Страшные сказки для дочерей кимерийца (СИ) - Тулина Светлана

Квентий вместе с Конаном вышел в коридор, где уже стояли несколько полностью одоспешенных и вооруженных драконов в ожидании приказа. Хорошо так стояли, правильно.

— Это Сай, — негромко уточнил Квентий, кивая на маслиноглазого наглеца. — Присмотрись к нему внимательнее, парень стоящий. Между прочим — предводитель здешних разбойников, почти весь остальной сброд — его шайка…

Глава 13

Конан крякнул. Стареешь, брат. Тоже мне — нашел библиотекаря! Перепутать простого разбойника, наверняка еще и неграмотного, с хорошо образованным аристократом, хранителем манускриптов?! Хорошо, что не успел ни с кем своими соображениями поделиться.

Квентий между тем продолжал — скороговоркой, поглядывая на дверь в караулку:

— Имя наверняка вымышленное, от названия местных кинжалов, он ими владеет мастерски. Здесь даже последнего слугу так коротко не называют, а он явно не из простых. И образован неплохо, мы с ним поболтали немного… Между прочим — поэт-сказитель, и, как говорят, довольно известный. Так сказать, Стефан-Король Историй шемского разлива! Что-то у него там с родичами не срослось, вот и подался в разбойники.

Заметно повеселевший Конан предостерегающе поднял руку — из двери караулки выходил предмет их разговора. И не один выходил.

Ехидно посверкивая глазами-маслинами, он поднялся на ту ступеньку, на которой стоял Конан. Встал, опершись плечом о стену. И как-то так получилось, что вышедшие вместе с ним молодцы не повалили за ним бестолковой гурьбой, а очень правильно растянулись вдоль стены, замерев в нарочито небрежных позах.

— Хотелось бы поблагодарить за освобождение… пусть даже наше освобождение и не входило в ваши первоначальные намерения. Теперь я ваш должник, а Сай не привык долго быть в долгу, клянусь драгоценным свитком, похищенным как-то раз хитроумным Белом у беспечного Адониса, хотя я никогда не мог понять — и зачем Шустрорукому понадобился тот скучнейший сонет?. В свете этого хотелось бы уточнить ваши дальнейшие планы.

— Планы просты. — Конан говорил вроде для всех, но смотрел только на Сая. — Если встречаем цыгу — убиваем. Прочих не трогаем, если они не трогают нас. Люди Закариса мне нужны живыми, остальные — как хотите.

Краем глаза Конану было отчетливо видно, что ребята Сая разместились так, чтобы напротив каждого из Черных драконов расположился хотя бы один из них. А чаще — двое. Интересно, они это случайно или?..

— Хотелось бы уточнить… — Сай больше не смотрел Конану в глаза. Он смотрел на кинжал, которым чистил ногти. — Мои соколы не станут убивать.

Какое там, к песьей матери, случайно! Случайности не говорят с такой убийственно холодной угрозой. Вот же повезло нарваться на разбойника с высокоморальными убеждениями. Эти соколы, похоже, не только сами убивать не будут, но и другим не позволят. Во всяком случае — попытаются не позволить.

Надо же — разбойник-разбойником, а чужакам своих в обиду не дает, пусть даже эти свои его сначала из семьи в разбойники выгнали, а потом и вообще в подвал засадили! Другой на его месте был бы рад-радешенек отомстить сразу всем обидчикам — самолично старался бы каждого пнуть, да побольнее. А этот вон морду кривит, убивать он своих земляков, мол, не станет и сам, и чужакам всяким не позволит, будь перед ним даже и сам король аквилонский…

Нахальное поведение благородного поэта-разбойника Конану неожиданно понравилось. Ох, далеко не только молодого тарантийского архивариуса напоминал этот бритоголовый шемит с кинжально-острым именем.

Конан захохотал, уже не боясь, что кто-то услышит — с таким-то воинством чего бояться?

— Уболтал, языкастый! Все слышали? Убивать сегодня не будем! Стражников разоружать, а если сопротивляются — глушить, вязать, и в подвал, темниц на всех хватит. Кроме цыгу! Цыгу бить насмерть, и лучше — издалека! Стрелкам приготовиться! Вперед не соваться, стрелять только по цыгу и только на поражение!

