Дети за куполом (СИ) - Рован Ирина

— Что он имел в виду? — резко одёрнул его ритм.

— Я бы знал… — развёл Марк руками.

Но перед глазами уже разворачивалась картинка из полузабытого сна: тонкая светящаяся струна, тянущаяся вдаль, к некой неведомой, но зовущей цели…

***

— Я — форс! — возмутился Марк, тыкая пальцем в чёрно-белую нашивку на своей куртке.

Командир закатил глаза.

— Ты — дитё, — сердито отрезал он. — Несколько пятидневий ученичества в Форсе не дают тебе никакого права с таким гонором указывать мне на эту эмблему. Марш в центр круга, я сказал!

Марк, кипя от злости, вернулся к кучке севалийской малышни, посреди которой торчал, как столб из полевой травы.

— Ты чего? — тут же вцепилась в его руку Нилана. — Там же будет опасно!

Он лишь бросил на неё раздражённый взгляд и промолчал, с трудом подавив желание вырвать руку.

Обещанный отряд оказался горсткой ритмов, сопровождавших подобных Марку и Нилане горе-каникуляров со всей Севалии. Встретили их с негодованием на задержку, но не двинулись до полудня, пока не дождались озверевшего вида молодую ритму, чуть ли не волоком притащившую за собой мальчишку лет восьми. Мальчишка хлюпал носом и пытался стереть с лица следы слёз.

Первое нападение они пережили, когда искали переправу через мелкую речушку. Солнце клонилось к горизонту, а детвора уже даже истерики устала закатывать — брела цепочкой, спотыкаясь, по бесконечным полям да лугам вслед за своими защитниками.

Марк тогда спохватился слишком поздно — будь он внимательнее, почувствовал бы приближение солдат раньше. А так опомнился, лишь когда со всех сторон зазвучали взволнованные команды ритмов. Он послушно упал в сухостой, на ковёр нежной молодой зелени, попутно утянув за собой Нилану и ближайшую девчонку помладше. И лежал несколько минут, прислушиваясь к шороху ударных волн, грохоту редких выстрелов и звону, с которым пули отскакивали от барьеров.

Ту атаку ритмам удалось отбить с лёгкостью — людей оказалось мало. Зато можно было не сомневаться, что вернутся они с подкреплением. Даже Марк это понимал.

И они вернулись.

А Марку, отлично осознававшему, что каждый маг в этом сражении на вес золота, оставалось лишь стоять среди хнычущих малышей, сжимать руку близкой к очередной истерике Ниланы и скрипеть зубами от бессилия.

К первому удару ритмы были готовы: огненный снаряд людей прилетел издалека и не причинил ни малейшего вреда, разбив всего один барьер из поставленного десятка. Но потом подобные посыпались градом, и пришлось куда труднее. Ритмы держались, изредка перебрасываясь короткими злыми командами. Чтобы нанести удар, требовалось подпустить людей ближе. Дети, даже самые плаксивые, примолкли. Нилана тихо опустилась на землю, лицом на колени, и прикрыла руками голову, словно пытаясь защититься от происходящего.

Марк задрал глаза к небу. Лучи заходящего солнца играли отблесками на вразнобой установленных барьерах. Ну кто так делает… Ортей всыпал бы шестым по первое число, вздумай они на тренировках схалтурить подобным образом. А там, чуть левее, вообще дыра. Если какой-нибудь удачливый снаряд попадёт именно туда…

Он оглянулся. Наверное, нужно было сказать командиру или кому-нибудь ещё из ритмов. Или можно было справиться самому.

— Что ты делаешь? — Нилана подняла на него голову.

Марк не ответил, продолжая отработанными движениями подпитывать свой барьер энергией. Тот заполнил пространство между соседними, с лёгким скрежетом столкнулся с ними и в конце концов слился. Энергия плавно потекла по чужим барьерам, объединяя их. Почуявший странное командир резко обернулся. Увидел Марка, воздевшего руки к небу, хотел что-то крикнуть, но лишь сплюнул и вернулся к наблюдению за врагом.

