Завгар (СИ) - Курзанцев Александр Олегович "Горный мастер"

– Ну ладно.

Я сделал, как она просила, наблюдая за реакцией.

– А теперь начинай ими двигать, ну, как будто подманиваешь кого-то. Самое важное – как можно сильнее дави вперёд, на себя.

И тут до меня дошло, что она говорит не про что иное, как про точку “Джи”. А ведь я еще в той жизни кое что слышал про эту штуку, которая вроде у женщин есть и в то же время, пойди найди. А тут вон, сразу четкая и понятная инструкция.

Стоило мне только начать эти движения, как Марина застонала, приподнимаясь и запрокидывая голову. Её руки вцепились в спинку дивана за моей спиной, с треском сжимая обивку.

Приноровившись, я ускорился, и она буквально задрожала всем телом, застонала уже в голос.

– П-п-прекрати… – прошептала, навалившись на меня через каких-то полминуты, тяжело дыша.

Остановившись, я вынул руку, подумал: “Ничего себе, как их с этого прёт, какая-то прям гиперчувствительность”.

Спросил у всё ещё лежащей на мне Марины:

– А это у всех так?

– У всех, – выдохнула она. – Именно в этой зоне. При обычном контакте она настолько не стимулируется, но если как сейчас, то буквально ноги начинают подкашиваться, и ни о каких серьёзных действиях со стороны нападающей можно минут пять не думать.

– А она всего одна, эта точка? – спросил я снова.

– Нет, есть несколько других, но дай сначала отдышаться, – ответила женщина, с трудом отстраняясь. Вдруг замерла, склонила голову, посмотрев вниз. Потом подняла взгляд обратно. – А ты…

– Я тоже, – кивнул, констатируя факт. Ещё бы. От тех стонов, что здесь сейчас прозвучали, и у импотента бы встал. Так что я опять пребывал в боевом положении.

Часа два мы, прерываясь на секс, занимались изучением этого сексуального кунг-фу, секс-фу, как я его назвал про себя. Очень действенная штука. Способная буквально обезоружить любую женщину этого мира. Знай я эти приёмы раньше – уже через минуту княжна валялась бы в туалете у меня под ногами, скуля как сучка, а я бы стоял да протирал салфеткой пальцы.

После мы продолжили пить, и Марина рассказала про свою службу и про мобильные доспехи. Выбрав момент, пожаловался, что у Мирославы спрашивал разрешения посмотреть, но пока ответа не получил. Обещала помочь.

Потом снова пошли разговоры о справедливости и месте мужиков в этом мире, о гареме и прочем. Я прилично так надрался, под конец уже заплетающимся языком доказывая, что мужики – тоже сильный пол. Что это просто остальные наложники – не мужики, а чмошники, которым яйца достались лишь по недоразумению.

А затем, когда все пиво было выпито, а все темы переговорены, я пошатываясь направился к себе.

То, как я добирался обратно до гарема, мне ещё смутно помнилось. Как и то, какие отвращение и ярость испытал, вновь увидев эти индифферентные безвольные рожи, только и способные, что ныть да смотреть сериалы по ТВ.

А затем перед моими глазами всплыло лицо Лифариуса, что-то пытавшегося мне доказать, брызгая слюной, и я, не сдержавшись, врезал ему в табло. С хищной радостью увидел, как тот, сжавшись на полу, со смесью страха и удивления смотрит на меня, и добавил ещё, с ноги.

Как помню, к нам подбежали еще наложники. Однако хватания за руки я не стерпел и, зарычав, как раненый зверь, буквально разбросал их по сторонам. И всё. Дальше туман.

Наутро я очнулся в незнакомой комнате с трещащей головой и полным ощущением приближающейся жопы. Огляделся, но сугубо казённая мебель не давала никаких ответов на то, где я нахожусь и что это за место. Кряхтя, поднялся, выглядывая в окно. Обнаружил знакомый пейзаж территории усадьбы и слегка успокоился. Значит, обратно на рынок не сдали. Уже радует.

Сел на кровать, со вздохом сжимая ладонями готовую, судя по ощущениям, расколоться надвое башку. Это же надо было так накидаться с непривычки...

– Горюешь, Петя? – раздался голос от двери, и я увидел Захаровну, что держала на руках поднос с чаем, тарелкой каши и парой бутербродов.

