Зеркало любви (СИ) - Гончарова Галина Дмитриевна

- Рист, мне надо что-то знать? Или лучше забыть?

Малена спрашивала прямо, глядя в глаза. И Барист вздохнул, отпивая настой мяты из чашки.

- Ты уже в это втянута. Уже.

- И никто не поверит, что я ничего не знала. Итак?

На то, чтобы рассказать Малене то же, что было поведано и Варсону Шефару в свое время, ушло минут двадцать - Барист не растекался мыслью, говорил коротко и четко.

Малена слушала. Матильда комментировала.

А по результатам разговора только что головой покачали. Обе.

- Рист, я в это не полезу.

Малена уступила свое место Матильде, и та не колебалась. Барист и не фыркнул.

- Малена, а у тебя выбора нет.

- Да неужели?

- Ты уже в это влезла по самые уши. И то, что к тебе пока не пришли...

- Может означать простой выбор. Либо не знают, кто подобрал раненного, либо знают, что он ничего не сказал.

Барист пожал плечами.

- Думаешь, поверят?

- Если буду сидеть тихо и не дергаться - поверят. Иначе могут и закопать.

Крыть было нечем. Девушка была права полностью, до последнего слова. Но...

- А если мы допустим, чтобы страна в это сорвалась? В кровь, в безумие...

- Если судьба страны зависит от одного человека, тем более сопливой девчонки? Рист, это даже не смешно.

И едва не добавила: 'нашли, паразиты, деву Жанну'. Ага, а если кто не знает, чем это кончилось для несчастной девчонки, пусть покопаются в справочниках. И учтите, все революционеры обычно кончают гильотиной.

Это если очень повезет, а то и помучить могут.

- Судьба страны может зависеть от кого угодно. Малена, могу я тебя просить всего об одной вещи? А потом - отстану. Но моя полная поддержка у тебя будет.

- Какой?

- Ты слышала имя колдуньи?

- Лэ Стиорта? Ну да, и что?

- Съезди, погадай на жениха? Тут тебя никто не осудит...

- И что мне за это будет?

- Моя полная поддержка. Я уже сказал.

- Барист, - Матильда смотрела твердо и серьезно. - В таких делах помощи наполовину не бывает, как половинной беременности. Варсон назвал имя, даже не одно, что еще надо?

- Трион? Это его начальник. Тарейнский? Это не имя, это род...

Матильда подняла брови, демонстрируя свое непонимание.

- И?

- Тарейнских много. Канцлер, два его младших брата, три сына - кто?

- Если один, так и все. Что тут непонятного? Не бывает наполовину заговорщика, все в роду в курсе будут.

Барист вздохнул.

- Разное быть может. А мне бы... продержался бы король до победы. Или до поражения, тогда уж... нет, и тогда не все равно.

Матильда смотрела на сидящего перед ней мужчину. Вот такого, какой он есть.

Усталого, растрепанного, с дорожками от слез на толстых щеках... и ведь все равно сдаваться не собирается.

Но с другой стороны - друга он в это втравил. А сам жив-здоров, и прекрасно себя чувствует. И? Кто сказал, что так же не втравят Малену? А им с Матильдой рассчитывать не на кого, увольте...

Матильда покачала головой.

- Рист, я не поеду. И даже близко не проеду. Мне девятнадцать лет, даже и того нет, я жить хочу. Проверяйте ваших заговорщиков, как вам изволится, а я не хочу в это ввязываться.

Барист вздохнул.

- Малена, мне не хотелось бы...

- Угрожать? Вот и не надо. Наверху лежит тело вашего друга. И вы - вы его в это втравили.

Барист сдулся, словно воздушный шарик.

- Это жестоко.

- А меня шантажировать - радость прет?

- Варс знал, на что идет. Другие в департамент Дознания и не приходят...

- Я туда не приходила. Он знал, на что идет, знал об опасности и погиб. Своих детей1 вы тоже в логово к волку пихаете?

И так решительно выглядела девушка...

Барист понял, что уговорить ее не удастся. И не то, чтобы устыдился... до каких-то пределов ему действительно помогли. Надо и меру знать.

- Извиним, Малена. Я просто...

- Устал, расстроен и плохо себя чувствуешь. Ложись-ка ты спать?

Барист прислушался к себе.

- Не усну.

- Уснешь, - пообещала девушка. - Сейчас схожу на кухню, вина принесу.

