Общество забытых мучеников - Рид Анви

— Почему все дорогие мне люди постоянно извиняются передо мной… — еле слышно произнес он.

— Прости, что тогда давила на тебя, — словно не услышав, продолжила Эбель. — Ну… насчет обола и того, что тебе нужно… эм… окончательно умереть.

— Все в порядке. — Тимо замялся. — Просто… Я просто хочу быть полезным.

Эбель взглянула ему в глаза.

— Хватит держать меня в шкафу. — Тимо поправил очки. — Дай вступить в вашу игру.

— Посмотри на себя. — Эбель поднялась. — Люди лишают тебя сил.

Ее кофта испачкалась. Тимо помог Эбель отряхнуться и заправил выбившуюся прядь волос за ухо.

— Ты можешь носить с собой горшок с землей. — Тимо пожал плечами и прищурился. — Я буду питаться от него.

Эбель вскинула брови. Странно, что она не додумалась до этого раньше.

— Знаешь. — У нее на лице появилась ухмылка какого-то безумного гения. — У меня есть идея получше.

Она осмотрела могилу Тимо, теперь ухоженную и красивую. Сорняки больше не клубились у ровно стоящего креста. Рыхлая земля аккуратной горкой возвышалась над гробом. Под табличкой с именем лежал скромный букет из гербария. Бенни начал заботиться обо всех мертвых, и это не могло не радовать, ведь Тимо жил у него под боком уже целых четыре года.

— Кто т-т-там? — раздался голос сына смотрителя кладбища.

Он неожиданно вовремя вышел из своей сторожки. Наверное, всему виной скулившие под дверью собаки. Слишком уж они полюбили это кладбище и остатки еды, которые Бенни приносил им с ужина.

— Кто у м-м-могилы?

— Кажется, тебе пора. — Тимо крепко держал Эбель за ледяные пальцы, все еще не желая ее отпускать. — Скоро завтрак.

— Я сбежала из медицинского блока, пока все спали. Сомневаюсь, что после вчерашней ночи хоть кто-то проснется в такую рань.

— Я б-б-буду стрелять!

— Это я, Бенни! — крикнула Эбель.

— Та, к-к-которую земля отдала н-н-нам об-б-братно?

— Он выдаст тебя? — Тимо опять попытался встать, но дрожащие ноги подвели его, и он осел рядом с могилой.

— Я ему не нравлюсь, — пожала плечами Эбель, — поэтому выдаст. Но раз я уже здесь, то, пожалуй, пойду попрошу у него ведро. А ты никуда не уходи. Поможешь мне набрать земли с твоей могилы.

— О чем ты?

— О том, что ты вступил в нашу игру, Тимо. Набирайся сил. Они тебе понадобятся.

Глава 4. Имя, которое нельзя называть

Грубые руки в кожаных перчатках крепкой хваткой держали Соль за локти. Мужчина толкал ее по дорожке из каменных плит и щебенки. Пытаясь увидеть хоть что-то из-под черной повязки на глазах, Соль вздернула голову. Это не спасло ситуацию. На улице была ночь, и лишь свет от фонаря, что висел на поясе мужчины, освещал им путь. Мужчина молчал. Соль тоже. Ее похитили прямо из мотеля в Санди, но об этом она не сильно жалела. Спать на старом матрасе в грязных разводах от следов чьей-то мочи и рвоты ей не хотелось. Да и тараканы, шуршащие под плинтусом, явно выдохнули с облегчением, когда незваная гостья покинула их логово. Но факт оставался фактом: мужчина обещал ей убежище. Говорил, что отвезет туда, где исключительные живут в безопасности. И Соль поверила. У нее не было выбора. И денег. И места, куда она могла бы вернуться.

Похититель не представился. Соль тоже. Даже если бы он увез ее подальше от города, убил в лесу и скинул в реку, которая шумела где-то неподалеку, Соль бы не расстроилась. Ее жизнь была кончена еще в Южной Корее. Хотя… там она и вовсе не начиналась. С чего бы ей начаться сейчас? С чего бы кто-то захотел спасти Соль и где этот придурок был раньше?

Мужчина был наивен. Соль тоже. Он — потому что решил, будто девчонка с обезумевшим отражением в зеркале не опасна. А Соль — потому что поверила ему и слепо, буквально — слепо, позволила себя утащить. Ехала в багажнике его прокуренной машины пару часов. Еще пару часов шла по рыхлой земле. Да, обычные люди ненавидели скур, но что это за пытки такие, черт возьми? Проверка на выносливость? Подготовка к марафону? А может, скур увозили на тайные бои? Как несчастных собак? Или петухов?

