Подружки переглянулись и принялись сплетничать. Но увы, особо позлословить тут было не о чем. Если уж Джером принят в доме у проректора, известного консервативными взглядами на брак, значит, дело идет к свадьбе. Слегка добавлял перчику только тот факт, что Джером никогда не ходил в церковь, а терпеливо ждал Эмили после службы за оградой. Ну так он же из Манхеттена (штат Нью-Йорк), у них там небось в церковь ходить не принято. В общем, подружки пришли к выводу, что папаша доктор Сведен смирился с безбожием будущего зятя.
- Итак, обещанный сюрприз! - воскликнул Джером и распахнул перед Эмили дверь будуара. Она вошла и остолбенела. Комната волшебным образом преобразилась, теперь она казалась огромной! Эмили не сразу поняла, что этот эффект был достигнут множеством зеркал, отражавших все, что попадало в поле их зрения: пару торшеров, проливавших золотистый свет, диван, который почему-то оказался стоящим посредине комнаты, и саму Эмили.
- Но как это получилось? Ведь здесь не так много стен... - начала было Эмили и осеклась. Камин, это жуткое сооружение, занимавшее чуть не половину восточной стены, тоже изменился: все его стенки, приступка и даже - она заглянула, чтобы убедиться в этом, - внутренность камина были покрыты зеркалами. А рядом с камином стояла тумбочка, с которой все началось.
- Зеркала внутри, зеркала снаружи, - растерянно прошептала Эмили. Зеркала были и кое-где на стенах, неправильных форм, так что не возникало холодного ощущения гимнастического зала. А зеркальная глубина камина действовала на нее гипнотически. Хотя и камином-то это сооружение теперь было трудно назвать. Это было возбуждающе необычно, но жить в этой комнате, скажем прямо, не хотелось. Но зато ей очень хотелось немедленно продемонстрировать комнату подругам. И сказать им, что вот это и есть настоящий стиль.
- Тебе нравится? - Джером нежно обнял ее за плечи.
- Нравится. Но зачем? Это же так... расточительно, - в Эмили заговорила бережливая девушка из Восточного Канзаса.
- Мне хочется, чтобы тебе здесь хорошо работалось.
- Но не буду же я сидеть всю жизнь в Линсборге, штат Канзас, - Эмили вложила в последние слова немножко сарказма. - А тут столько денег потрачено.
- А где бы ты хотела жить?
Вот оно! Сердце Эмили переполнилось торжеством. Она скромно опустила глаза.
- Ну не знаю. Где-нибудь, где побольше культурных людей, где есть театры. В Линдсборге, согласись, такая скука...
- Везде скука, милая, - Джером улыбнулся. - Или нигде нет скуки, все зависит от угла зрения.
Эмили решила, что форсировать события с предложением руки и сердца еще рано. И, желая сменить тему разговора, показала на несколько зеркал, стоящих у стены.
- А это зачем? Лишние?
- Ты знаешь, я никогда прежде не работал с зеркалами. Вот и заказал с небольшим запасом. Клеить на камень зеркала нелегко. Подумал - пусть будут на тот случай, если я что-то испорчу.
- Ну, их можно отправить обратно в магазин, - ответила Эмили. Да, она, без сомнения, будет хорошей хозяйкой. - Но сейчас у нас столько хлопот со спектаклем, пусть уж стоят до Благодарения.
* * *
Спектакль в утро Дня благодарения прошел просто великолепно. Эмили блистала, и даже самые противные из подруг не смогли бы найти фальши в ее пении.
Джером, конечно же, был приглашен к Сведенам на индейку.
Обед проходил в узком семейном кругу: родственники мистера и миссис Сведен не приехали из Коннектикута, сославшись на грипп. Как всегда, впрочем.
Миссис Сведен очень волновалась за индейку, за клюквенный соус и даже за зеленый горошек, но волнения ее были напрасны, еда оказалась безупречной. Джером поглядывал на матушку своей Эмили с ласковой улыбкой: она так трогательно старалась угодить столичному гостю. Проректор Сведен был в благодушном расположении духа, гордый своим маленьким семейством: Эмили блистала утром, а теперь и миссис Сведен не ударила в грязь лицом.
