Увечный бог (ЛП) - Эриксон Стивен

  Он уже видел подножие холма. Обе женщины, сержанты Сжигателей, пали на тропе, которую защищали.

  Корабб перескочил скованного бога.

  Лица коланцев оборачивались - он был уже между ними, меч завел песню. Выпад топора сорвал с руки щит. Край лезвия глубоко вошел с бок. Он с воем прорезал кольчугу на вражьем плече - колечки покатились со звоном - и на обратном движении резанул другому по коленям.

  Справа кто-то крякнул - это подоспел Курнос, оттесняя щитом двух противников. Они повалились на землю. Курнос подхватил топор и постарался навеки обезвредить оглушенных солдат.

  К нему бежали новые.

  Увечный Бог мог крутить головой, свидетельствуя яростную и безнадежную оборону двоих малазан. Враг на мгновение отступил, но тут же полез снова. Пот одного из защитников, перепрыгнувшего его, оросил каплями лицо - и казалось, это капли холодеющих слез.

  Похоже, подкрепления ждать не приходится. Враг со всех сторон. Они наконец заметили скованное тело, и Форкрул Ассейл понял, ради чего затеяна война. Увечный Бог чувствовал алчность Ассейла.

  "Я здесь почти целиком, в этом мешке кожи. И я остался в цепях.

  Он может меня ранить. Может питаться силой, и никто не сумеет бросить ему вызов. Он изольет мой яд на мир".

  Малазанин с обрубленным носом зашатался, пронзенный сразу двумя мечами. И тотчас же встал, взмахнув топором. Враги отшатнулись, падая в брызгах густой крови. Солдат шагнул вперед, и Увечный смог увидеть лицо в профиль: мужчина улыбался, падая на землю лицом вперед.

  Оставив в одиночестве второго малазанина, сражавшегося сразу с тремя коланцами. Еще двое подкрадывались сзади.

  Одинокий стойкий защитник сразил поющим лезвием одного. Потом искалечил второго, разрезав бедро до кости.

  Топор коснулся его со стороны щита - но только щита у морпеха не было. Рука отвалилась от плеча. Полилась кровь, солдат отступил и зашатался. Второй выпад рассек ему шею.

  Малазанину как-то удалось вонзить острие меча в горло своему убийце - кончик вышел из затылка. Они упали, почти обнявшись, и умерли одновременно.

  Когда двое коланцев пошли к Увечному Богу, поднимая клинки, арбалетный болт свистнул, поразив обоих.

  Бог услышал стук и шелест сапог, кто-то опустился рядом - бог повернул голову к коленопреклоненному спасителю, взглянул в глаза капитану Скрипачу.

  - Они коснулись тебя, Повелитель?

  Увечный покачал головой. - Капитан, ваши солдаты...

  Скрипач отвернулся, словно раненый словом, и встал. Натянул тетиву арбалета, глядя на брешь. Глаза расширялись. - Еж! - крикнул он.

  Еж наткнулся на изрубленные тела Шпигачки и Ромовой Бабы. Тропа под ними была завалена трупами, но дальше он видел солдат Колансе, расчищающих путь. Еще миг - и будут здесь.

  "Слишком много. Так твою..."

  Сколько они дерутся? Ни малейшего понятия. Сколько было атак? Похоже, сотни, хотя это невероятно - над головами еще солнце. Угасающее, да, но все же...

  Следя за толпами внизу, за толпами, что были все ближе, он вытащил мешок из кучи вещичек у тела Скованного Бога. Взял долбашку. "Всегда храни одну. Всегда. Обет сапера. Уходя, забирай ублюдков с собой!"

  Он поднял припас над головой.

  Сзади Скрипач неистово выкрикнул его имя.

  "Ах, дерьмо. Прости, Скрип".

  Еж рванулся по тропе навстречу массе коланцев.

  Услышал, что сзади кто-то бежит, и остановился. - Скрип, чтоб тебя! Нет! Назад!

  Но друг бросился на него. Оба чуть не упали, долбашка вылетела из рук Ежа.

  Саперы не стали приседать и прятаться - они стояли и смотрели, как припас лениво прорезает кривой путь над солдатской толпой - как летит над качающимися железными шлемами... Как ударяется об один, словно зрелый кокос.

  И разбивается, вываливая бесполезный карминовый порошок.

  Саперы уставились друг на друга - лица разделяла едва ли пядь - и одновременно крикнули: - Тю!

