Системный Творец III (СИ) - Сорокин Александр Сергеевич

Мучительное молчание затянулось на несколько минут, прежде чем его прервал скрип ступеней. В дверном проеме, ведущем из подвала, появился Эдварн. Его мрачное лицо, и без того суровое, казалось еще более угрюмым. Он молча обвел нас взглядом, задержав его на искаженном гримасой отчаяния лице Горста.

— Офицеры, — отрывисто, хрипло произнес Эдварн. — что ушли на Инициацию, вернулись.

Горст резко поднял голову, и в его глазах на мгновение вспыхнул огонек надежды. Возможно он подумал, что если они смогли, то и Каэл…

— Только… — Эдварн мотнул головой в сторону выхода. — Лучше вам самим все увидеть.

Мы вышли на площадь, где уже собралась толпа. Люди стояли молчаливым, напряженным кольцом, в центре которого, у подножия исполинской статуи Топора, находились две фигуры.

Одну из них я узнал мгновенно. Высокий, мощный, с лицом, испещренным шрамами и морщинами, он опирался на длинный, тяжелый меч, словно без этой опоры его ноги подкосились бы. Это был Крон, и над его головой сиял новый, незнакомый мне класс, выданный Системой: «Странствующий Ветеран».

Я активировал «Зрение Путей». Над ним вспыхнула знакомая надпись: «Путь Закаленного Тела (Уровень 1)». Крон прошел Инициацию, но его вид… Он напоминал выжатый лимон. Доспехи покравала грязь и темные подтеки, в нескольких местах виднелись глубокие вмятины. Лицо, обычно невозмутимое и суровое, сейчас выражало лишь глубочайшую, всепоглощающую усталость.

Рядом, на холодном камне площади, лежал Рорк, один из самых верных бойцов Крона. Воин не двигался, глаза его были закрыты, лицо землистого оттенка. Даже с расстояния было видно: он мертв.

Вальтер бесшумно подошел к Крону. Его бледные глаза быстро, с профессиональной оценкой, скользнули по фигуре воина. Не обнаружив явных смертельных ран, он наклонился над Рорком. Пальцы имперца на мгновение коснулись шеи лежащего, проверяя пульс. Затем он аккуратно провел рукой над лицом Рорка, закрывая ему веки, медленно выпрямился и покачал головой. Жест был безжалостным и окончательным.

Преодолевая оцепенение, капитан Горст шагнул к Крону.

— Что случилось? — его голос прозвучал глухо, но в нем слышалась попытка сохранить командирскую твердость.

Крон поднял взгляд. Его глаза были пустыми, словно он до сих пор видел перед собой не площадь, а ад, из которого только что выбрался.

— Переоценили мы себя, капитан. — прохрипел он, и его голос напоминал скрежет камней. — Решили, раз вы трое справились, то и мы, закаленные в боях ветераны, сможем. Взял с собой двоих лучших, сильнейших. — он кивнул в сторону бездыханного тела. — Первый умер еще в начале… А Рорк… получил удар в бок, когда мы почти прошли. Дотянул до конца, думал, выходим… а на площади силы оставили. Не дождался лекаря.

Он замолчал, снова уставившись в пустоту. По его лицу было видно, как тяжело он переживает эту потерю. Это были не просто подчиненные, а бойцы, с которыми Крон прошел огонь, воду и медные трубы. Судьба и впрямь оказалась безжалостной, забрав тех, кто был ему как братья.

Городские лекари уже спешили к нам с носилками. Они быстро, с привычной профессиональной холодностью, осмотрели Крона.

— Ранения есть, но не смертельные. Сильное истощение. — отчеканил старший. — Вам нужно с нами. Немедленно.

Крон безвольно кивнул. Его взгляд скользнул по лицу Рорка, и в глазах воина на мгновение мелькнула такая боль, что я невольно отвел взгляд. Лекари бережно, но быстро погрузили тело погибшего на носилки и унесли. Крон, опираясь на меч и на плечо одного из санитаров, побрел за ними, не оглядываясь.

— Я жду твоего доклада, как только придешь в себя. — бросил ему вдогонку Горст. Его голос снова обрел стальную твердость, но я видел, каким напряжением далась ему эта командирская маска.

Крон лишь молча кивнул, не оборачиваясь.

Когда они скрылись из виду, капитан повернулся к статуе. Его взгляд был прикован к холодному камню, в который бесследно растворился сын. Произошедшее с Кроном и бойцами лишь усилило тревогу Горста. Если три опытнейших, закаленных в боях воина не смогли вернуться в полном составе, что уж говорить об одном юнце, пусть и невероятно талантливом?