Ага, не уснет он! Тут главное - правильный рецепт, шесть капель снотворного на кубок вина, и сутки сна обеспечены.

***

 - Правильно мы сделали?

 - Абсолютно, - уверила сестренку Матильда. - Я жить хочу, и ты тоже. Нечего в это лезть...

 - Тильди, мне ведь жить здесь.

 - Поправочка. Жить тебе не здесь, а в Донэре. Это раз. И второе - не ведись на всю ахинею, которую тебе скармливают. Как только слышишь, что без тебя не обойдется, так и знай - ищут козла отпущения.

 - Бабушкина наука? - подначила Малена.

 - Она самая, - даже не смутилась Матильда. А чего врать-то? - Бабушка хотела, чтоб я выжила, а значит - нечего всем подряд верить. Это звучит красиво, Родина без вас не обойдется, на вас вся страна смотрит, если не вы, то и некому... а так подумать? Свою семью он из города услал, жену к гадалке не отправил.

 - Ну да.

 - А тут является из глухомани чистейшей прелести чистейшая страхидла....

 - Тильди!

 - А то нет? Сама гримировалась...

Малена фыркнула. Да уж, как только лошади не разбежались от того чучела? А могли.

- И оказывается, что все зависит от нее. Потом снова от нее и опять от нее. Здорово, правда? Не верится? Вот и я тоже не верю.

 - Но и такое тоже бывает?

 - Я тебе фильм про Жанну д"Арк покажу. Поумнеешь.

 - А кто это?

 - А она тоже была уверена, что все от нее зависит. Сделала многое, а ее за это сожгли. Хочешь?

Малена не хотела. А потому Бариста Тальфера напоили снотворным, уложили спать и распорядились о похоронах. А сами отправились заниматься гардеробом.

Ибо - нечего тут.

И там - тоже нечего.

Рид, маркиз Торнейский.

Что другое, а свой рог староста Бурим из сотни бы узнал.

Уж и не надеялся.

Больше месяца прошло, как он увел людей из деревни, больше месяца они прячутся по распадкам и оврагам, пустуют дома и зарастают поля. А только нельзя иначе.

Живы будут - рыбой спасаться будут, корой, желудями. А степнякам попадутся - конец. Смерть ли, рабство, все одно плохо будет. Всем.

Деревенские это понимали, да и доходящие новости вызывали надежду на лучшее. А то ж!

Говорят, сам маркиз Торнейский здесь врага бьет! Да так, что только перья летят!

Говорят, заключил он договор с самим Восьмилапым, пообещав отдавать ему души степняков, и теперь тот кажную ночь душит окаянных.

Говорят...

Собственно, говорили-то степняки, которые отбились от отрядов и попадались в руки старосте и его людям. А чего ж не поговорить, когда тебя пятками в костер сунули?

Бурим не церемонился и партизанскую деятельность разворачивал как следует. На день пути лес прочесывал.

А нечего тут!

Пришли на нашу землю? Вот в нее и ляжете, нам удобрения нужны, и волки, опять же, не кормлены.

Рог Бурим сам отдал сыну, и уж не ожидал, что так получится.

Но и рог, и сигнал...

Сам он мальца учил древней тревоге, все сам.

- ПОЖАР!!! ВРАГИ!!! ВРАГИ, ВСТАВАЙ, ВРАГИ!!!

ВСТАВАЙ, ВРАГИ! ГОРИМ! ПОЖАР! ГОРИМ!

Рог пел в Ухаровке, которую крестьяне хоть и забросили, а все ж приглядывали за родными домами и полями. Не ровен час огонь пойдет, или еще чего...

Что они смогут сделать против степняков?

Так это как поглядеть. Колодец отравить, так, к примеру. Кто хочет, тот найдет, что и как сделать.  А тут вдруг - рог.

Повезло еще,  что Бурим в тот день приходил в деревню. Риск,  конечно,  а только всего не учтешь,  когда в спешке собираешься. То взять надо,  это... вот и оказался староста Ухаровки совсем рядом,  минут пять по лесу.

И как недавно, в крепости Ланрон на звук рога вышел сам комендант, так и Бурим решился.

Допускал он всякое, вплоть до того, что мальчика схватили и под пытками вырвали у него тайну. А что? Есть вещи, которых ни один человек не выдержит, куда уж Кариму?