Мужчине было скучно. Соль тоже. Поэтому он тяжело вздыхал все эти часы. А она выдумывала себе истории, от которых кровь стыла в жилах. Чем дольше они были в пути, чем сильнее повязка на глазах натирала виски, а кисти за спиной немели от тугой веревки, тем Соль становилось легче. Она в любом случае умрет. Рано или поздно это случится. Пусть лучше хрен пойми в какой глуши, далеко за городом, в лесу. Так ее тело хотя бы станет удобрением для деревьев и цветов. Соль любила незабудки. Наверное, они бы и выросли там, где разлагался ее труп.

Но она не умирала, а все шла и шла. Шла и, мать его, шла. Мотель она покинула в пижаме. Майка и штаны, конечно, не согревали. Носки с дыркой и любимые вансы тоже. Наконец холодный ночной ветер перестал терзать ее тело. Спустя часы мучений перед Соль открылась дверь. Большая. Скрипучая.

— Господи, — раздался женский голос, и теплая шершавая ладонь коснулась плеча.

Соль вздрогнула. То ли от новой волны страха, то ли от жара, что обдал все тело. Женщина накинула на Соль вязаную кофту и прижала к себе.

— Спасибо, что привезли ее сюда, — сказала она мужчине. — Вещи есть?

Он бросил на пол сумку Соль. Удивительно, но он взял ее с собой. Соль успела подумать, что так он подчищал улики, но нет. Все-таки он оказался не маньяком.

— Ее кто-нибудь ищет?

Тишина.

— Родные есть?

Тишина.

— Доложите мистеру Хиггинсу?

Опять тишина. А за ней — шаги и хлопок двери. Мужчина ушел.

— Не бойся, милая, — успокаивающе бормотала женщина, звуча как старый патефон, и аккуратно развязывала веревку на руках.

Соль потерла затекшие кисти и размяла тонкие пальцы.

— Теперь ты в безопасности, милая. — Женщина стянула с лица Соль повязку.

Свет ослепил ее. Она прикрыла ладонью глаза и, едва привыкнув к свету, осмотрелась. Заброшенный собор. Старый, обшарпанный, темный. Пропахший медовым воском и ладаном.

Ее убежище. Ее новый дом.

Зубы сводило от шоколада, которым Бруна любезно поделилась со своей голодной студенткой. Соль ела его всю ночь. Нервно жевала батончики с нугой и орехами и мерила шагами комнату, пока ее безрассудная подруга не пойми где шлялась с Реджисом Фобсом. Пару раз Соль робко спрашивала, есть ли в комнате Тимо. Просила его подать знак и вздрагивала, когда от сквозняка, просачивающегося через щели в окне, вздымалась штора. Соль неловко разговаривала с пустотой, и, что логично, ей никто не отвечал. Никаких шорохов и ледяных касаний. Никаких призраков в этой комнате не было. Время то медленно тянулось, то бежало вперед, опережая секундную стрелку. Соль содрала остатки лака с ногтей и обгрызла заусенцы, изведясь в ожидании Эбель. Сколько ее не было? Час. Два. Три. Она не возвращалась. Солнце, ушедшее за горизонт больше десяти часов назад, вернулось быстрее, чем Эбель.

— А что, если ее убили? — Соль легла в кровать, но тут же вскочила. — Нет… Все в порядке. Никто ее не убивал.

Она плюхнулась обратно на подушку.

— А если их поймал Джосайя? — Опять села, разворошив одеяло. — И это звучит хреновее, чем то, что их могли убить… — Соль сделала медленный вдох и такой же медленный выдох. — Ладно. Надо успокоиться. Я никак не могу повлиять на ситуацию, значит, и нервы тратить не стоит.

Она обиженно (на саму себя, потому что ситуация и правда была ей неподвластна) легла на живот и накрылась одеялом с головой. Порычала в подушку, подергала ногами, побила рукой по матрасу. Вроде успокоилась. Немного. Совсем чуть-чуть. Но этого хватило, чтобы на пару минут выкинуть Эбель из головы.

Что-то острое кололо ей бок через ткань. Мешало лечь поудобнее. Соль откинула матрас и нашла осколки карманного зеркала, которое разбила этим утром.