и начертание…

— Что это за руны? — спросил Велигой.

— Ими пользуются только посвященные. — Эрик протянул Велигою оружие. — Вроде бы читаются похоже, а в итоге получается чушь. Я, правда, у такого посвященного и учился, но он не особо стремился «посвятить» и меня тоже. В общем, тут речь идет, как я понимаю, о каком-то то ли единении, то ли объединении… Скорее всего имеется в виду, что обладателю сего меча предстоит после смерти присоединиться к небесной дружине Одина. Меч-то наш, варяжский, хоть и кован явно на заказ. И сталь замечательная… Откуда он у тебя, если не секрет?

Велигой некоторое время молчал, подбросил в костер сучьев. Наконец ответил, медленно и тяжело выговаривая слова.

— Когда я служил на заставах, там, на полудне, почти что в самой Таврике, был у нас командир сотни. Варяг, поступил на службу еще чуть ли не при Ольге. Торин его звали. Просто Торин, дальше он не говорил. Стрелок был отменный, мечом владел, по-моему, не хуже самого Перуна. Лучшего командира у меня не было ни до, ни после. Вот уж истинно, второй отец. И как стрелять по науке он нас наставлял, и как оборону держать хоть в поле, хоть в крепости, и как разведку вести, как просто выжить… и как умереть с честью. Да, последнее он нам показал на своем примере… Какой дурак отправил стрелков в полевой разъезд, ума не приложу. Нас всего десять было. И Торин с нами поехал, как чувствовал…

— А про меч-то когда будет? — пользуясь паузой поинтересовался Эрик.

— Меч… — Велигой печально улыбнулся. — Я этот меч как увидал первый раз, так прямо глазами и зацепился. Не поверишь, когда Торин его точил, я всегда рядом околачивался. Молодой был еще, все на свете в диковину… А он как-то углядел меня, спрашивает: «Что, нравится?» Я ему честно: «Ага. Это, — говорю, — лучшее оружие, что я видел в жизни.» А он еще так грустно улыбнулся, и говорит: «Ну, как настанет мой черед пополнить Одинову дружину, так уж и быть, оставлю его тебе. Если заслужишь.»

— И заслужил? — спросил Эрик, но в глазах его загорелись любопытные огоньки, похоже, варяг был охоч до историй.

— Не знаю… — Велигой остановившимся взглядом смотрел в костер. — Не знаю. В том злосчастном разъезде напоролись мы на печенегов, а нас десять юнцов, первого года службы еще нет, как и ни одной серьезной драки. И Торин. Я, вроде как старший после него, у меня к тому времени все-таки второй год шел… Он мне кричит: «Уводи пацанов!» А сам…

Велигой замолчал. Эрик сидел, затаив дыхание, вцепившись в рукоять топора. Показалось, или по изрезанному шрамами лицу пробежали две влажные дорожки?

Наконец, витязь совладал с собой.

— Мы не смогли его тогда оставить. В первый раз ослушались его приказа. И в последний. Полегли все. Торин… он в отличии от некоторых, прекрасно управлялся с лошадью… рубил печенегов, как камыш, не знаю, сколько накромсал… А потом какая— то тварь все же достала его саблей. В спину. А потом… Они тело топтали конями, изверги, рубили… рубили… В месиво… И все на моих глазах. Наши все уже полегли, а меня арканом зацепили, скрутили, но я все видел, все…

Вновь повисло молчание. Эрик потрясенно смотрел на тиверца. Слезы уже неприкрыто текли по обычно бесстрастному лицу Велигоя, оставляя мокрые следы, но витязь будто бы и не замечал этого.

— А что дальше? — так робко, что сам себе удивился, спросил Эрик.

