Сага Гарри Поттера - Роулинг Джоан Кэтлин

Эти подробности стали известны Гарри потому, что, когда в прошлом году он оказывался близко от дементоров, ему слышались голоса родителей в момент их смерти — ибо такова была страшная сила дементоров: заставлять свои жертвы вновь переживать худшие минуты их жизни и топить их, обессиленных, в собственном отчаянии…

Словно издалека, до Гарри снова донёсся голос Хмури. С огромным усилием он вернулся в настоящее и стал слушать.

— Авада Кедавра — это такое проклятие, которое требует огромной колдовской силы — вы можете все вместе уставить на меня палочки и произнести нужные слова, а у меня, самое большее, пойдёт кровь из носа. Но это неважно. Я здесь не для того, чтобы обучать вас, как его исполнить.

— Естественно, возникает вопрос: зачем, если нет контрзаклятия, я показываю вам это? Потому что вы должны знать. Вы должны знать всё, вплоть до самого худшего. Вы не должны попасть в такую ситуацию, когда к вам смогут применить это проклятие. НЕУСЫПНАЯ БДИТЕЛЬНОСТЬ! — снова проревел он, и снова все подпрыгнули на месте.

— Стало быть… Вышеупомянутые три проклятия — Авада Кедавра, подвластья и пыточное — известны как непоправимые проклятия. Использования любого из них применительно к другому человеческому существу достаточно, чтобы заслужить пожизненное заключение в Азкабане. Вот с чем вам предстоит бороться. И я должен научить вас, как. Вас нужно подготовить. Вооружить. Но главное — вы должны научиться неусыпной, неослабевающей бдительности. Достаньте перья… запишите…

Они провели остаток урока, делая записи о каждом из непоправимых проклятий. Никто не произнёс ни слова, пока не прозвучал колокол — но, когда Хмури отпустил класс, и ребята вышли из кабинета, их словно прорвало. Большинство с благоговейным ужасом обсуждало действие проклятий: «Видели, как он извивался?»… «…а как он его убил — раз и нету!»…

Они говорили об этом, как об уроке, словно побывали на увлекательном представлении — а вот Гарри всё это не показалось таким уж захватывающим, как, впрочем, и Гермионе.

— Пошли скорей, — напряжённым тоном поторопила она друзей.

— Опять в твою дурацкую библиотеку? — спросил Рон.

— Нет, — коротко ответила Гермиона, показывая в боковой коридор. — Видишь — Невилль.

Невилль стоял один посреди коридора и широко раскрытыми, невидящими глазами смотрел в противоположную стену. На лице у него застыло выражение ужаса, появившееся тогда, когда Хмури демонстрировал действие пыточного проклятия.

— Невилль, — мягко позвала Гермиона.

Невилль повернул голову.

— А, привет, — заговорил он более высоким, чем обычно, голосом. — Интересный урок, да? Интересно, что на обед — умираю с голоду, а вы?

— Невилль, что с тобой? — спросила Гермиона.

— Со мной ничего, я в порядке, — забормотал Невилль всё тем же противоестественно-звонким голосом. — Очень интересный обед — в смысле, урок — что там на еду?

Рон испуганно посмотрел на Гарри.

— Невилль, что?…

Но по коридору зазвучало знакомое клацанье, ребята обернулись и увидели, что к ним ковыляет профессор Хмури. Все четверо застыли и молча, с некоторым страхом, взирали на учителя, но, когда тот заговорил, голос его рокотал тише и ласковее, чем когда-либо до этого.

— Ничего, сынок, — сказал он Невиллю, — пойдём-ка мы с тобой ко мне в кабинет… Пошли… чайку попьём…

Перспектива пить чай с Хмури, казалось, ещё больше напугала Невилля. Он ничего не ответил и не пошевелился.

Волшебный глаз повернулся к Гарри:

— С тобой всё в порядке, Поттер?

— Да, — ответил Гарри, почти что с вызовом.

Волшебный глаз слегка задрожал в глазнице, рассматривая Гарри.

Затем Хмури произнёс:

— Вы должны знать. Может быть, это жестоко, но вы должны знать. Нет смысла притворяться… м-да… пойдём, Длиннопопп, у меня есть кое-какие книжки, они тебе понравятся…

Невилль бросил умоляющий взгляд на Гарри, Рона и Гермиону, но те молчали, и у Невилля не осталось выбора. Хмури положил ему на плечо корявую руку, и Невилль позволил себя увести.

