Цветная музыка сидхе - Завойчинская Милена

— Я нервничал, — лаконично отозвался Дар и аккуратно усадил меня на стул у трюмо.

Из зеркала на меня смотрела болезненного вида блондинка с маленькой родинкой над верхней губой, с синяками под глазами и с запавшими щеками. На плечах и шее блестели капельки воды, мокрые волосы небрежно скручены.

— Ты умеешь сушить волосы? — Не глядя на мое отражение, Дар принялся раскручивать узел, выпуская на волю длинные пряди.

— Откуда бы? Я вообще ничего не умею. Ауры только этой ночью видеть начала, когда пришла в себя. Кстати, ты уже не бордовый с фиолетовым. Это нормально, что ауры меняют цвет?

— Я нервничал! — повторил он, бросив взгляд в зеркало. — Бездна! Рэми, ты даже вообразить себе не можешь, как я испугался, когда у тебя начался припадок и ты потеряла сознание. Да еще так надолго… Я ведь… — Он резко качнул головой, словно отгоняя какую-то мысль. — Я не собирался оставаться. Думал просто помочь тебе, проследить, чтобы ты ни в чем не нуждалась. И потом, ты была такая красивая, недоступная, совершенная, совсем чужая, не моя.

— Но?..

— Но потом тебе стало плохо. И оказалось, что… — присев на корточки, Дарио обхватил меня руками со спины, крепко сжал в объятии и, глядя на мое отражение, признался: — Я не могу без тебя, малыш. Это ужасно, я в курсе. И наверное, я кажусь тебе психом. Я и правда слегка безумен, признаю. Годы в рабстве дались нелегко, я осознаю, что не всегда адекватен. Но тебе придется как-то с этим жить, потому что отпустить тебя и дать свободу от себя я не смогу. Прости, Рэми, но это невозможно. Я скорее умру, чем отпущу тебя.

— Дар, но если ты сам осознаешь, что происходящее не совсем… — Я помялась, не желая обижать его.

— Осознаю. Понимаю. Признаю, что ты будешь бунтовать, — криво усмехнулся он и пристроил подбородок на моем плече. — Помнишь, я говорил… Давно, когда мы еще были с тобой вдвоем против всех. Я говорил, что у меня нет ничего и никого, что ты мое единственное сокровище. Так вот, я вернул имя, состояние, дом, а оказалось, что ничего не изменилось. У меня по-прежнему нет никого, кроме тебя. Я не знаю, что нам делать, Рэми. Но не уйду и не позволю уйти тебе. Сейчас я хотя бы не чувствую себя извращенцем, как тогда, когда ты была мальчиком. Могу спокойно тебя обнимать, и моя зависимость от тебя не выглядит абсолютным сумасшествием.

Я сидела в его объятиях, мы оба смотрели в зеркало на отражения наших глаз.

— Дар… Может, обратиться к менталистам? Ты же лорд, ты дракон. Так нельзя.

— Помнишь мои слова про сокровище дракона? Ты возмущалась, что это ненормально — сравнивать живое существо с бездушными драгоценностями? Да, я дракон. Когда мы встречаем существо, живое разумное существо, на котором зацикливаемся… Это и есть найти свое сокровище. В некотором роде это болезнь, безумие, одержимость. И тебе придется смириться с фактом, что я абсолютно безумен и болен. Одержим тобой. Я не знаю, как с этим бороться. У меня не выходит. Думал, что получится, когда злился на тебя, был вдали, но стоило мне тебя опять увидеть, испугаться за твою жизнь и что я могу тебя потерять, и все. Я словно сошел с ума. Прости, но это не лечится.

— Почему ты мне не объяснял, какой смысл драконы вкладывают в слово «сокровище»? Я не думала, что все так… странно. Только теперь мне становится понятным, отчего для лорда Калахана потеря Альенды стала таким ударом.

— Никто не любит признаваться в своей слабости и уязвимости. У меня тоже раньше не было сокровища, и я сам сейчас не совсем понимаю происходящее, — отвел он взгляд.

Вновь повисла пауза. На этот раз не тяжелая, а словно мы оба взяли передышку. Чтобы осознать все сказанное.

— Я скучала по тебе. Так сильно скучала… А тебя все не было, ты бросил меня. Ты мне очень дорог, Дар. У меня тоже нет никого, кроме тебя. Но я очень прошу, не души меня. Если лорд Калахан вел себя так же, как пытаешься сейчас ты, я не удивлена, что моя мама сбежала от него.