  И тут же малазанин пробежал рядом, гремя доспехами - парень ростом ниже самого Релико, но бледнокожий и тощий. Уши торчали по сторонам узкой головы. Он явил им блеклую, кривозубую улыбку. - Защитю ваши спины, господа. Идите вверх!

  Скрипач смотрел на него. - А ты кто, Худа ради?

  Солдат ответил с обидой: - Я Непотребос Вздорр, сэр! Кем мне еще быть? Ну, идите наверх, я вас прикрою. Лады?

  Скрипач повернулся и потащил Ежа по тропе. С вершины уже тянулись руки - там были Тарр, Бутыл, Улыба и Корик. Лица морпехов были необычайно бледными. Мертвяк тоже прибежал, упал на колени у тел Шпигачки и Ромовой Бабы - потом поднял голову и что-то буркнул Тарру.

  Кивнув, сержант подтянул Ежа и Скрипача на обрыв. - Мы позаботимся о бреши, сэры.

  Скрипач схватил Ежа за руку и отвел в сторонку.

  - Скри...

  - Заткни хлебало! - Он кипел от злости. - Думал еще раз?..

  - Похоже было, что нам конец!

  - Нам никогда не конец, чтоб тебя! Мы их отогнали, слышишь? Они отходят - мы снова их отогнали!

  Ноги Ежа вдруг стали как бы жидкими, он плюхнулся на зад. Вокруг сгущался сумрак. Он слушал хрипы, ругань, резкий кашель. Огляделся: все вокруг тоже сидели, уже не на что ни способные. Он вздохнул, как всхлипнул. - Боги, сколько у тебя осталось солдат?

  Скрипач лежал, прислонившись спиной к упавшему камню. - Может, дюжина. У тебя?

  Еж задрожал. - Сержанты были последними.

  - Они не мертвы.

  - Чего?

  - Изрублены, да. Но только без сознания. Мертвяк думает, от теплового удара.

  - Тепло... боги подлые, я велел выпить всё что есть!

  - Они бабы крупные, Ежик.

  - Последние Сжигатели Мостов.

  - Да, Ежик, твои последние Сжигатели.

  Еж открыл глаза, поглядел на друга - но глаза Скрипача были закрыты, лицо обращено к темнеющему небу. - Правда? Что ты сказал?

  - Правда.

  Еж опустился на землю. - Думаешь, мы снова сможем их остановить?

  - Разумеется, сможем. Слышь, другой долбашки нет?

  - Нет. Худ побери, я носил ее всю дорогу. И всю дорогу она была тухлой!

  Лица мелькали за веками Скрипача. Спокойные в смерти, хотя память хранит так много живых черт - черт жизни, запертой отныне лишь в черепе Скрипача. И там они останутся, открой он глаза - а он еще не готов, ибо увидит лишь здешнюю тишину, лишь пустоту.

  Он знал, в каком мире хотел бы жить. Но ведь людям выбора не дается, верно? Если только они сами не убьют искру в своей душе. Выпивкой, сладким дымом забвения... все это лишь ложные грезы, насмешка над грезами истинными, над жизнями ушедших.

  Вокруг дыхание стало менее хриплым, стоны замолкли - всем перевязали раны. Даже те, что сохранили способность двигаться, сидели спинами к камню, как и он. Слишком утомленные.

  По склонам доносились тихие, потерянные стоны и крики раненых коланцев. Малазане убили сотни, ранили еще больше, но нападающие не унялись. Холмик словно стал последним островом в мире мятежных морей.

  "Нет. Не так. Это место, нами выбранное. Чтобы сделать то, что правильно. Но, похоже, именно потому нас хотят затопить, уничтожить".

  Еж замолк, но не уснул - будь так, храп выгнал бы с холма всех, включая Увечного Бога, цепи там или не цепи. А со стороны осаждающей армии лишь сердитые отзвуки - солдаты отдыхают, проверяют оружие и доспехи. Готовят новый натиск.

  "Последний натиск.

  Двадцать и один солдат не остановят армию.

  Даже такие солдаты".

  Кто-то кашлянул из-за одной из каменных глыб и сказал: - Ну, с кем мы теперь деремся?

  Скрипач не узнал голоса.

  Не узнал и голоса, ответившего: - Со всеми.

  Долгая пауза. - Не удивляюсь, что проигрываем.