Изгой. Пенталогия (СИ) - Михайлов Руслан Алексеевич "Дем Михайлов"

– Это да, – бледно усмехнулся я. – При виде меня священника удар хватит сразу. Шума будет… Да и от обычных жителей подальше держаться надо – одни мои щупальца чего стоят.

– Вот и я про то же говорю, – хмыкнул Рикар. – Такие улочки присмотреть надо, куда и святоши носа не сунут и случайный прохожий не зайдет. Погрязнее и позапашистей.

– Меня возьмите! – встрял Тикса и тут же сник, видя, как я отрицательно качнул головой.

– Ты здесь сиди и носа не высовывай, – велел я. – Представляю, как вы со стороны с Рикаром на пару смотреться будете. Давай, Рикар, отправляйтесь в дорогу, а мы вас здесь подождем. Хотя… Алларисса, может, тебе лучше с ними пойти? Чего в сугробе мерзнуть?

– Я с т… с вами подожду, – на секунду запнулась девушка. – Я не замерзла.

– Ладно, – попытался пожать я плечами, позабыв, что заключен в массивные доспехи, как орех в скорлупу. – Рикар, когда комнаты выбирать будешь, позаботься, чтобы одна неотапливаемая была и с окнами, чтобы открыть можно.

– Понял, господин, – кивнул Рикар, пятясь назад. – Вы, главное, никуда не деньтесь отсюдова! С сумерками вернемся.

– Не денемся, – пообещал я, вновь устремляя взгляд на Коску.

Меня настолько заворожил неспешный и беззаботный ток городской жизни, что я был готов любоваться часами, будто деревенский мальчишка, впервые попавший на веселую ярмарку с различными диковинами.

* * *

Как мы ни таились и ни старались проскользнуть в город тихими ночными тенями, из этой затеи ничего не вышло. Изза меня. Вернее, изза того шума, что я производил, громыхая окованными железом ногами по мощенной камнем улочке. А облаченный в точно такую же броню ниргал двигался абсолютно бесшумно, и поди пойми, как это у него получается. Эхо многократно отражалось от нависающих над нашими головами стен и улетало дальше в глубь улиц, оповещая всех и каждого о нашем приближении. И поделать с этим я ничего не мог. Мое ледяное тело и так было гораздо тяжелее тела обычного человека, а если прибавить к этому существенный вес доспехов… да еще и отчасти потерянная мною чувствительность давала о себе знать. В общем, тихого проникновения в Коску не получилось.

Когда мы уже удалились от нищих окраинных трущоб и вошли в застроенную каменными домами часть города, одно из окон с грохотом распахнулось и наружу свесился облаченный в ночную рубашку мужчина, держа в руке горящую свечу. Он явно собирался высказать все, что думает о шатающихся ночью бродягах и пьяницах, но когда его разъяренный взгляд уперся в группу крайне мрачных и вооруженных людей, среди которых я возвышался подобно заиндевевшей стальной башне, слова замерли на его языке, и, аккуратно задув свечу, он беззвучно убрался обратно в дом, оставив ставни открытыми.

А мы пошли дальше, пробираясь по лабиринту перепутанных улочек и переулков, похожих друг на друга как капли воды. Впрочем, Рикар точно знал, куда идти, и вскоре мы уперлись в наглухо закрытые ворота, за которыми виднелась островерхая крыша двухэтажного здания. Над воротами косо висела грязная вывеска, и, пользуясь тем, что свободно вижу в темноте, я прочел короткую надпись: «У Жирного Пита». Судя по покрывавшей вывеску грязи и почти исчезнувшей краске, надпись не обновляли уже очень и очень давно.

Рикар пару раз врезал кулаком по створке ворот, сказал несколько коротких слов в приоткрывшееся окошко, и тут же послышался шум снимаемого с крючьев засова. Створка немного приоткрылась – как раз достаточно, чтобы протиснуться по одному, внутри замелькал свет факела. Здоровяк решительно шагнул за ворота, и почти сразу оттуда послышался его приглушенный голос:

– Свет убери.

– Так ведь темень какая, уважаемый, – проблеял ему в ответ жиденький голосок, но Рикар остался непреклонным.

– Убери, кому сказано! Туши факел!

