Цитадель автарха - Вулф Джин Родман

– Когда живешь в уединении в столь затерянном месте, лучше казаться бедным, мастер Эш. Но эта комната не кажется бедной.

Я никак не подозревал, что это лицо способно улыбаться, и все же на нем появилась улыбка.

– Хочешь взглянуть на мои сокровища? Смотри! – Он поднялся, открыл один из ящиков шкафа и поднес свечу, чтобы осветить то, что было внутри. Там лежали квадратные ломти черствого хлеба и пакеты с сушеными финиками.

– Ты голоден? – спросил он, заметив выражение моего лица. – Эта пища не заколдована, если, конечно, ты опасаешься подобных вещей.

Мне стало неловко, потому что у меня еще оставалось немного еды, припасенной на обратную дорогу, но я все же сказал:

– Я не отказался бы от куска хлеба, если ты можешь поделиться.

Он дал мне полбуханки, уже нарезанной на ломти (и очень острым ножом), немного сыру, завернутого в серебристую бумагу, и сухого желтого вина.

– Маннеа – хорошая женщина, – сказал отшельник. – И ты, как мне кажется, хороший человек, из тех, которые сами не считают себя таковыми. Некоторые полагают, что это единственная разновидность хороших людей. Она думает, что я могу помочь тебе?

– Скорее наоборот – что я могу помочь тебе, мастер Эш. Армии Содружества отступают, и скоро война переместится в эти края, а вслед за ней и асциане.

Он снова улыбнулся.

– Люди, не имеющие тени, – так их еще называют. Это одно из многих имен – ошибочное, но в то же время очень точное. Что бы ты подумал, если бы асцианин сказал, что действительно не отбрасывает тени?

– Не знаю, никогда такого не слышал.

– Это старая история. Ты любишь старые истории? Ага, вижу, у тебя загорелись глаза. Жаль, что я не слишком хороший рассказчик. Вы называете своих врагов асцианами (они-то себя так, конечно, не называют), потому что ваши предки считали, будто они пришли с пояса Урса, где в полдень солнце находится прямо над головой. Правда состоит в том, что их родина лежит гораздо дальше на север. И все же они асциане. По легенде, сложенной на самой заре нашей цивилизации, один человек продал свою тень, и его стали гнать отовсюду, куда бы он ни пришел. Никто не желал верить, что он – человек.

Отхлебнув вина, я подумал об асцианском военнопленном, чья койка стояла рядом с моей.

– Что же, тот человек снова обрел свою тень, мастер Эш?

– Нет, но одно время он скитался вместе с другим человеком, не имевшим отражения.

Мастер Эш помолчал, потом добавил:

– Маннеа – хорошая женщина, и я хотел бы угодить тебе. Но я не могу уйти, а война никогда не настигнет меня, как бы там ни маршировали ее колонны.

– Может быть, тебе лучше пойти вместе со мной и успокоить шатлену?

– Этого я тоже не могу сделать.

Вот тогда я понял, что мне придется заставить его пойти со мной, но не видел причин немедленно прибегать к принуждению – завтра утром времени для этого будет достаточно. Я пожал плечами, будто отказываясь от дальнейших уговоров, и спросил:

– Могу ли я, по крайней мере, переночевать здесь? Я должен вернуться и доложить о твоем решении, но отсюда шагать лиг пятнадцать или даже больше, и прямо сейчас мне это не под силу.

И снова я увидел чуть заметную улыбку – такая порой играет на ликах, вырезанных из слоновой кости, когда при движении факел отбрасывает новые тени в уголках губ статуй.

– А я-то надеялся узнать от тебя, что нового в мире, – проговорил он. – Но, вижу, ты измотан. Пойдем со мной, когда закончишь ужинать, я провожу тебя до постели.

– Я не обучен светским манерам, мастер, но все же не настолько дурно воспитан, чтобы отправляться на боковую, когда хозяин желает продолжить беседу. Однако боюсь, что я не слишком много знаю. Судя по тому, что я слышал от соседей по палате, война продолжается и с каждым днем становится все более ожесточенной. К нам на помощь подходят легионы и полулегионы, а их подкрепления исчисляются целыми армиями, присылаемыми с севера. У них больше артиллерии, и потому мы больше рассчитываем на кавалерию, вооруженную копьями, которая более маневренна и успевает вступить в непосредственный контакт с противником до того, как он вводит в бон тяжелые орудия. За год у них прибавилось флайеров, хотя мы многие сбили. Автарх лично взял на себя командование и привел своих воинов из Обители Абсолюта. Но в то же время… – Я вновь пожал плечами и, замолчав, откусил кусок хлеба с сыром.

