Зеркало за стеклом (СИ) - Кайто Юлия

— Нашёл, чем хвастаться, — хмыкнула я, демонстрируя драный воротник, грязную юбку, стоптанные лапти и пыльные колтуны на голове.

— Всё равно нет. Ты в своём селе уважаемый человек. Я тебе не компания. Да и ребята, небось, заждались. Будут расспрашивать. Готовься, скоро к тебе валом повалят за всякими припарками. Их ведь мамка всех лечила раньше. Если решишь остаться, мы тебе хату справим. А если нет… ну, будут в твоё село ходить, по ночам в окошко стучаться, чтобы спасла от хвори.

— По ночам не надо. — Серьёзно сказала я, представив, какие начнут метаться обо мне слухи по селу, если найдётся языкастый свидетель. А он обязательно найдётся. Кин засмеялся.

— А ты?

— А что я? Я скоро стану самым ловким вором в городе! Вот увидишь, ещё будешь мной гордиться! А я буду тебя навещать вместе с кем-нибудь из наших. Договорились, сестра?

Он плюнул на ладошку и я, поколебавшись, повторила его жест.

— Только чур никому из твоей тёплой компании моё село не грабить и селян не пугать.

— Идёт.

Мы пожали руки.

— Тогда договорились, братишка. И зови меня Гордана.

— А твоё настоящее имя?

— У меня его нет. — Я пожала плечами.

— Что, и всё время не было?

— Не было, а теперь будет. Не бери в голову. Кто старое помянет, тому щелчок по носу!

Кин смешно сморщил нос от лёгкого прикосновения моих пальцев, поскрёб в затылке, но, в конце концов, согласился, что травницкие причуды его не касаются.

— Ты ведь останешься на Праздник Коронации?

— О да! Никогда такого не видела. Если уйду, не посмотрев, любопытство разорвёт меня прямо посреди дороги.

— Отлично! Тогда спокойно ночи, Гордана! Я тебя найду! — Он шутливо раскланялся, подметя землю несуществующей шапкой, и вприпрыжку припустил в темноту переулка.

Я помахала ему вслед. Гордана. Чужое, угловатое, но исполненное внутренней силы имя, которое теперь придётся почувствовать родным и научиться на него откликаться. Выбор сделан.

С плеч как будто свалился тяжёлый груз.

И тут же повис на ногах.

Глава 5

Предсвадебный переполох

Глядя на отражение в высоком напольном зеркале, я чувствовала себя огородным пугалом из кружевных салфеток. Вокруг с радостным карканьем носилось вороньё. Оно явно примеривалось свить гнездо на моей голове.

— Кар, ка-а-ар? — поинтересовался самый упитанный ворон, разевая клюв у меня перед носом.

— Что, простите?

— Я говорю, как теперь? Нравится? — требовательно повторил хозяин лавки свадебных платьев, движением ножниц показывая подмастерью, в каком месте нужно подколоть.

Я ещё раз посмотрела в зеркало. Вороны исчезли, пугало осталось.

— Вообще-то, знаете… как я буду в нём ходить?

— Никак. — Мастер Вургок посмотрел на меня с неодобрением. — Зачем тебе это? Ты что, невеста? Подружка невесты? Прислуга на праздничном пиру? — Я трижды покачала головой. — Ну, вот и всё. Стой на самом видном месте и демонстрируй мой талант.

— Но мне даже руки не опустить!

— Конечно! Моя новая выкройка проймы достойна особого внимания. А если она будет затираться твоей подмышкой, её никто не увидит!

— Полагаю, мне так и стоять весь праздник живой буквой «Т», чтобы все поняли, что Ваш талант не простой, а с большой буквы? — едко спросила я, рассчитывая вернуть эксцентричного портного с небес на землю.

— А кстати отличная идея, милочка. Ты сможешь простоять в этой позе сутки, или тебе нужны подпорки?

— Нет.

— Что нет?

— Всё нет! Никаких подпорок, никакого стояния, дайте мне обычное платье, в котором я смогу двигаться, сидеть и есть, чтобы еда свободно проваливалась в желудок!

На последнее Турасья согласно захрипела от соседнего зеркала. Двое подмастерьев как раз затягивали грузную невесту в корсет, упираясь ей ногами в бёдра.

— Это будет постыдно не оригинально! — Плаксиво возмутился Вургок, яростно стуча кольцами ножниц по раскрытой ладони. — Перестань капризничать, я сошью тебе такое платье, что все гости ахнут и скажут «Боже!».

