Дракон должен умереть. Книга III (СИ) - Лейпек Дин

— Красиво?.. — не выдержал молчавший до того Генри. Вайль бросил на него снисходительный взгляд.

— Конечно, красиво. Любая хорошо сделанная работа — это красиво. А это дело, безусловно, — мой шедевр.

Генри вздрогнул. Он встречал в своей жизни убийц, и даже убийц высококлассных, но еще ни разу не встречал убийц-художников. Это было как-то особенно жутко.

— Так, — решительно сказала королева. — Боюсь, я испорчу твое произведение искусства, Вайль. Генри, — она повернулась к нему, и Генри увидел, что ее глаза сейчас отливали жестким холодным золотом, — как твое колено?

— Нормально, — соврал он.

Королева кивнула, молниеносно подскочила к двери, а в следующий момент тяжелое полотно с треском вылетело из проема вместе с дверной коробкой.

— Тут и впрямь никого, — раздался голос Джоан с лестницы. Генри вздрогнул. Он никак не мог привыкнуть, что иногда она начинала двигаться с совершенно неуловимой скоростью.

— Генри, бежим.

Он кивнул, но не мог отвести взгляд человека в цепях, мечтательно прикрывшего глаза. Человека, сочинившего свою и их смерть.

— Бежим, — Джоан уже снова была рядом. Она резко развернула его за плечо, мир крутанулся вокруг своей оси, и они побежали вниз по округлым каменным ступеням. Рука скользила по гладкому опорному столбу, мимо пролетали узкие зарешеченные окна. Они вылетели в коридор, очень широкий и непривычно светлый после жерла винтовой лестницы. Джоан резко остановилась и осмотрелась.

— Нам туда, — выдохнул Генри, стараясь не замечать боль в колене. До «нормально» тому было еще очень и очень далеко.

— Мы не знаем, кто нас там ждет, — Джоан закусила губу. Она посмотрела на Генри, и он увидел в ее золотых глазах что-то странное. Панику?..

В тот же момент ее лицо просветлело, и она торжествующе улыбнулась, глядя поверх его плеча. Генри обернулся. Свет в коридор шел из высокого, забранного витражом окна. Это была старая часть Рокрота, построенная еще тогда, когда замок не был предназначен для тюремного заключения. В камерах окна заложили снизу, но в коридоре оставили, справедливо решив, что каменный витраж на высоте четырех этажей является достаточной защитой от побега. И Генри, в общем-то, был с этим согласен.

— Джоан, — начал он неуверенно, но она нетерпеливо покачала головой.

— Нет времени думать. Или окно — или...

— Мы даже не знаем, что «или», — пробормотал Генри. Джоан раздраженно вздохнула и схватила его за руку, очень резко и сильно. Генри поморщился.

— Через окно, — сказала она тихо и твердо.

— Там решетка.

— Не смеши меня.

Он вовремя сообразил, что если не побежит вместе с ней, то может остаться без руки. Они рванули вперед, она взлетела на невысокий подоконник первой, слегка поворачиваясь и ударяя в витраж плечом и спиной. Раздался оглушительный треск и звон стекла, осколки посыпались вниз — Джоан еще раз дернула Генри за руку, и он выпрыгнул вслед за ней.

По правде сказать, строители тюрьмы и впрямь немного просчитались. Под окном было всего лишь два этажа — внизу к стене с этой стороны примыкал тот самый аккуратный домик коменданта, одной своей стороной выходивший на внутренний двор крепости. Домик врезался в стену остроконечной скатной крышей — и на один из этих скатов они как раз и приземлились. Генри успел лишь слегка согнуть ноги, чтобы как-то смягчить приземление — колено протестующе взорвалось болью — но у Генри не было времени обращать на него внимание, потому что они скользили по скату вниз вместе с черепицей, отрывающейся под ногами, и шансов остановиться на краю крыши, где проходил водосточный желоб, не было никаких. И Генри знал, что на такой скорости со вторым падением он уже не справится.

Джоан схватила его за плечо, он успел выставить ногу вперед, и они остановились, а черепица еще продолжала падать, с глухим керамическим стуком разбиваясь внизу о брусчатку двора. Наступила полная тишина, и только ветер снова трепал волосы.