— Той же ночью я сбежал из плена, — Велигой вытер лицо рукавом, голос его окреп. — А меч… они притащили его в становище — столько железа… Здоровенный бугай еле волоком пер. И когда поднялся переполох — ну не мог я не придушить пару гадов… За мной неслась целая толпа. Наверное, случайность, но я, пробегая мимо того костра, где они оружие свалили, споткнулся обо что-то, растянулся, как бревно… и рукоять сама оказалась в ладони. Не было времени перебирать, срубил самых рьяных… А дальше, с оружием, уже легче пошло. В общем, сбежал я от них. С мечом Торина в руках.

Эрик медленно кивнул, но не сказал ничего. Нечего было сказать. Понятно теперь, почему так бережет оружие, малейшую зазубринку счищает, полирует… Что тут можно сказать?

А Велигой вновь взял в руки оселок и влюблено провел по и без того острому, как бритва, лезвию. Он помнил и еще кое-что. Голос. Голос, прогремевший в голове в тот момент, когда ладонь коснулась рукояти меча павшего командира. Голос Торина.

«Что обещал, выполняю. Владей.»

Глава 12

Велигой проснулся. Ночь близилась к концу, луна уже завалилась за виднокрай, было темно, как в погребе. Витязь тупо смотрел в темное небо, продырявленное редкими звездами, пытаясь понять, что же его разбудило, и все же успел уловить в прозрачном ночном воздухе отголосок волчьего воя. Что-то в последнее время эти звери слишком часто стали появляться в его жизни. Даже чересчур.

Воин выпутался из плаща, поднялся на ноги. Сырой ночной воздух пробирал даже сквозь толстую кожу поддоспешника, будто вражий меч отыскивал щели в полурасстегнутой броне. По ту сторону угасающего костра посапывал во сне Эрик. Где-то неподалеку слышался богатырский храп Олафа, чуть поодаль пятном мрака на фоне черноты виднелась верхушка шатра Драгомысла. Догорающие угли лагерных костров еле-еле мерцали багровыми точками в ночной темноте, в воздухе висел запах дыма. Слева перекликнулись часовые, кто-то полусонным голосом пробурчал, чтоб орали потише. В соседнем перелеске вяло перекликались ночные птицы. Шурша крылами, пронесся над головою маленький кожан. Волчий вой не повторялся.

Все было спокойно.

Ежась от ночной прохлады, Велигой бочком переместился к ближайшему тележному колесу и справил малую нужду. Подумал, что Эрик, пожалуй, прав, и ему, Велигою, постоянно что-то мерещится… Но тревожное чувство не оставляло. Наоборот, оно теперь гудело в душе, как басовая струна, до предела обостряя все чувства, заставляя вздрагивать от каждого шороха.

Становилось зябко, тело требовало, чтобы немедленно вернулся к костру и закутался в плащ, а лучше в два, но Велигой, кляня на все корки собственную мнительность, неслышным шагом двинулся вдоль внутренней стороны кольца телег.

Нога вдруг запнулась обо что-то мягкое. Велигой замер, как вкопанный, стараясь не дышать. Темно, как в бочке, ни рожна не видать… Витязь медленно опустился на корточки, протянул руку, ощупал лежащее тело… Ладони вдруг стало горячо, рука скользнула по мокрому, да теперь уже и баз того почувствовал до безобразия знакомый запах свежей крови. Басовая струна в голове вдруг лопнула с противным хриплым звуком, и время, как всегда в такие моменты, вдруг замерло, застыло, превращая мгновения в годы.

Велигой вскочил, чувствуя, как враз похолодели ладони и слыша только шум крови в ушах. Остатки сна сорвало ночным ветром, мышцы напряглись, превращая тело в смертоносное оружие. Заорав, что есть мочи «Тревога!!!», витязь бросился к костру. Скорее каким-то внутренним чувством, чем зрением, уловил, как наперерез метнулась бесшумная тень, в слабом свете звезд блеснула сталь. Меч с шипением выскользнул из ножен, витязь на бегу широким ударом смел с дороги неведомого противника, и уже за спиной слыша булькающий стон в два прыжка достиг костра. Охапка хвороста полетела в умирающий огонь, тут же затрещала, защелкала, занялась алыми языками.