— Что это было? — проговорил Рон, наблюдая, как Невилль и Хмури заворачивают за угол.

— Не знаю, — грустно ответила Гермиона.

— Вот это урок, скажи? — по дороге в Большой зал воскликнул Рон, обращаясь к Гарри. — Фред с Джорджем были правы. Он и правда знает своё дело, этот Хмури, скажи? А как он с этой Авадой Кедаврой? Паук вдруг — бац! — и умер…

Но, заметив выражение лица Гарри, Рон вдруг замолчал и не издавал ни звука до самого Большого зала, где всё-таки решился высказать предположение, что пора начинать готовить предсказания для Трелани, а то они не успеют, потому что это займёт вечность.

— А у Хмури с Думбльдором не будет неприятностей, если в министерстве узнают, что мы видели эти проклятия? — спросил Гарри на подходе к Толстой Тёте.

— Скорее всего, — кивнул Рон. — Но Думбльдор всегда поступал по своему усмотрению, а Хмури, как я понял, и так вечно попадает в истории. Его принцип: сначала действуй, а потом думай — вспомни мусорные баки. Вздор.

Толстая Тётя уехала вверх, открыв входное отверстие, и ребята влезли в шумную, переполненную народом гриффиндорскую гостиную.

— Ну что, пойдём возьмём прорицательские бумажки? — спросил Гарри.

— А куда деваться, — простонал Рон.

Они поднялись в спальню за книгами и картами и обнаружили там Невилля. Он сидел один на кровати и читал книгу. Он выглядел хоть и не вполне нормально, но всё-таки гораздо спокойнее. Глаза у него сильно покраснели.

— Ты как, Невилль? — спросил Гарри.

— Я? Да ничего, — ответил Невилль. — Нормально, спасибо. Вот, читаю книжку, которую мне дал профессор Хмури…

Он показал книжку: «Отличительные свойства волшебных водных растений Средиземноморья».

— Оказывается, профессор Спаржелла сказала профессору Хмури, что у меня способности к гербологии, — поделился Невилль. В его голосе еле заметно прозвучала гордость, что случалось очень редко. — Он подумал, что мне это будет интересно.

Как тактично Хмури сумел подбодрить Невилля, подумал Гарри, беднягу так редко хвалят за успехи в учёбе. Профессор Люпин поступил бы так же.

Гарри с Роном отнесли в общую гостиную «Растуманивание будущего», нашли столик и уселись за предсказания. Когда прошёл час, оказалось, что они очень мало в этом преуспели, хотя стол был завален бумажками, испещрёнными вычислениями и загадочными символами, а мозг Гарри затуманился так, словно в него накачали дыма от камина профессора Трелани.

— Я просто представления не имею, что вся эта ерунда может значить, — пробормотал он, тупо взирая на длинный ряд цифр.

— Знаешь, — волосы у Рона стояли дыбом, потому что от отчаяния он без конца запускал в них пальцы, — по-моему, нам придётся проявить прорицательскую фантазию.

— Что? То есть, всё сочинить?

— Угу, — Рон смёл со стола скомканные листки пергамента, обмакнул перо в чернила и начал писать.

— В следующий понедельник, — говорил он одновременно, — есть вероятность развития респираторного заболевания из-за неудачного взаимного расположения Марса и Юпитера. — Он поднял глаза на Гарри:

— Ты ж её знаешь, натолкай как можно больше всяких горестей, и она умрёт от счастья.

— Точно, — обрадовался Гарри. Он сделал мячик из своих черновиков и запустил его поверх голов весело болтающих первоклашек в камин. — Так-с… в понедельник мне угрожает опасность… м-м-м… ожога.

— И верно, — мрачно подтвердил Рон, — в понедельник мы снова увидимся с драклами. Дальше… во вторник я… э-м-м-м…

— Потеряешь дорогую сердцу вещь, — подсказал Гарри, пролистывавший «Растуманивание будущего» на предмет интересных идей.

— Отлично, — Рон записал. — Из-за… хм… Меркурия. А тебе… почему бы тебе не получить удар в спину от кого-то, кого ты считал своим другом?

— Ага… здорово… — промычал Гарри, записывая, — потому что… Венера войдёт в двенадцатый дом.

— А в среду мне, кажется, не повезёт в драке.

— Э-эй! Это я хотел угодить в драку! Хотя ладно, я проиграю пари.