Генри медленно выдохнул и осторожно посмотрел вниз. У стены были навалены какие-то доски, деревянные ящики, стояла поломанная тачка. До земли было не так далеко — но падать на весь этот хлам было бы неприятно.

Ветер подул еще раз, сдувая с кожи яркое полуденное солнце — и в этот момент позади них раздался оглушительный взрыв. Верхний этаж башни разлетелся, подлетели вверх балки, крыша у них под ногами содрогнулась. Генри не удержал равновесие и упал, сверху посыпалась черепица, щебень, доски.

А потом снова стало очень тихо.

Генри лежал на спине. Он очень хотел вдохнуть, но у него не получалось. Легкие отказывались раскрываться. В голове шумело и звенело, перед глазами шли круги.

Он ничего не слышал и не видел, поэтому не мог заметить, как Джоан мягко спрыгнула сверху, как подлетела к нему, не слышал, что она звала его. И только когда она положила руки на его лицо, только тогда он узнал, что она рядом, и открыл глаза.

Легкие наконец поддались, он тяжело, со свистом вздохнул, — но по-прежнему ничего не слышал. Она что-то говорила, у нее было очень испуганное лицо, и он видел, что с ней-то точно все в порядке, она была целой, живой и очень напуганной, и он просто обнял ее и прижал к себе, потому что это был единственный способ успокоить ее. Она уткнулась в него и, кажется, успокоилась. Постепенно мир вокруг стал проявляться по кускам — запах пыли, холодный сырой воздух темного двора, ноющая боль в спине и колене, тепло ее дыхания у него на шее. Он лежал, глядя в небо, Джоан казалась под его рукой очень маленькой, ветер по-прежнему гнал редкие белые облака, и Генри подумал, что ради этого можно было упасть еще несколько раз. Оно того стоило.

Слух вернулся последним, и тут же Генри услышал громкие крики, доносившиеся с другой стороны дома. Джоан приподняла голову и посмотрела на него.

— Как ты? — спросила она тихо и очень мягко.

— Отлично, — легкие жгло на каждом вдохе, и он не был уверен, что сможет встать. Но он прекрасно себя чувствовал.

— Там все считают, что мы умерли, — сказала она так же тихо. — Надо, наверное, пойти к ним.

Джоан мгновенно вскочила на ноги, он пытался заставить себя подняться, и тогда она протянула ему руку, он поморщился и встал. Она тут же развернулась и собиралась идти, но он позвал ее:

— Джо.

Она обернулась. Он подошел к ней, сильно хромая, наклонился и поцеловал.

***

Бертрам побежал в замок сразу после взрыва, но внутри начался пожар, коридоры заволокло дымом. Заключенные кричали в камерах, стража не знала, что делать. Выпускать, приказал Бертрам. Всех согнать в дальнее крыло. Остановить пожар. Прекратить панику.

Он стоял во дворе, пытаясь организовать весь этот хаос, и не спускал глаз с дверей. Из них выходили стражники и заключенные, но те двое, которых он ждал, так и не появлялись. И только когда башня рухнула, вызвав вторую волну паники и накрыв всю крепость облаком пыли — только тогда он понял, что ждать некого.

Налетел ветер, и ему стало очень холодно.

В это мгновение сзади, из узкого проулка, выходящего с нижнего двора замка, раздались шаги, а затем тихий, но отчетливый голос произнес:

— Мы здесь, Бертрам.

Он обернулся. Они вышли из-за угла дома, высокие, покрытые пылью, Генри сильно хромал, королева выглядела уставшей — и, хотя ветер по-прежнему кидал волосы в лицо королеве, а солнце слепило Генри глаза, — от них исходило удивительное спокойствие.

***

— Дважды, Бертрам. Дважды! — королева на мгновение остановилась и зло посмотрела на лорда дознания. Затем снова начала ходить. — Зачем мне нужно все твое учреждение, если ты не способен мне обеспечить безопасность одного конкретного человека?

Стоило хмыкнуть про себя дважды — но Бертраму было как-то не до хмыканья. Ему вообще было не до шуток.

Она ходила по комнате в доме бывшего коменданта крепости, теперь сидевшего в камере. Бертрам предлагал немедля его казнить. «Отыщите его жену и детей», — приказала королева. А потом объяснила Бертраму, что он вообще ни на что не способен — раз не мог защитить Теннесси.