Разговор за столом сперва крутился вокруг сегодняшнего спектакля, потом плавно перетек на нехитрые местные новости. Наконец, за чаем с тыквенным пирогом, мистер Сведен осторожно поинтересовался у Джерома его планами на будущее. Эмили с готовностью зарделась. Джером оживленно говорил о предстоящей выставке в Манхеттене в канун Рождества, о том, что вакации собирается провести на западном побережье Пуэрто-Рико, по слухам, еще не очень засиженном туристами. Но к делу, которого от него все ожидали, переходить явно не собирался.
Вконец исчерпав общие надежды, Джером вдруг вскочил со словами:
- Подождите секунду, я должен вам показать набросок к портрету Эмили. Я оставил папку в будуаре, - и выбежал из комнаты.
После минутного затишья разговор за столом возобновился. Миссис Сведен тихонько спрашивала Эмили, правда ли индейка хороша. Эмили отвечала рассеянно. Ей почему-то казалось, что в будуаре не было никакой папки. Молодой Кертис не появлялся. Прошло пять минут, десять, пятнадцать... Наконец проректор Сведен решительно направился к двери в библиотеку, а оттуда - в будуар. Он вернулся через минуту, ошарашенный.
- Там никого нет.
- Как никого? А Джером? - Эмили даже не поняла, о чем речь.
- Никого нет. Комната пуста. - Мистер Сведен выглядел заинтригованным, но не испуганным.
Эмили и миссис Сведен бросились в будуар. Так и есть - пустая зеркальная комната, освещенная торшерами, камин, который теперь, когда Эмили слегка попривыкла, уже не казался ей таким уж бездонным, да по-прежнему прислоненная к стене пара зеркал. И никого.
В этот момент в дверь позвонили. С традиционным визитом к уважаемым жителям города пришел шериф Линдсборга Смитсон. В сопровождении сержанта Райана Комптона. Эмили, несмотря на общую неразбериху обстановки, нашла время слегка покраснеть: Райан был ее давний поклонник, и, если бы не появление Джерома, она бы наверняка стала рано или поздно миссис Комптон. Сержант Комптон поглядывал на нее с обидой, которую он старался спрятать под показной суровостью.
- Тут такое дело, шериф, - нервно посмеиваясь, сказал папаша Сведен, - у нас, кажется, что-то по вашей части. Мистер Кертис пропал.
Семейство Сведенов относительно внятно изложило шерифу суть происходящего. Шериф Смитсон не любил загадок на своей территории. Впрочем, тут он мог быть спокоен: в Линдсборге никогда ничего криминального не происходило. Самым страшным преступлением, совершенным в Линдсборге и окрестностях за последние три года, была "попытка разбития ветрового стекла автомобиля посредством бросания в него твердого предмета (картофелины)". Машина принадлежала профессору биологии Католического колледжа, а рука, бросившая картошку, - студенту, отчисленному за неуспеваемость.
Но вновь скажу: шериф Смитсон загадок не любил и, позабыв даже об индейке, бросился обыскивать дом. Что было дело бесполезным, поскольку будуар ни с какими помещениями, кроме библиотеки, не соединялся. А библиотека, в свою очередь, выходила в столовую. Шериф и сержант обыскали также сад... и сад соседей... Но никаких следов мистера Кертиса не обнаружили.
- Ну вот что, док, - сказал шериф, покидая дом, предварительно таки отведав индейки, - я вам тут оставлю на всякий случай мальчонку. Пусть последит, мало ли что.
Что именно "мало ли что", шериф не уточнил. Но сержант Комптон с воодушевлением остался охранять Эмили. Она направилась в будуар со словами:
- Я буду ждать Джерома здесь. Отсюда он исчез, сюда и вернется.
И уселась на диван. Сержант, испросив разрешения, присел с ней рядом. Охранять так охранять, сами понимаете. Мистер и миссис Сведен, без толку потоптавшись на пороге, отправились спать. И уснули, надо сказать, очень быстро, несмотря на нервотрепку. Индейка известна своими снотворными свойствами. Впоследствии, правда, мистер Свенсон утверждал, что он слышал, как ветер протяжно выл в каминной трубе будуара. Но ему никто не поверил - труба-то была забита, это все знали.
