Время рокировок (СИ) - Васильев Андрей

— Вот спасибо, — консильери потряс руку владетеля. — Меня так давно никто не баловал, причем не только в этом мире.

— Да ладно, — притворно засмущался Рувим. — Опять же повод приехать будет, как этот запас закончится.

Когда все вышли из кабинета, владетель задержал меня и прикрыл дверь.

— А это тебе. — Рувим развязал мешочек и достал из него перстень-печатку. — Он сделан на заказ, для тебя, и другого такого нет. Да-да, я знал, что мы договоримся, потому и дал команду его отлить.

— Ну ты и хитрюга! — только и сказал я, рассматривая перстень.

Был он серебряный, в меру массивный и с причудливым узором на печатке — виноградная плеть с гроздьями ягод, свитая в круг, а в центре два буквы, написанные готическим шрифтом — «Sv».

Да, подготовился Рувим, ничего не скажешь. Все продумал.

— Не говори про него никому, не стоит. И не носи на руке, не надо, — попросил меня владетель и тряхнул мешочком. — Здесь внутри еще сургуч и несколько пергаментных листков, не нашли мы пока бумаги. Если надо будет передать что-то конфиденциальное — напишешь, расплавишь сургуч, запечатаешь перстнем, как в старинном кино, и пришлешь ко мне с гонцом. Да, тут еще лежит один такой же пропуск, как тот, по которому вы в город попали, специально для этих случаев.

Все предусмотрел. Вообще — все. А с виду — простак простаком.

— И вот, гляди, — Рувим сунул мне под нос свою правую руку, точнее — перстень, украшавший его безымянный палец. Был он похож на тот, что сделали для меня, только в центре красовались буквы «WR». — Если от меня привезут письмо, то оно будет опечатано так же, сургучом, печать должна быть не повреждена и содержать вот этот рисунок. Понял? Запомни рисунок как следует, вон смотри — те три веточки смотрят не вверх, а вниз. И сургуч изучай досконально, если от меня письмо будет.

— Как в дикие времена живем, — вздохнул я. — Вроде бы пустяк — беспроводная связь. Да хоть бы и проводная, черт с ним! А так — письма пишем друг другу, сургучом запечатываем.

— А может, оно и к лучшему, — заметил Рувим. — Связь, ее как не шифруй, все равно прослушать можно, умельцы найдутся. А так — никакой утечки информации. Держи.

Он положил перстень в мешочек, сунул его мне, обнял на прощание и вытолкал из кабинета.

— Что скажешь? — спросил у меня Оружейник, когда мы покинули резиденцию Владетеля и вышли из его квартала на центральный проспект, порядком обезлюдевший по причине наступившей темноты.

— Что скажу? — задумался я. — В первую очередь то, что ты, Лев Антонович, большая умница. Второе — что-то я не слишком верю в тот факт, что Рувим, несмотря на то, что он славный малый, отдал нам свой лучший корабль.

— Лучше с посредственным корабликом, чем без какого-либо вообще, — заступился за Рувима Голд и погладил оттопыренный карман, в котором лежали зерна кофе. — Тем более что его планы совпадают с нашими, мы бы все равно берега реки чистить начали не сегодня-завтра.

— Это да, — согласился с ним я. — Плюс нам перепали дополнительные стволы.

— Поверьте мне, мы ему их стократно отработаем, — заметил Оружейник. — Люди не меняются, а я Рувима знаю, и папу его, Ицхака знал тоже. Ох, он нам голову еще с той же картой поморочит.

— Не поморочит, — отмахнулся я. — У нас специалист по этому делу есть, геодезист, мы его запряжем карту делать. Зря я за него платил, что ли?

— При чем тут геодезист? — удивился Оружейник. — По картам — это картограф или топограф, геодезия — другая наука.

— Пускай перепрофилируется, — не согласился с ним я. — Что то, что другое, что третье — все практически из одной отрасли. Если надо — пусть себе подручного берет, две головы лучше, чем одна. А я, когда с Салехом в следующий раз встречаться буду, попрошу его подыскать нам картографа, у него проходимость народа большая, может и подвернется кто.