– Голова трещит, – пожаловался я.

– А ты пей поменьше, – она поставила разнос на тумбочку возле кровати, достала какой-то пузырёк из кармана, протянула мне. – Выпей. Как знала, прихватила антипохмелин.

– Спасибо!

Я с лёгким стоном взял лекарство из её рук и тут же принял. Полегчало. Повернувшись к бутербродам, уже с аппетитом принялся за них.

– Ох и наделал ты делов, Петя, – вздохнула мамка, глядя, как я ем. – Напился, напал на фаворита боярыни, других наложников избил...

– А чего они меня за руки хватали? – промычал я, одновременно жуя.

– Остановить пытались, – снова вздохнула Захаровна. – Теперь вот не знаю, что делать. В гарем возвращать? Все остальные против, Лифариус так вообще на дыбы, закусил удила, говорит “убирайте” и всё тут. Боятся, что ты вновь на них кинешься.

– И что, уволите меня? – хмыкнул я. – Или обратно на рынок? А может, у вас тут всё ещё проще? Не оправдал доверия – в расход. А труп в печку, чтобы могилу лишний раз не копать.

– Что ты такое говоришь? – всполошилась женщина. – Какой труп, какая печка? Петя, ты что? Мы же не дикари какие-нибудь!

Я промолчал. Доел кашу, выпил чай и отставив кружку, опять упал на кровать.

– Так всё же, что решили?

На мамку я, конечно, зря насел. Добрая, в сущности, женщина, искренне переживающая за меня. Вот только настроение с утра совсем не задалось.

– Решили пока тебя, Петя, отселить от остальных. То, что с тобой произошло в городе, плюс алкоголь, всё это, видимо, наложилось. Надо было тебе сразу недельки на две отдых организовать. А тебя на следующий же день к женщине… Прости, – покаялась Захаровна, – не сообразили сразу, что оно так выйти может. Ну ничего, зато сейчас отдохнёшь. Мы и психолога из города вызвали, он как раз с такими, как ты, работает.

– Это с какими? – не понял я, приподнявшись. – Эмоционально неуравновешенными?

– Нет, с жертвами насилия, – ответила мамка, печально улыбнувшись и потрепав по руке.

“Ага, – подумал я, – значит, они всё списывают на посттравматический синдром. Повезло”.

– И когда он будет, этот психолог?

– А сегодня, после обеда приедет как раз. Пока можешь отдохнуть. Кстати, тебе привезли твои покупки, сейчас распоряжусь, чтобы занесли.

– О, – воспрял я, – ЭУМ привезли?!

– Да, и одежду.

– Ну отлично!

Настроение у меня мгновенно улучшилось. Во-первых, собственная хата, пусть и мелкая, зато единоличная, ещё и комп подвезли. Живём!

– Так что, говорите, с ним? – поинтересовалась Мирослава, рассматривая немолодого уже мужчину в костюме с очками в толстой оправе, что сидел в её кабинете, положив на колени кожаный портфель.

– Я ещё ничего не говорил, госпожа, – вежливо ответил тот.

– Ну так рассказывайте, – чуть раздражённо бросила главбезопасница, на дух не переносящая всех этих гражданских деятелей. Особенно мужчин. Вот у неё знакомая была, полевой психолог, бабища двух метров росту, полк в атаку поднять могла, мозги любой сержане за пять минут перетряхнуть так, что любо-дорого. А тут? Тьфу. Что с них взять, мужчины.

– Позволю себе заметить, госпожа, что именно подобное психологическое давление и приводит к срыву, особенно у такой совершенно беззащитной категории, как ваш вспомогательный, извините, персонал.

– Чего это “беззащитной”? – буркнула Мирослава. – У нас охраны целый взвод и мобильные доспехи, да им тут безопасней, чем где бы то ни было.

– Я имел в виду психологическую незащищённость, – со вздохом пояснил мужчина. – Давно доказано, что душевное спокойствие и равновесие мужчина обретает только в долгом союзе с одной женщиной. Самой женщине, кстати, это тоже полезно. А вот такое, извините, пользование, как у вас, когда юношам приходится иметь контакты с множеством женщин, причём без какой-либо системы и выстраивания доверительных отношений, приводит лишь к необратимому изменению их психики.

– То есть вы хотите сказать, что у мальчика потекла крыша? – дёрнула бровью Гиржовская.