Посох. Тетралогия - Раткевич Сергей

То, что было потом, красотой и вовсе не отличалось. Грязная желтизна стены, у которой он то ли пел, то ли подаяния просил… и сумеречная синева подворотен, которые дарили ему приют, если поданных за день грошей не хватало на ночлежку, когда он укладывался в грязь и накрывался ознобом вместо одеяла, не ведая, проснется ли утром… Какая там красота?! Не до красоты было.

Потом все стало другим. У него хватило сил изменить свою судьбу. Он перелез стену, убил первого врага и разбил о дерево многострадальный отцовский инструмент. То ли в наказание, то ли в награду ему был дарован посох – и в придачу боль, настолько жуткая, что смерть казалась чем-то несущественным и малозначительным. С этой минуты мир вокруг Курта поменялся решительно и необратимо. В нем не осталось ничего обыкновенного. Колотушки, тычки и черствые корки сменились магами, погонями и приключениями. Некие неведомые силы швыряли Курта, словно тряпичную куклу, из приключения в приключение, с одной дороги на другую. Его окружали невероятные существа, каждую минуту с ним могло стрястись что-то необыкновенное – да все, что угодно, могло стрястись! – но была ли в этом необыкновенном хоть капля красоты?

Была, наверное. И эльфы, и Озеро Силы, и волшебный меч, и девушки, любившие его в храме Бога Повседневных Мелочей, и юные волшебники, научившие его делать дудочки и оказавшиеся оборотнями… да мало ли что красивого-то было?! Обыкновенный костер в ночи – что может быть прекраснее?! Но у всей этой красоты был один огорчительный изъян. Всегда являлся кто-то Большой-и-Страшный, чьи сапоги непременно затаптывали костер, – и Курту приходилось что-нибудь делать, чтоб не затоптали его самого. А иногда он и сам становился Большим-и-Страшным. Курт до сих пор с содроганием вспоминал ощущение собственного чудовищного могущества, когда жаркий гнев и что-то еще, что-то необъяснимое, взорвались словами: «А теперь станьте землей, которую ели!»

И вновь хороводы дорог, случайные касания судеб… и хрупкие осколки красоты, столь редкие, что нечего и надеяться сложить из них мозаику. Впрочем, Курт не думал тогда о красоте. Он и не догадывался, что это ее ему не хватает. Он скорей уж о жратве думал – даже великие маги способны страдать от голода, – а еще его мысли были заняты дорогой да как бы побыстрей ее пройти, да половчей выпутаться из сложившейся ситуации, да чтоб никому Большому-и-Страшному под ноги не попасться. А красота…

Нет, наверное, иногда он о ней все-таки думал. Когда в кои-то веки оказывался сыт и понимал, что вопреки всему сегодня его убивать не станут. Бывают иногда такие счастливые случайности, даже у странствующих волшебников-недоучек бывают. Но эти случайности были столь редки и непрочны… Курт уже привык к тому, что если сегодня что-то есть, то завтра этого уже не будет. Вероятно, именно поэтому он и привязался к собственной магии, хотя она и служила основной причиной всех его неприятностей. Магия была с ним всегда. Она не собиралась его покидать. Никакие жизненные передряги или выкрутасы судьбы не могли лишить его магии. Она была чем-то вроде посоха. Даже ближе. Всегда рядом и не оторвешь. Даже кто-нибудь очень Большой-и-Страшный не оторвет. Сил не хватит. А еще… магия была красивой. Пожалуй, это была единственная красота, которую у него не могли отобрать. Правда, порой она была совершенно ужасной и заставляла его вести себя самым чудовищным образом – но ведь ничего другого у него не было. А еще она порой причиняла ему боль… что ж, с красотой это случается – ненароком причинить боль.

А теперь он здесь… и этот фонтан… и никакой войны на завтра не предвидится. Только на послезавтра. И можно надеяться, что это самое послезавтра никогда не наступит. И просто смотреть, зная, что эта красота будет всегда, что ее никто не отберет, потому что никакого послезавтра не бывает. Его просто не существует в природе. А назавтра никакой войны не предвидится.

Курт обязательно подумал бы о чем-нибудь этаком, если бы он вообще думал. Но он не думал. Он смотрел, как золотые брызги солнца обнимаются с прозрачными брызгами воды, и был счастлив.

– Курт! – в который раз уже позвал посох.

Если бы он был человеком, он бы давно охрип, но он был джанхарским боевым посохом, а это гораздо круче.

– Курт!

Но Курт безмолвствовал, словно и в самом деле пытался превратиться в камень, на котором сидел.