— Рэми! Я…

— Погоди. Дар, я тебе больше не верю так, как раньше, но постараюсь принять твою одержимость и безумие. Я все поняла. Это пугает, не буду лукавить. И мне страшно оттого, что мы… Что то, что происходит между нами… Это всё так странно, я не понимаю. Мы ведь не пара, в смысле как мужчина и женщина. И то, что ты сидишь сейчас совершенно голый передо мной, а тебя ничего не смущает… И то, что я тоже не очень-то одета, а ты меня мыл. И вообще… А что, если ты влюбишься? Или я влюблюсь? И как тогда? Я не знаю, как мне жить без тебя. Точнее, знаю, конечно, и уже начала делать это вполне успешно. Без тебя мне плохо, но я не понимаю, как жить с тобой.

— Мы справимся, малыш. Я постараюсь быть более адекватным. Я все же не окончательный псих, хотя, кажется, твои слуги именно так и думают. Просто я очень испугался, что теряю тебя. Но ты должна понять, что… Рэми, одержимость — это страшно. У меня кровавая пелена перед глазами встает, если вдруг… И кто-то к тебе прикасается…

— А если я разрешу тебе прикасаться ко мне? Не стану отталкивать? Ты успокоишься? Перестанешь психовать, орать, рычать на мое окружение?

— Хотелось бы верить, — невесело хохотнул он. — Думаешь, я не вижу, что ты начинаешь считать меня сумасшедшим? Да я приехал к тебе, чтобы разорвать эту зависимость! Старался отстраниться, оградиться, взращивал в себе обиду и злость. У меня для этого было несколько месяцев, когда я не мог приближаться к тебе, чтобы не подвергнуть опасности. Думал сделать для тебя необходимое, обеспечить и исчезнуть. Не вышло.

Я вздохнула и не нашлась что ответить.

Драконы — очень странные существа. Мне их не понять. Как можно быть одновременно замкнутыми и нелюдимыми одиночками, самодостаточными и ни с кем не контактирующими личностями (лорд Калахан и мои соседи — живой тому пример) и при этом страдать одержимостью от своего сокровища? Что это? Закон компенсации? В книгах об этом народе я не нашла внятной информации про это. Вероятно, эта раса тоже не спешила делиться своими секретами со всем миром.

Не дождавшись от меня ответа, Дарио встал и начал перебирать мои волосы. От его рук шло слабое свечение, примерно такое же, как от ауры, и пряди теряли лишнюю влагу и становились совершенно сухими. Удобно. Мне обычно приходится после каждого мытья ждать этого по нескольку часов. Более того, высушив локоны, Дарио еще что-то начаровал, и они заструились шелковым водопадом, словно их тщательно причесали.

— Тебе пора в постель, — сообщил он, сдернув с меня влажное полотенце, и отнес в кровать. Легко усадил, через голову натянул оставленную служанками чистую сорочку, помог устроиться на подушках и тщательно укрыл до пояса одеялом.

Я только вздохнула от такого самоуправства, решив, что начну бороться с ним позднее, когда осмыслю всё. Пока что на это нет сил.

— Ты не хочешь одеться? Не очень правильно разгуливать голым перед моей прислугой, — произнесла с иронией.

— Хочу, конечно, но чистых вещей у меня здесь нет. Я ведь не планировал задерживаться, — потер он подбородок, встав во весь рост и уперев одну руку в бок.

Пользуясь возможностью, я рассматривала его. Он изменился. Полностью восстановил мышцы, и сейчас под кожей перекатывались тугие валики. На животе появились четкие кубики. Возможно, они были у него до нашей встречи, точнее, до его попадания в рабство. Но я его выкупила скорее скелетом, обтянутым кожей, чем нормальным мужчиной. Отросшие белые волосы, которые Дарио успел высушить еще в ванной, до того как вынул меня из воды, свободно струились по спине и плечам. Рельефные бицепсы. Длинные сильные ноги, на бедрах мышцы тоже увеличились. Похоже, он много тренировался в мое отсутствие.

— Вижу, ты полностью окреп и вернул былую форму. Хочешь, я разрешу Ирме устраивать с тобой спарринги? Вам обоим пойдет это на пользу, — невпопад предложила я, отвлекая его от размышлений, во что одеться.

— Почему бы и нет? — пожал плечами дракон. — У тебя хорошо обученная тень, ты сделала весьма удачный выбор. Но главное, что она не мужчина. Иначе… — в его голосе проскользнули явно ревнивые угрожающие нотки.