Дело об исчезновении графа де Бриенна (СИ) - Куницына Лариса

— Тут недалеко в лесу живёт ведьма, которая наводит злые чары. Говорят, и сглазить может, и мертвеца из могилы поднять. Правда, больше она по другой части мастерица, лечить умеет так, что даже городские лекари удивляются. Потому её и не трогают. Так вот, говорят, что она знается с горными духами, и иногда превращает им на потеху людей во всяких животных, которые потом прохожих грызут. Днём они люди, как люди, а ночью — чудовища с длинными как кинжалы клыками!

— Врёт он, — объяснил Марку трактирщик. — Старуха травами лечит, это правда, насчёт остального люди придумывают. Страшна она с виду и живёт одна в лесу, вот и говорят, что ведьма. То, что кто-то убивал нищих, было, но это и обычный зверь сделать мог. Может, какой-нибудь волк отбился от стаи и нападал на одиноко бредущих путников.

— А чего целиком не съел? — тут же спросил старик. — Только печень. Мне мясник так сказал, его староста звал трупы осмотреть. И куда потом этот зверь делся?

— Может, опять в стаю ушёл, — пожал плечами трактирщик. — После тех трёх бедолаг такого больше не случалось. А если б это чудище было, то с чего бы оно так быстро угомонилось?

— Может, померло! — предположил старик. — Так ведь уже бывало. Помнишь, лет десять назад девицы пропадали? Есть, и нету! Только одну потом в лесу закопанную нашли, вся когтями изорвана. Тогда ж тоже всё внезапно прекратилось, хотя никого не поймали.

— Это давно было и с тем, что сейчас, никак не связано, — заметил трактирщик. — Иди, Адонт, пей своё пиво, и не порти господину аппетит своими ужасами. А то, видишь, мясо стынет, а он к нему до сих пор не притронулся.

— Простите, — поклонился старик и поковылял обратно в свой уголок.

Марк поужинал и поднялся в небольшую комнатку, где лёг спать, но сон долго не шёл к нему. Он всё думал о том, что узнал от трактирщика и болтливого старика Адонта. Это всё было похоже на обычные страшные истории, которыми так часто тешат себя долгими тёмными ночами собравшиеся под одной крышей на ночлег путешественники. И всё же что-то во всём этом было. Ведь он сам видел разорванные шеи убитых разбойниками людей. И умерли они вовсе не пять месяцев назад, а куда позже. Ему снова вспомнился юный оруженосец графа де Бриенна, а ведь граф пропал меньше месяца назад. А сам был убит стрелой, словно разбойники и зверь действовали вместе. А может, так оно и было? Но ведь Шательро убил того зверя, что нападал на людей, и они даже видели его труп. Ну, положим, убить в лесу крупного волка и выкрасить его шкуру нетрудно, как и заменить обычные зубы в пасти железными. Тут и кровь, вытекшая при такой манипуляции пригодится, создав нужный эффект. Но ведь после этого, как говорят, убийства прекратились. Впрочем, нет, они не прекратились, просто с тех пор о них никто ничего не знал, потому что убитыми оказывались не местные жители, и останки их прятали в старой штольне, вдалеке от жилых мест, там, где их вольно или невольно охранял от чужих глаз барон де Дре.

Марк задумчиво смотрел в синеющее за окном небо, и перед его глазами стояла жизнерадостная улыбка виконта де Шательро. Может, не зря он набивался в компанию и интересовался его делами? Может, сам в этом замешан и обеспокоен тем, что его могут разоблачить? Марк перебирал в памяти всё, что ему удалось разузнать с тех пор, как он приехал в Лианкур, и у него начала вырисовываться невероятная, но вполне логичная картина этого преступления. Лишь продумав всё и сопоставив все детали, он, наконец, согласился с тем, что это может оказаться правдой, и только после этого уснул.

Однако, проснувшись, он снова вспомнил о своих ночных умозаключениях и был вынужден признать, что хотя это выглядит логично, всё же как-то не очень убедительно. С одной стороны, подобные вещи трудно объяснить логически, а, с другой, у него пока явно не хватает доказательств, чтоб обвинить виконта де Шательро в том, что он разбойничает на дороге в Сен-Марко, убивая людей и грабя их.

