Сэр Четверг - Никс Гарт

— Эта клетка переместится на закате в самый центр Лабиринта, — произнес Корби. — Координаты пятьсот-пятьсот.

— Там нет ничего особенного, — пожал плечами сержант.

— Ничего, о чем мы бы знали. Но я слышал упоминания о какой-то проблеме, которую должен был решить Кадровый Колледж, и она называлась "Проблема пятьсот-пятьсот". Пустотники каким-то образом узнали, куда направляется эта клетка. А чтобы доставить сюда эту штуку, они должны были знать, как перемещаются и остальные клетки.

— Но они не смогли бы даже прикоснуться к Эфемеридам, те сразу же взорвались бы. Ведь верно?

— Мы раньше не думали и о том, что пустотники могут быть организованными, — напомнил Корби. — Но вот они организовались, и ведет их тот, кто хорошо знает свое дело. Держи, и постарайся высмотреть еще что-нибудь.

Он вручил сержанту подзорную трубу, а сам достал из кармашка на колчане костяную подставочку и свинцового солдатика. Фигурка изображала полковника Полка в красно-золотой форме. Едва Корби поставил модельку на подставку, ее цвета сделались еще ярче, линии четче, и она превратилась в крохотную копию живого офицера, находящегося в ГШ.

— Полковник Рептон!

— А, Корби! Еще один неофициальный доклад?

— Да, сэр. Я бы сообщил капитану Феруку, но ему придется потратить больше времени, чтобы передать информацию по своим каналам, так что я решил, что вам лучше бы это услышать и сообщить напрямую Сэру Четвергу…

Крохотный полковник скривился, но кивнул, позволяя Корби продолжать.

— Мы заметили крупные силы пустотников в квадрате 72-899, они сопровождают огромную повозку, запряженную двумя сотнями не-коней. На повозке лежит двадцатиметровый предмет трехметрового диаметра, заостренный с одного конца. Он, кажется, сделан из Пустоты, которой каким-то образом придали устойчивость. Я могу описать его только как огромный клин, сэр. Дело, однако, в том, что эта клетка на закате переместится в квадрат пятьсот-пятьсот, и я…

— Ты сказал "пятьсот-пятьсот"? — Полковник Рептон определенно встревожился. — Ты бы описал этот клин как определенно магический?

— Да, сэр!

Фигурка заметно побледнела.

— Я немедленно доложу Сэру Четвергу! Пожелай мне удачи, Корби!

Статуэтка застыла и снова сделалась свинцовой.

— Удача понадобится нам самим, — сообщил сержант, возвращая лейтенанту трубу и берясь за лук. — Еще три отряда движутся в нашу сторону. Они точно намерены атаковать.

Глава 14

— Кажется, я сейчас кое-что вспомнил, — сказал Фред. — Про мою прежнюю работу. Я вспомнил, что разделял хлопья позолоты!

— Это здорово, — одобрил его друг Рэй Зелень. — А я все еще ничего не помню. Во сне вижу что-то, и оно цепляется за краешек сознания, когда просыпаюсь. А потом открываю глаза, и все пропадает.

— Оно вернется, — заверил Фред. — Воспоминания всегда возвращаются. Почти все.

Рэй нахмурился.

— Беда в том, что мне все время кажется, что я должен все вспомнить как можно скорее. Я должен сделать что-то действительно важное.

— И это вспомнишь. Все равно это на самом деле неважно. Мы так и так застряли здесь до конца года. Не говоря уж о том, что впереди еще девяносто девять лет в Армии.

— Ты хотел стать генералом, — неожиданно проговорил Рэй. — Я вспомнил, что ты сказал мне это когда-то.

— Да ну? — удивился Фред. — В самом деле? Хмм… А идея неплохая.

Прошло уже шесть недель с тех пор, как Рэю и Фреду промыли головы. Они очнулись чуть позже в тот же самый день, лежа на своих койках, к одежде каждого пришпилен клочок бумаги. На бумажках были их имена, и больше ничего. Придя в себя, оба мальчика не могли даже читать, но грамота вернулась к ним достаточно быстро, а вместе с ней — разнообразные умения и знания.