Во дворе раздалось противное шипение – похоже, факел попросту воткнули в сугроб. Сразу ощутимо потемнело. Только тогда я тяжело шагнул вперед, впервые в жизни заходя в трактир и постоялый двор одновременно. Едва я оказался внутри, широкоплечая фигура здоровяка прикрыла меня от слепо таращащегося в темноту пузатого мужичка, пытающегося увидеть хоть чтонибудь. А я неподвижно застыл на месте, оглядывая относительно небольшой двор и удерживая в руках пучок рвущихся на свободу ледяных щупалец. Сбоку к широкому фасаду трактира пристроена конюшня, откуда доносится фырканье лошадей, вдоль забора тянутся небольшие хозяйственные постройки и поленницы дров. Все до единого выходящие во двор окна первого этажа ярко освещены, внутри мелькают тени и слышно не особо мелодичное треньканье какогото струнного инструмента. Веселье в самом разгаре, и это посреди ночи.

– Чего застыл на месте? – зло рыкнул Рикар на встречающего нас слугу. – Веди гостей внутрь.

– Да, господин, – отмер и поспешно склонился в низком поклоне любопытный мужичок. – А… а лошади где? Животину мы живо в конюшню определим, самого лучшего овса зададим, почистим, гривы расчешем и всегото в несколько медяков вам обойдется…

– Нет лошадей! Веди всех внутрь! – совсем озверел Рикар, видя неторопливость слуги.

Мы бы и сами зашли, но здоровяк не хотел давать любопытному мужику хотя бы малейшую возможность разглядеть мой внешний облик. Помимо слуги, в холодном ночном дворе не было больше никого. Но если и этот единственный свидетель узрит мою внешность и бьющиеся в руках щупальца… Впрочем, если и увидит, то рассказать никому не сумеет – не зря Рикар так нависает над щуплым слугой. Если что… Да и я подстраховался – поверх глухого шлема натянул глубокий капюшон черного плаща. Просто высокая и массивная фигура.

– Вазга! Чего ты людей на холоде держишь? – в дверях трактира возникла невероятно толстая и грузная фигура мужчины. – Оглох, что ли, не слышишь, что тебе сказано было?

– Слушаюсь, хозяин Пит, – проблеял Вазга, обеими руками указывая на вход. – Прошу, гости дорогие, проходите в тепло.

– Опосля тебя. – Рикар пихнул слугу в загривок, подталкивая к входу. – Все готово?

– Как и уговаривались, – ответил хозяин трактира: во всяком случае я решил, что это он и есть, уж больно сильно соответствовал висящей над воротами вывеске. И жирный, и имя совпадает. – Его светлости и его… эээ… даме сердца, лучше зайти через черный вход, а то в зале полно клиентов.

– Его светлость так и сделает, – пробурчал Рикар, запихивая слугу внутрь и протискиваясь мимо невероятно жирного брюха Пита. – Господин, вы со стороны заходите, по левую руку домину эту как обойдете, так аккурат в дверь и упретесь. Мукри, Тикса – проводите хозяина с госпожой до самого входа. Остальные за мной.

– Дама сердца?! – прошептала стоящая рядом со мной Алларисса. – Это я дама сердца?! То есть любовница?!

– Тихо, – рыкнул я. – Рот на замок и шагай следом за Мукри. Тикса, а ну иди сюда, чего уставился, словно дверь первый раз видишь?!

– Дверь не первый раз, – мотнул головой гном, не сводя завороженного взгляда с хозяина заведения. – Но такой жирный человек первый раз видеть!

– Дуй ко входу, а то я тебя ему скормлю на ужин! Тоже мне, любознательный!

Ко всем прочим мелким неприятностям и несмотря на потертый вид вывески, Жирный Пит оказался рачительным хозяином, и двор был полностью очищен от снега, лишь вдоль забора виднелись сугробы, в одном из которых торчал потухший факел. Каждый мой шаг отдавался глухим лязгом при соприкосновении стальных подошв с промороженной за зиму землей. И с этим поделать уже было нечего. Бухая ногами, я завернул за угол и уткнулся взглядом во встревоженное лицо Рикара, выглядывающего из распахнутого окна первого этажа.

– Господин, лезьте сюда. Через кухню вам ходить не стоит – там жарче, чем в аду. И кухарок любопытных хватает. А вы чего рты раззявили? – вызверился здоровяк на остальных. – По сторонам смотрите, чтобы кто не углядел, как господин через окно лезет!

Вздохнув, я выпустил щупальца и, ухватившись руками за застонавшие от моего веса края деревянного окна, ввалился внутрь небольшой комнаты и тут же болезненно поморщился: сквозь смотровые щели шлема повеяло неприятно теплым воздухом. Из света здесь была только трепещущая от сквозняка свеча, воткнутая в пузатую бутылку, покрытую потеками воска. Но этого вполне хватало, чтобы худобедно осветить комнату и небогатую обстановку: две деревянные широкие скамьи, застеленные одеялами, большой сундук в углу и притулившийся рядом с ним колченогий стол. Небогато.