– Изучение войн всегда казалось мне наименее интересной областью истории. Но и здесь прослеживаются определенные закономерности. Когда в ходе длительного противостояния одна из сторон неожиданно усиливается, на это может быть три причины. Первая – сформировался новый военный союз. Отличаются ли солдаты этих новых армий от прежних?

– Да, – ответил я. – Я слышал, что они моложе и в целом слабее. К тому же среди них прибавилось женщин.

– Но никакого различия в языке или одежде?

Я покачал головой.

– Тогда, по крайней мере – в настоящее время, дело не в новом союзе. Вторая причина – окончание войны, которая велась на другом направлении. Если так, то солдаты, переброшенные в качестве подкрепления, – ветераны. Твои слова убеждают в обратном. Тогда остается третья причина. Противнику почему-то потребовалась немедленная победа, и ради этого он напрягает все свои силы.

Я управился с хлебом, но теперь разговор заинтересовал и меня.

– С какой стати?

– Поскольку у меня нет дополнительной информации, я вряд ли смогу предложить разумное объяснение. Возможно, правители боятся своего народа, уставшего от войны. Быть может, все асциане – только слуги, а теперь их хозяева грозятся начать действовать самостоятельно.

– Ты только подал надежду и тут же отбираешь ее.

– Нет, не я, но история. Ты сам-то бывал на войне?

Я покачал головой.

– Вот и хорошо. Во многих отношениях, чем больше человек видит войну, тем меньше он о ней знает. Как держится народ вашего Содружества? Они горой стоят за своего Автарха? Или же война истощила людей настолько, что они требуют заключения мира?

Я рассмеялся в ответ на его слова, и та горечь, которая помогла мне сблизиться с Водалусом, мгновенно вскипела во мне.

– Стоят горой? Требуют? Я понимаю, ты изолировал себя от внешнего мира, мастер, чтобы сосредоточиться на более высоких материях, но я и представить себе не мог, что человек способен до такой степени не знать страны, в которой живет. На войне сражаются карьеристы, наемники, молодые искатели приключений. Пройди на сотню лиг к югу и поймешь, что за пределами Обители Абсолюта о войне судят лишь по невнятным слухам.

– В таком случае, – поморщился мастер Эш, – ваше Содружество сильнее, чем я мог предположить. Неудивительно, что враги впали в отчаяние.

– Если сила в этом, пусть Всемилостивый убережет нас от слабости. Мастер Эш, фронт может рассыпаться в любой момент. Так что самое мудрое для тебя – уйти со мной отсюда в безопасное место.

Казалось, он пропустил мои слова мимо ушей.

– Если Эребус, Абайя и все остальные вступят в бой, разыграется совсем иное сражение. Но вот вопрос: когда? Любопытно. Однако же ты устал, пойдем со мной. Я покажу тебе твою кровать, а заодно и высокие материи, которые, как ты только что выразился, являются предметом моего изучения.

Мы поднялись на два этажа вверх и вошли в комнату, в окнах которой я, должно быть, и видел огонек накануне вечером. Просторное помещение занимало весь этаж. Здесь стояли машины, но они были мельче и малочисленной, чем те, что я видел в замке Балдандерса. Еще я заметил в комнате множество книг и бумаг, разложенных на столах. Посредине стояла узкая кровать.

– Вот здесь я ненадолго проваливаюсь в сон, – пояснил мастер Эш, – когда работа не дает мне оторваться. Эта кровать маловата для человека твоего сложения, но, уверен, ты сможешь устроиться на ней с комфортом.

Поскольку всю прошлую ночь я провел на голых камнях, эта постель притягивала меня как магнит.

Показав, где я могу облегчиться и сполоснуть лицо, он ушел. Прежде чем свет погас, я уловил ту странную улыбку, что уже не раз замечал сегодня на его лице.