А вот из воспоминаний о прошлой жизни почти все исчезло. Они нашли свои блокноты, но записи в них оказались не слишком полезны. Фред заново выучил свой любимый цвет и способ пить чай, а вот Рэя его заметки сильно озадачили. Прочтя их, он почувствовал, что Рэй — кажется, не настоящее его имя, но так и не понял, какое же настоящее. Или зачем ему понадобилось записывать имена Доверенных Лиц.

Рэй не мог вспомнить ничего даже о своей работе заправщика чернил. Фред восстановил в голове многое из своей гражданской жизни в Среднем Доме. Но жизнь Рэя оставалась для него самого загадкой. Сколько он ни старался, он не мог воскресить ни единого воспоминания. Иногда он чувствовал, что на краю разума балансирует что-то очень важное, но стоило потянуться к этой памяти, как она исчезала. Это чувство напоминало физическую боль — тупую боль отрезанной жизни.

Фред заверял Рэя, что часть воспоминаний со временем вернется, но утешения в этом было мало. Когда взвод собирался вместе в редкие свободные часы, разговоры всегда сворачивали на прошлую жизнь солдат. Рэй сидел среди остальных, молчаливый и неподвижный, и внимательно слушал, надеясь, что какая-то деталь из чужого опыта натолкнет его на собственные воспоминания.

Слушать чужие рассказы было больно, но боль умерялась тем, что свободного времени оставалось все меньше и меньше. По какой-то причине вскоре после того, как мальчикам промыли головы, интенсивность обучения была увеличена, а затем снова. Раньше новобранцам разрешали шесть свободных часов ночью и два днем. Сейчас же ночные часы урезали до пяти, затем до четырех, и даже их то и дело прерывали.

Обучение проходило насыщенно. Рэй и Фред уже умели относительно неплохо маршировать как самостоятельно, так и в составе взвода или более крупных формирований. Маршировать они могли без оружия, или же проделывать на ходу основные манипуляции с различным вооружением, включая заводные алебарды, пустотно-пороховые мушкеты, взрывные пики, мускульные луки, свирепомечи с щитами, силовые копья и громоносные тулвары. Они выучили семнадцать способов отдания чести и тридцать восемь званий, используемых в Армии.

Все это оружие они умели применять в бою и ухаживать за ним так, чтобы случайно не ранить боевых товарищей. Они научились выглядеть прилично в основных видах формы разных родов войск, хотя и недостаточно прилично на взгляд сержанта Хельве. Они привыкли вначале выполнять приказы, а уж потом задумываться над ними.

Они превращались в солдат.

— Вообще-то ты должен был с самого начала помнить больше, — сказал Фред. — С этим-то серебряным кольцом.

Рэй достал кольцо из кармана и в очередной раз рассмотрел. Он очнулся с этим кольцом под языком и спросил о нем Фреда. Но Фред не помнил, что вообще когда-либо его видел, и только через неделю припомнил, что согласно поверью, серебряная монета под языком защищает от промывания головы.

— Оно не все серебряное, — протянул Рэй. — Частью оно превратилось в золото. Думаю, это что-то значит, вот только…

— Не могу припомнить, — закончил Фред. Он оглянулся на поросшую кустарником пустыню на западе. — Уже почти закат. Может, Хельве распустит нас после темноты.

— Сомневаюсь, — ответил Рэй. Он и не хотел свободного времени. Оно обозначало очередные бесплодные попытки вспомнить. Уж лучше быть занятым, тогда не остается времени, чтобы вообще думать.

Все подразделение занималось уборкой. Клетки к юго-западу, западу и северо-западу за последнюю неделю сильно поменялись, а ветер дул как раз с той стороны и заносил в лагерь обрывки растительности. Неприятного вида листья угнездились под всеми зданиями и во всех углах, сильно расстраивая этим кадровых служащих. Поэтому новобранцев выгнали из казарм и заставили все подметать и вычищать. За каждый пропущенный листок или сучок им были обещаны двадцать километров марша в доспехах Орды (великолепных для верховой езды, но жутких на марше) с оружием Легиона и сапогах пограничников (поскольку кавалерийские сапоги Орды заставили бы весь новобранческий батальон охрометь после двадцати километров марша).

— А что это там в пустыне? — спросил Фред. — Там что, еще один отряд новобранцев отрабатывает атаку?