Да что вы знаете о настоящих принцессах? (СИ) - Романюк Светлана

Преодолев наружные ворота, первый замковый двор и внутренние ворота, карета остановилась и выпустила из своего нутра совершенно измотанных пассажиров. Массивный донжон, сложенный из камня почти семь веков назад, нависал над ютящимися с двух сторон от него фахверками, возведенными, по всей видимости, значительно позже. Здание с хозяйскими покоями явно не раз реставрировалось и перестраивалось. Разные эпохи и, видимо, разный уровень благосостояния хозяев, различные причины, вызвавшие необходимость перестройки — всё это сказалось на внешнем виде зданий, расположенных во внутреннем дворе. В целом вся архитектурная группа напоминала эдакого монстра, сшитого из кусочков тел различных животных.

Едва ли кто-то из нежданных гостей смог оценить внутреннее убранство отведенных им покоев. Всех настолько утомила долгая дорога и переживания последних суток, что они буквально валились с ног.

Лорд Палмсбери с грустной усмешкой посмотрел на голову дракона, покатившуюся по плитам пола. Снимая изрядно запылившуюся одежду, он был настолько неловок в движениях, что сбросил с прикроватного столика подсвечник, выполненный в виде атакующего замковую башню дракона. От удара о каменный пол дракон потерял голову, все остальные элементы хрустальной вещицы оказались целы. "Хоть кого-то спас, " — усмехнулся виконт, посмотрев на маленькую фигурку лучника, защищающего башенку, и уронил себя на кровать. Первое время до него еще доносились голоса — мужской и то ли девичий, то ли детский. Было не разобрать. Голоса были громкими. Мужской — сердился. Не то детский, не то девичий — обижался. Постепенно затихли и они, и лорд окончательно провалился в сон.

Утром отдохнувшие и позавтракавшие в своих покоях путники собрались в гостиной объясниться с хозяином и обсудить дальнейшие планы.

— Ваше высочество, я взял на себя смелость отправить в Либенбург почтового голубя с посланием о прискорбном происшествии, с вами случившемся. Я подготовил и более развернутое послание, которое планирую отправить с гонцом, возможно, вы пожелаете его дополнить, — бархатный баритон барона был настолько чарующ, что мог бы смутить своим звучанием не один женский ум. Но поскольку умы присутствующих при беседе дам были и до того смущены выпавшими на их долю испытаниями, они могли без значительного для себя усилия вслушиваться в смысл сказанного, не особенно отвлекаясь на приятный тембр. — А вас и ваших спутников я ещё раз убедительно прошу воспользоваться моим гостеприимством и дождаться помощи, которая наверняка будет отправлена из Либенбурга в ближайшее время.

В этот момент тяжелая двустворчатая дверь гостиной приотворилась, и в образовавшуюся щель скользнула девушка. По всей видимости, она была очень юна, не старше шестнадцати — семнадцати лет. Точнее определить было сложно. Светло-голубое платье с длинными рукавами и высоким воротником укутывало ее, словно кокон. Тонкая, полупрозрачная кожа поражала какой-то нездоровой бледностью. Такую не получишь даже во время изнурительной болезни, месяцами скрываясь от солнечного света. На лбу, щеках и тыльных сторонах кистей рук щедро рассыпались шрамы, волдыри и язвочки. Брови и ресницы отсутствовали, на голове виднелись клочки пуха, кое-как приглаженные и перехваченные широкой синей лентой. Уши отличались какой-то странной, неправильной формой. Но самым пугающим и отталкивающим в облике этого несчастного создания были глаза. Тусклая, серая, почти бесцветная радужка сочеталась с ярко-красными белками.

— Хельга! — голос барона дрожал от сдерживаемых эмоций. — Мы, кажется, договорились?!

Девушка, старательно притворяясь, что не видит его и не слышит, обращенных к ней слов, сделала несколько робких шажков по направлению к гостям замка.

Солнечный свет, проходя через арочные окна, рисовал их слегка удлиненные копии на полу гостиной. Хельга дошла до первого светового пятнышка и остановилась. Неловко присела в реверансе.

— Какая прелесть! — в наступившей тишине голос мистера Хилера произвел эффект выстрела. — Эритропоэтическая порфирия!