Он воинственно уставился на Сая, но тот лишь пожал плечом, убирая одноименный кинжал в кожаные ножны на поясе. Против убийства цыгу он не возражал.

***

Темниц хватило на всех.

Если быть предельно точным, то хватило первой же каморы. Если бы с самого начала не стали загружать сразу в обе первые по коридору, то вторую даже и открывать не пришлось бы.

Темницы в замке были знатные, целую армию разместить можно со всеми удобствами. А стражников во всем дворце удалось поймать не более трех десятков.

Конан сначала не поверил. Но Квентий клялся всеми богами, что самолично оббегал с Саем и Стексом все этажи и пристройки, побывал во всех караулках — даже тех самых, скрытых от гостей. На последнего цыгу, кстати, они напоролись именно в этой тайной караулке. И туго бы им пришлось, если бы не Сай и его кинжалы. Их у поэта-разбойника насчитывалось более дюжины, и метал он их со скоростью просто бешеной — только потому и справились.

Цыгу стал похож на дамскую подушечку для булавок, но и сам Сай заработал длинный порез на руке. Квентию с силой брошенным металлическим шариком сломало ребро и рассадило бровь. Если у Стекса и прибавилось порезов или ссадин — то по его внешнему виду понять этого бы все равно не удалось.

Стражников действительно больше не было — то ли изначально ушли со своим начальником, то ли впоследствии в город удрали. Дворец вообще словно вымер. Те из слуг, хозяев или гостей, кто по каким-то причинам не смог или не захотел покинуть замок, затаились по своим комнатам, подтащив к дверям все самое тяжелое, что в этих комнатах нашлось. Пытаться разведать обстановку они захотят никак не раньше позднего утра. Если вообще захотят

И прекрасно.

Конан мысленно пообещал Митре роскошную жертву — сразу же, как только в Асгалуне все утрясется и можно будет выкроить два-три поворота клепсидры на поиски жреца, который бы произвел все необходимые ритуалы. Потом, спохватившись, пообещал того же и трем шемским богам, особенно — Иштар. Все-таки находился он сейчас на их землях, а Иштар, мало того что богиня, так ведь еще и женщина, и — Митра, спаси и сохрани! — обидеть ее невниманием было бы неблагоразумно. Обиженная женщина — страшная сила! Особенно если она еще и богиня.

На этом посчитав свои дела с богами временно законченными, Конан занялся делами земными — отослал по паре гвардейцев к каждым воротам с приказом не только запереть понадежнее, но и остаться в карауле до седьмого послеполуночного колокола. Теперь он был уверен, что извне в замок никто не прошмыгнет. Он уже не делал различия между своими драконами и саевскими соколами. Сай вышколил свою шайку на зависть любому регулярному отряду, даром что поэт!

И это хорошо — драконов слишком мало, одним им было бы замок не удержать. А так — вполне может получиться. Колодец во дворе есть, так что на случай осады без воды не останемся. Продовольствия тоже имеется немало, если верить Квентию — а ему в этих делах верить можно, и сам любит вкусно поесть, и гвардейцев своих впроголодь жить не заставит. Так что не слишком долгую осаду замок перенесет без труда.

Но это — в самом крайнем случае, потому что вряд ли шушанский царек решится на откровенную осаду — сейчас, когда все его тщательно продуманные планы рухнули из-за торопливости не слишком умного помощника. Войти в город спасителем несчастных простых асгалунцев от взбесившихся цыгу у него уже не получится — где они, эти цыгу? Ау! А нету их. Бедные асгалунцы сами справились.

Ну, допустим, не совсем сами, а с помощью дряхлого старого короля из далёкой Аквилонии, но это уже так, мелочи, недостойные внимания. Главное, что справились. И спасать их более не требуется.

А без такого прикрытия захват Селигом Асгалуна будет выглядеть в глазах прочих шемских полисов именно тем, чем и является он на самом деле — наглой агрессией Шушана против своего исконного западного соперника. Такого они не потерпят.