Спустившись вниз, он застал в зале хозяина, который с радостью предложил ему завтрак. Снова пригласив его присесть за стол, Марк произнёс:

— Вчера ты, дружище, рассказывал о какой-то чудесной знахарке, которая умеет лечить лучше учёных лекарей. Сможет ли она вылечить гноящиеся раны, которые давно не заживают?

— Неужели такая беда приключилась с вашей милостью? — встревожился трактирщик.

— Не со мной, а с моим хорошим другом. Он вернулся из военного похода израненный и с тех пор не встаёт с постели. Лекари сбились с ног, пытаясь облегчить его страдания, но ничего не помогает. Может, эта старуха излечит его.

— Раны она лечит хорошо, — кивнул тот. — Многих на ноги поставила, только вот не видать её давно. Может, болеет, а, может, и померла.

— А где она живёт? Я бы сам съездил к ней. Денег у моего друга много, он будет щедр.

— За деньги она мёртвого из могилы поднимет и плясать заставит! — воскликнул трактирщик. — Я скажу вам, как туда проехать, только вы уж будьте осторожны, ваша милость. Места недобрые, мало ли что.

И он подробно описал Марку дорогу, указав чёткие ориентиры, по которым нужно идти. Щедро заплатив ему, Марк простился и, сев на своего скакуна, отправился в путь. День был светлый, Гром одинаково легко шёл и по дороге, и по лесу, и по горам, и потому спустя какое-то время Марк, перевалив через несколько поросших лесом гор, спустился в лощину, где отыскал под старыми дубами небольшую хижину. Но, ещё подъезжая к ней, он понял, что поговорить со старухой ему не удастся. Дверь в хижину была повешена не на привычные металлические петли, а через прорезанные отверстия — на сплетённые из лозы кольца. Теперь она висела на одном кольце, на старых досках светлели длинные борозды, словно оставленные когтями зверя, а деревянный брусок-засов был выломан. Войдя в домик, Марк остановился, глядя на маленький, скорчившийся на полу труп старухи. Её длинные седые волосы были растрёпаны, на теле темнели следы от больших зубов, а шея была перегрызена. Марк присел рядом и убедился, что раны на её теле соответствуют тем, что он видел у убитых в заброшенной шахте, и совсем не похожи на следы волчьих зубов. Вот только умерла она, скорее всего, гораздо раньше них. Её кожа уже успела высохнуть и напоминала пергамент.

Закончив осмотр, Марк вышел из хижины и, вернувшись в седло, отправился в обратный путь. Через какое-то время, он доехал до дороги, ведущей в Лианкур, и свернул в сторону города.

Вернувшись в замок, он тут же направился к маркизу и застал его на широкой террасе, куда можно было попасть только из внутренних покоев. Старик сидел в кресле, его ноги были укутаны тёплой накидкой, а на коленях лежала какая-то старинная книга. Словно позабыв о ней, он задумчиво и грустно обозревал открывавшийся ему вид на зелёную долину, и, взглянув туда, Марк должен был признать, что отсюда она кажется ещё прекрасней.

Засмотревшись, он не сразу заметил, что маркиз обернулся к нему и сердито смотрит на непрошенного гостя.

— Простите меня за столь внезапное вторжение, — учтиво поклонился барон. — Я осмелился потревожить ваше сиятельство с единственной целью: чтоб выразить мою глубокую признательность за то, что вы спасли мою жизнь и проявили обо мне такую трогательную заботу. Я теперь в вечном долгу перед вами.

— Если ты, и правда, благодарен мне, — недовольно проворчал старик, — так будь любезен впредь не создавай мне проблем!

И взяв свою книгу, он уткнулся в неё, явно не желая продолжать разговор. Марку осталось только с поклоном удалиться, чтоб не мешать ему своим присутствием.

Чтоб скоротать время до обеда, он спустился в сад. Ему хотелось снова увидеть уходящие вдаль луга, взбегающие на пологие склоны холмов виноградники, серебристую ленту реки и пышные кроны деревьев, от одного взгляда на которые на коже возникало ощущение чистой прохлады, и казалось, что даже сюда доносится радостный многоголосый хор птиц и тихий шелест листвы. Какое-то время он стоял возле каменной балюстрады, с удивлением отмечая, что этот идиллический пейзаж наполняет его душу спокойствием и тихим счастьем. Ему вдруг захотелось когда-нибудь привезти сюда Мадлен и Валентина, а следующей мыслью было то, что он уже отчаянно скучает по своей семье.