Доктор буквально сорвался со своего места, наплевав на ранги и протоколы. Вприпрыжку добежав до девушки, он остановился и оглядел ее с головы до ног.

Барон Блутбергхальтер в мгновение ока оказался рядом и постарался оттеснить доктора на пару шагов:

— Ваше высочество, позвольте представить мою младшую сестру Хельгу! — голосом, в котором слышались раскаты грома произнес он.

— Это просто удивительно! Хроническая непереносимость света! Характерные поражения кожи, — продолжал доктор, возбужденно потирая ладони. — Такая редкость!

Хельга плотно сжала губы, от чего нижняя губа ее тут же треснула до крови.

— Эта болезнь поражает одного на миллион! — продолжал вещать доктор.

Барон темнел лицом, кроткие глаза его наливались гневом.

— Ваша сестра необыкновенно везучий человек!

Лорд Палмсбери слушал бесстрашного глупца и пытался решить дилемму, как достойнее поступить. Скрутить барона и не дать ему обагрить руки кровью этого идиота? Или тихонько тюкнуть последнего по голове, не будет же их радушный хозяин марать руки о бесчувственное тело? Ну, может быть, пнет пару раз…

Но тут мистер Хилер заявил:

— Вы знаете, что большинство больных порфирией умирают в раннем детстве? Но даже если им удается продержаться дольше, всегда найдётся умник, считающий, что перед ним оборотень или вампир, и пытающийся очистить мир от скверны! На сегодняшний день максимальная официально подтвержденная продолжительность жизни среди заболевших — двадцать два года!

Услышав это, лорд Палмсбери решил, что в сложившейся ситуации он просто поможет Блутбергхальтеру спрятать труп. Но стремительно приблизившаяся Гердта, по всей видимости, имела на этот счёт свое мнение. Она буквально ввинтилась между звереющим бароном и ничего не замечающим доктором и осторожно взяла тонкие детские пальчики в свои крепкие не слишком аристократические руки.

— Приятно познакомиться, Хельга! — мягко произнесла она. — Мы так благодарны твоему брату и тебе за то, что вы нас приютили.

Пока принцесса пыталась успокоить готовую расплакаться девушку, к мистеру Хилеру величественно подплыла маркиза, цепко ухватила его за локоток и, не обращая внимания на попытки сопротивления, утащила к дальней стене гостиной. Где вольготно расположилась на кушетке, зажав доктора в углу и отрезав ему любую возможность к бегству.

Гердта ещё какое-то время продолжала что-то ласково говорить, в конце концов добившись того, что барона перестала бить крупная дрожь, а Хельга немного повеселела, обнажая в робкой улыбке не очень ровные красновато-коричневые зубы.

— Хельга, тебе не составит труда занять леди Стилнес разговором? Мне, лорду Палмсбери и твоему брату необходимо поговорить о делах и, мне кажется, будет несправедливо, если мы заставим скучать двух юных леди.

Девушка с энтузиазмом согласилась. Спустя несколько минут в гостиной барона Блутбергхальтера установилась идиллия. Диана и Хельга затеяли игру за столиком в уголке комнаты, куда были принесены картон, акварель и прочие художественные принадлежности. Диана что-то быстро рисовала, в то время как Хельга прыгала вокруг неё, взвизгивая от нетерпения. Затем картон разрезался на несколько неравных частей, которые и предлагалось собрать горящей энтузиазмом девушке. Получив вожделенные кусочки, Хельга старательно собирала из них картинку, сопя и высовывая кончик языка в момент наивысшей сосредоточенности. Когда головоломка собиралась, по гостиной разносился счастливый смех девушек, причём обе радовались одинаково искренне.

С противоположной стороны раздавался громкий, хорошо поставленный голос маркизы, которая с отменной дикцией и великолепной артикуляцией вещала мистеру Хилеру о проблемах с пищеварением, преследующих её последние несколько лет. Сама маркиза была убеждена, что рассказывает о столь интимной проблеме негромким шепотом. Окружающие не спешили сообщить, что это убеждение не соответствует действительности. Доктор молчал по причине того, что не успевал вставить и звука в этот экспрессивный монолог, остальные — из чувства благодарности по отношению к этой пожилой леди, самоотверженно взявшей контроль за мистером Хилером на себя.