— «Боже» или «Боже упаси»? — подозрительно уточнила я.

— Нет, ну это же просто невозможно! — заголосил лавочник, отчего подмастерья забегали в два раза быстрее, а те, что делали из невестиного овала песочные часы, закряхтели с подвыванием. — Кто из нас с тобой здесь творец красоты?!

Этого энтузиаста, подумалось мне, определённо следовало бы отправить в компанию к Ковлу. Шить оригинальные костюмы для исполнителя «Терпистов».

— Послушайте, — я попыталась остановить зарождающуюся творческую истерику. — Я же ничего не понимаю в моде. Я простая деревенская девушка. Мне нужно что-то такое же простое. И удобное. Без всяких полётов фантазии. Уверена, городские модницы с удовольствием согласятся носить Ваши наряды. А я послезавтра вернусь к себе в село. Кому там показывать такую красоту? Кротам в огороде в процессе копки картошки?

— Фу! Как ты грязно рассказываешь. Нет, такой ужасной гибели своему шедевру я не желаю! — Искренне содрогнулся толстячок и капризно надул губы. — Ну и что нам теперь делать? Я не могу сшить обычную скучную безвкусицу, которую можно купить в любой другой лавке.

— У Вас же столько помощников. Может быть, поручите это им?

— Нет, конечно, Свет свидетель! Как можно?! Это же так… обычно. Берёшь выкройку, берёшь материал, и сутки бездумно сшиваешь вещь, от которой клонит в вечный сон. Я перестану себя уважать, если допущу, чтобы в моей мастерской шилось такое непотребство!

— А сколько шьются Ваши платья?

— Ну… по-разному. Иногда неделю, иногда полгода. Смотря, какую идею взять за основу. Вот, например, платье нашей красавицы я шил почти месяц. На этапе оформлении подола от меня ушла муза, пришлось ждать её возвращения. Но я до сих пор сомневаюсь, надо ли добавить по кромке козлиной бороды, чтобы образ стал жёстче. Девушка очень решительна, платье должно ей соответствовать…

Вургок задумался, и я, улучив момент, попыталась подманить к себе кого-нибудь из подмастерьев. Поднятые руки затекли, но опустить их можно было только при условии, что кто-нибудь вытащит торчащие отовсюду иголки, тем самым снова сделав меня человеком из ощетинившегося дикобраза. Но никто на мои жалобные взгляды не купился. Раз мастер говорит «красиво», значит, заказчик обречён.

— У нас шесть часов до свадьбы. — Напомнила я голосом, которым на похоронах хорошо говорить «Закапывайте».

— Я знаю, знаю! — Затопал впечатлительный портной. — Этими словами ты расшатываешь мой мир!

— Освободите меня, и я перестану! — с жаром пообещала я, чувствуя, что ещё немного, и тело моё окостенеет в такой позе навечно.

Вургок отмахнулся со словами «я подумаю, как можно сделать красоту за такое неприлично малое время», и ко мне рванулись сразу трое ретивых помощников. Иголки и булавки посыпались дождём, кружево длинной змеёй свернулось вокруг ног. Совсем ещё маленькая девочка-подмастерье принесла широкий отрез грубой материи, в которую и завернула меня, привстав на цыпочки, чтобы подсунуть свободный конец под верхний край на груди. Вырвавшись из плена, я с наслаждением потянулась и уселась прямо на пол, скрестив ноги.

Портной в этот момент критически оглядывал багровую Турасью, на которой трещал по швам с грехом пополам затянутый корсет.

— Ну как, милочка? Ты себе нравишься? — Судя по тону, он был уверен, что услышит в свой адрес нескончаемые дифирамбы.

В отражении зеркала я увидела, как неистово замотала головой невеста.

— Почему?! Милочка, опомнись! Такую невесту захотел бы сам Правитель! Ты только посмотри, какая у тебя талия в этом платье! Сплошное загляденье! Душечка, ты просто неприлично красива!

Как и любая чрезмерно полная женщина, против заявления о том, что наряд её стройнит, Турасья устоять не смогла. Она принялась вертеться то так, то этак, рассматривая свои объёмистые телеса, и натужно хрипя в корсетном саркофаге.

Я оценила хитрый ход. В своём наряде девица походила на слегка приплюснутое с боков яйцо, на две трети воткнутое в горку соли. Помимо яйца из соли торчали какие-то ошмётки на палочках, присыпанные блестящей пылью. Определённо, козлиная борода будет смотреться не хуже. Потому что куда уж тут…