Его взгляд медленно, словно с усилием, переместился на меня. В глазах капитана вспыхнул тот самый огонек, последняя искра надежды, отчаянно цепляющаяся за жизнь. Он смотрел на меня — на Первого Игрока, на того, кто в одиночку прошел Инициацию и вернулся, изменив мир. «Раз Макс смог, — кричали его глаза, — значит, и у моего Каэла есть шанс!»

В этот миг моя уверенность пошатнулась. Хотелось выкрикнуть правду, сказать, что шансы Каэла ничтожно малы, но слова застряли в горле. Я видел, как он сжимался от этой невысказанной надежды, как она давала ему силы. Лишить Горста этого — все равно что собственноручно добить. Я молча опустил глаза, ощущая тяжесть этого немого обмана. В глубине души я почти не сомневался: Каэл не вернется.

Внезапно звенящую тишину площади разорвал звук. Сначала до нас донесся отдаленный, приглушенный гудок. Затем он повторился — громче, настойчивее, тревожнее. Сигнальный рог. Резкий, пронзительный гул несся от главных ворот города, со стороны дороги, ведущей в Великий Лес.

Затаив дыхание, все замерли. И тут же площадь взорвалась бурей движения. Солдаты гарнизона, долю секунды назад застывшие в оцепенении, словно по команде невидимого дирижера, ринулись к стенам. Лица горожан исказила до боли знакомая паника. Лес? Неужели Лес снова идет на штурм?

Мы с Вальтером, Горстом и Эдварном переглянулись, и без единого слова развернулись, бросившись к стенам. Ноги сами несли меня по знакомым улицам, адреналин гнал кровь, заглушая усталость и тревогу за Каэла. Что-то произошло. Что-то масштабное.

Взбежав по каменным ступеням на укрепления, мы уставились в даль. Сперва ничего не было видно, но затем, присмотревшись, я заметил движение. Темные точки вдалеке. Одна, две… десять… Их становилось все больше. Они приближались к городу, нестройной, но многочисленной толпой.

— Боевая готовность! — голос Горста прогремел над стенами, возвращая ему привычную роль командира крепости. — Луки и камни на позиции! Врата запереть! Подготовить лазарет и карантинный блок!

Вокруг wцарила слаженная суета. Солдаты, словно детали единого механизма, четко выполняли свои задачи. Угроза со стороны Леса была для них привычной и понятной.

Примерно через полчаса приближающиеся фигуры обрели четкие очертания. Это были люди. Воины. Но их вид… Они двигались не строем, а понурой толпой, понуро, многие опирались друг на друга. Разбитые доспехи и изорванные плащи свидетельствовали о пережитых испытаниях. Лица, заросшие щетиной и покрытые грязью, выражали лишь всепоглощающую усталость и потрясение. Они прошли через настоящую мясорубку.

И тогда я заметил их. Пять фигур, шедших впереди обессиленной колонны. Они не ковыляли, а двигались с холодной, отстраненной уверенностью, словно на параде. Их доспехи, хоть и покрытые пылью, сохраняли лоск и безупречный покрой. От них веяло силой и дисциплиной, резко контрастируя с изможденной массой позади.

Сердце мое екнуло. Я узнал их: «Коготь», отряд При Первом Исследовательском легионе Его Императорского Величества. Аррас, Горам, Сера и двое других, чьих лиц я никогда толком не видел — Лис и Ворон. Значит, к нам возвращались те, кто ушел на передовую, на войну с Лесом. Но что же там произошло, если они отступали? Или… это не отступление?

Когда пятерка приблизилась на расстояние слышимости, ворота оставались наглухо закрытыми. Аррас, шедший впереди, остановился. Он медленно поднял голову, его лицо, изрезанное шрамами, обратилось к нам, стоящим на стене. Холодные серые глаза, казалось, прожигали камень.

— Какого черта тут происходит? — его голос, усиленный системой или просто невероятной мощью легких, прокатился над стеной, заставляя некоторых ополченцев вздрогнуть. — Почему ворота закрыты? Открывайте! Немедленно!

Капитан Горст шагнул вперед, собираясь ответить, но Вальтер, стоявший рядом со мной, резко поднял ладонь, останавливая его. Бледные глаза имперца были прикованы к Аррасу. Затем дядя медленно повернул голову, и его взгляд, тяжелый и полный смысла, устремился на меня.