– Курт! – не оставлял своих стараний посох.

Увы, тишину нарушало лишь нежное журчание фонтана, да где-то далеко щелкали ножницы садовников.

– Курт!!! – возопил Мур.

Но не услышал ничего, даже легкого вздоха.

– Послушай, Курт, я, конечно, понимаю, что созерцание является вещью, для мага совершенно необходимой, – чуть встревоженно проговорил Мур, – но ты полдня уже пялишься на этот дурацкий фонтан! Сделай милость, скажи хоть слово в ответ, – или мне придется сделать вывод, что я нахожусь в обществе хорошо прогревшегося на солнышке покойника!

Курт молчал. Загадочная улыбка бродила у него на лице, смешиваясь с прозрачными, золотыми и радужными бликами фонтана. Солнечные зайчики прятались у него в волосах.

– А ну отвечай, а то как дам в лоб! – рявкнул Мур.

– От тебя только и слышишь: «В лоб, в лоб!» – а кругом так красиво, – тихо сказал Курт.

И вновь уставился в фонтан.

– Поспать пока, что ли? – сам себе буркнул Мур и сам себе ответил: – Так ведь не хочется!

– Не помешал? – Великий Магистр Йоштре появился неожиданно. Впрочем, Курт не мог бы сказать, что он его вовсе уж не ожидал.

То есть, конечно, он надеялся, что тот заявится попозже, отвлекут его какие-нибудь магистерские дела, голова от топталовки разболится – да мало ли что? Но надеяться – дело одно, а вот ожидать… недаром же Великий Магистр так старательно разглядывал его серебряную монетку и что-то бормотал, восхищенно качая головой. Лучше б ему и вовсе эту монетку не доставать! И не иметь ее. Подумаешь, переночевал бы в канаве, на голодный желудок – впервой, что ли?.. Зато никаким Главой Одиннадцатого Отделения Департамента Разведки он бы сейчас не был. Курт посмотрел на Великого Магистра и понял, что, быть может, завтра войны и не будет, – но поскольку сегодня уже послезавтра…

– Присаживайтесь, Ваша Милость, – обреченно вздохнул он, подвинувшись на камне и давая место Великому Магистру, – красиво у вас тут…

Ласковое журчание воды уносило Курта в какую-то чудесную страну, где не было ни Великих Магистров, ни великих проблем – только плеск, шелест и солнце. Курт вздохнул.

Йоштре Туйен посмотрел на него с заметным сочувствием.

– Мне нужно, чтоб ты отправился в путь как можно скорее, Курт, – виновато проговорил он, – я был бы счастлив, если бы это случилось прямо сейчас, но… учитывая твое состояние – завтра утром, ладно?

Плеск и шелест затихли. Курт знал, что Великий Магистр скажет что-нибудь этакое. Великие Магистры, возглавляющие Департамент Разведки, всегда говорят своим подчиненным разные неприятные вещи, – но Курт до последней минуты надеялся, сам не зная, на что… на какую-то отсрочку, что ли…

– Уже завтра? – чужим голосом спросил он. – А нельзя ли…

– Нельзя, – покачал головой Великий Магистр Йоштре. – Исходя из того, что сообщил мне через вас мой лучший враг и злейший друг Зикер, – нельзя. Плеск и шелест смолкли окончательно. На солнце наползла туча. В глубокой тишине слышался только голос Великого Магистра.

– Так уж выходит, Курт, что ты ключевая фигура всей этой войны, – говорил Йоштре Туйен. – И, уж прости, ни о какой свободе воли тут речи не идет. Если тебя не используем мы – использует наш враг. Или просто уничтожит. По всем выкладкам Зикера, именно ты противостоишь ему в этой битве – а значит, у тебя нет выбора. С нами или без нас, но тебе предстоит сразиться с ним. Выкладки Зикера уже проверены. Они безусловно верны. Ты действительно ключевая фигура – и это неотменимо. Да что говорить, твоя Сила недаром использовала эту несчастную монетку подобным образом, она ясно выразила свою волю – а магу не стоит противиться своей Силе. Ничем хорошим это не кончится. К несчастью, ты не только ключевая фигура, ты еще и фигура, не подлежащая обучению. Того же Тенгере я с удовольствием обучу. В четыре руки с Зикером у нас должно неплохо выйти. А ты… ну, собственно, ты ведь сам выбрал для себя метод обучения. Став сотрудником джанхарской секретной службы, ты поневоле будешь влипать в разные ситуации – а значит, учиться на своих ошибках и промахах. Так что не будет тебе Королевской Пенсии, Курт. Тут Мур здорово ошибся…