— Грамотеи, — хмыкнул Голд. — Умники. Знатоки. Хоть картография и топография — не одно и тоже, но это разделы одной науки, геодезии. При этом любой геодезист до получения диплома чем только не занимается. Я слышал, что они даже до сих пор с рейками и нивелирами бегают, несмотря на то, что технологии позволяют этого и не делать. Традиции. Так что если наш геодезист был не двоечник, то разберется с тем, что ему поручат. Инструментов, правда, у нас нет, но чего-нибудь придумаем.

Тем временем в съемном доме нарастала напряженность — солнце уже село, а нас все не было, и женская половина отряда начала волноваться. Особенно усердствовала Фира, в силу своей неуемной энергии, она же первая и накинулась на меня, когда мы появились в дверях.

— Негодяй! — и ее маленькие кулачки забарабанили по моей груди. — Мы думали, что вас уже убили. Кто так поступает?

— О как, — я даже удивился такой странной постановке вопроса. — А почему нас должны были убить? С чего такие выводы?

— Никто не понимает, — подошел ко мне Одессит. — Она сначала бормотала нечто вроде: «Что-то с ними случилось», потом топотала ножками, бегая по комнате, и таки подняла всем нервы. Как по мне — ей надо брать ванны, для успокоения.

— Дурак. — Фира оттолкнула Одессита в сторону и убежала на второй этаж.

— Если бы здесь можно было беременеть, я бы таки сказал, что она на сносях, — посмотрел ей вслед тот. — Такие перепады настроения, что просто боже мой. Но это ладно. Сват, вот скажи мне — мы с тобой друзья? Ну, если оставить в стороне кое-какие мои грешки и ошибки. Но — друзья?

— Что надумал? — насторожился я. Мне очень не понравилось это вступление.

Ювелир, а следом и остальные бойцы заухмылялись и зашушукались. Это меня насторожило.

— Да как тебе сказать, — замялся Одессит. — Ты понимаешь, есть тут на рынке одна вещь, я ее случайно приметил, когда ходил менять караул на плоту. Это такая штука, что я за нее и душу бы продал, если бы кто захотел ее купить. Это просто кусочек моего родного города…

— Не морочь мне голову, — рявкнул я. — Ты сейчас о чем?

— Да тельняшку там продают, — лениво сообщила Марика, потягиваясь. — Он ее как увидел, так чуть на колени перед этим прилавком не упал. А торговец ее только на «сводики» меняет. В защиту Жоры — он решил дождаться тебя, ты же запретил торговлю ими без твоего ведома.

— Сват, — Одессит сложил руки у груди и совершенно по-детски хлопал ресницами. — Я же морская душа! Мне без тельника никак нельзя.

— Да купим мы тебе его завтра, — отмахнулся от него я. — Почему нет? Да и вообще по рынку пройдемся, посмотрим, что к чему.

Кстати! Катер нам дали — и это здорово. А где я под него капитана возьму? Написали, понимаешь, на бумаге — да забыли про овраги.

— Скажи мне, Жора, — приобнял я обрадованного бойца за плечи. — А ты моряк декоративный, на словах, или и вправду что-то про судовождение знаешь?

— Одесса — не Европа, — с достоинством ответил мне он. — Это у них все роботы делали и прочие механизмы. Грузы разбрасывали, кораблями управляли и даже на складах работали, будто дедушек для этого нет. А мы как пращуры, — по морю сами ходили — и на моторках, и на кораблях. Хотя уважаемая профессия биндюжника, увы, таки ушла в прошлое, разгрузки у нас были автоматические. Но отдать море бездушному механизму — это нет, такого не будет никогда. Даже если в этом море ничего давно не осталось кроме соленой воды.

— Ты о себе говори, а не о городе в целом, — попросил его Голд.

— Вы спрашиваете — стоял ли Жора Циклер за штурвалом? — с достоинством произнес Одессит. — Так я вам так скажу — у него даже бумажка была о том, что он имеет право вождения судов по акватории Черного моря и даже дальше. Так-то!

— Вот и славно, — я переглянулся с Голдом. — Тогда тельняшка точно твоя. А может и капитанская фуражка, если такую тут продают.

— Чегой-то? — подобрался Одессит, почуяв, что этот разговор я начал неспроста.

— Тогой-то, — я не видел смысла в том, чтобы скрывать результаты переговоров, нам же потом все это вместе разгребать. Нет, кое о чем я умолчу, но это уже те мелочи, которые знать никому не стоит.