Сверху в очередной раз громыхнуло — может, даже как раз там, где незадолго до этого Марк успел закрыть брешь. Энергия из его тела медленно утекала вверх, в переливающийся купол. Последние лучи солнца плясали на поверхности…

Солдаты постепенно, с опаской приближались, подкатывали свои машины. Вряд ли в их планы входила смерть детей — народ взволнуется, если узнает о подобных бесчинствах. Мало кто задумывался, что у маленьких ренов нет выбора — рано или поздно они вырастут и станут взрослыми колдунами, которых уже можно будет и не жалеть. Странная логика.

Ближе, ближе… Давайте же, взмолился про себя Марк. Ещё немного — и ритмы перейдут в наступление. Передняя шеренга резко уберёт барьеры и упадёт на землю, а вторая ударит. Уже даже этого хватит, чтобы нанести достаточно ущерба врагам.

Но техника остановилась на безопасном расстоянии, наставив на противника дула огнестрелов. За массивными жёлто-коричневыми корпусами можно было разглядеть несколько человеческих фигур, беспокойно о чём-то переговаривающихся. Что это они делают, думал Марк. Может, решили подождать, пока у ритмов не закончатся силы держать барьеры? Что ж, удачная тактика. Вон, у большинства руки уже ходуном ходят.

Тут машины снова дёрнулись, тронулись с места и медленно поползли назад, не сводя прицела с кучки озадаченных колдунов. Массивные колёса оставляли за собой широкие тёмные следы.

Марк понаблюдал, как ритмы чешут в затылках, и пришёл к выводу, что не он один ничего не понял. Зачем людям было отступать, имея на своей стороне явное преимущество?

***

Командир нервно вздрогнул — снова громыхнуло. Отдалённые звуки боя доносились уже минут двадцать, а впервые послышались через пару часов после того, как измученный отряд остановился на ночлег в рощице за рекой. Хорошо, что большая часть детей и ритмов уже уснула, вымотавшись до предела.

— Надо поднимать всех, — расслышал лежащий без сна Марк голос одного из ритмов. — Идти дальше. Слишком близко.

Командир цыкнул. Его можно было понять: шагать по темноте через дикие леса и степи, опекая кучку сонной, испуганной, хнычущей малышни — перспектива так себе…

Какое-то время висело молчание. Лишь пару раз далёкие взрывы заглушали стрекочущую ночную музыку лесных сверчков.

А Марк всё яснее понимал, почему отступил тот отряд. Должно быть, отправился на подмогу своим, столкнувшимся с ареносским карантом. Или наперерез… Кто знает, может тот карант как раз шёл за ними, забрать их назад в корону?

При мысли о доме что-то кольнуло внутри, непонятной тоской отозвалась некая струна. Марк почти физически почувствовал, как его тянет туда — непреодолимо, невыносимо, болезненно… Хоть прямо сейчас вставай и беги. Не было раньше такого никогда, подумал он. Ни на одних каникулах не ощущал он этой ноющей тоски, что донимала его с самого родительского дома…

— Ну так что, поднимать? — настойчиво повторил ритм.

— Поднимай, — сплюнул командир. — Уходим.

***

Звукачи упрямо шипели. Порой сквозь однородный шум прорывались обрывки слов или неприятные писклявые всплески, но не больше того.

— Не могли же все три одновременно сломаться! — в который раз уже повторил ритм, слева от Марка, вертя в руках один из приборов.

— Это люди, — буркнул его товарищ. — Они что-то смудрили, что передачи не проходят.

Отряд уже даже не брёл — полз. Командир устал подгонять подопечных и просто ходил туда-сюда, поглядывая, чтобы никто не подвернул ногу в темноте (благо хоть луна светила в эту ночь ярко), кидая мрачные взгляды на шипящие передатчики и тревожные — назад, в сторону реки.

Нилана в очередной раз споткнулась, и Марк с уже нескрываемым раздражением дёрнул её за руку, не давая упасть. Она обиженно вырвала свою ладонь и метнулась вперёд, тут же угодив ногой в канавку и снова едва удержав равновесие.

Марк покачал головой. Умом он понимал, что нужно быть терпеливее. Но сил уже не было. Да и просто не хотелось. Он нарочно замедлил шаг, отстал.

Дикие луга закончились, и теперь они брели вдоль аккуратных рядочков с молодыми зелёными пучками. Кукуруза, наверное, заключил он, вглядевшись в острые длинные листочки, поблескивающие в лунном свете. Листья шевелились на лёгком ветру, поднимая неровный бумажный шум.