Хроники Элении (сборник) - Эддингс Дэвид

— И все-таки я спрашиваю тебя вполне серьезно. Учти, теперь я как никогда буду неустанно приглядывать за тобой. Ты для нас теперь самый главный человек. Не столь уж важно как поведут себя остальные, но если ты начнешь сомневаться и почувствуешь страх — тогда мы все в беде.

— Ты так говоришь, потому что наслушался Сефрению. Она ведет себя порой как наседка.

— Ну, это вполне естественно, Спархок. Она любит тебя, поэтому и беспокоится.

— Я уже вполне большой для того, чтобы опекать меня. И, ко всему прочему, уже женат.

— О, да, ты прав. Как странно, но я совсем забыл об этом.

— Очень смешно.

Они ждали, напрягая слух, но все, что им было слышно — это шум падающих капель, стекавших по бревнам.

— Спархок, — наконец произнес Кьюрик.

— Что?

— Если со мной что-нибудь случится, ты ведь позаботишься об Эсладе и мальчиках?

— Перестань, Кьюрик. Ничего с тобой не случится.

— Может и нет, но мне все равно надо знать.

— У тебя будет пенсия, и довольно большая. Возможно, я продам часть земли, чтобы покрыть ее, и обязательно позабочусь и о твоей жене и о сыновьях.

— Да, это в том случае, если ты тоже выживешь в этом походе, — серьезно сказал Кьюрик.

— Все равно, можешь быть спокоен, я оставил завещание. И если с нами обоими что случится, об Эсладе позаботится Вэнион.

— Ты обо всем подумал, Спархок.

— У меня слишком опасная работа. Я должен многое предвидеть — даже несчастные случаи, — Спархок улыбнулся другу. — Ты специально завел этот разговор, чтобы меня подбодрить? — спросил он.

— Я просто хотел выяснить для себя то, о чем постоянно переживал, — ответил Кьюрик. — Ужасно не хочется, чтобы постоянно мучила одна и та же мысль, тем более такая. А Эслада обязательно должна иметь возможность обучить мальчиков ремеслу.

— У них уже есть такая возможность.

— Фермерство?.. — с сомнением в голосе проговорил Кьюрик.

— Да нет, я не об этом. У меня был разговор с Вэнионом, и мы решили, что твой старший сын видимо пойдет в послушники, как только закончатся все эти дела.

— Это глупо, Спархок.

— Мы с Вэнионом так не думаем. Пандионскому Ордену всегда были нужны люди верные и отважные, а твои сыновья, если они похожи на своего отца — как нельзя лучше подходят для нашего братства. Мы бы и тебя давно посвятили в рыцари, но ты даже слышать об этом не хочешь. Упрямый ты человек, Кьюрик…

— Спархок, ты… — Кьюрик оборвал себя на полуслове. — Тихо. Кто-то идет, — шепнул он.

— Это полный идиотизм, — сказал голос с другой стороны завала на грубой смеси эленийского и стирикского, что выдавало в его обладателе земохца.

— Что он сказал, — прошептал Кьюрик. — Я не понимаю этой тарабарщины.

— Потом скажу, — так же тихо откликнулся Спархок.

— Можешь отправиться назад и сказать Суркхелю, что он — идиот, Гауна, — предложил другой голос. — Уверен, он очень заинтересуется твоим мнением.

— Пойду я к нему или нет, но Суркхель был и останется полным идиотом, Тимак. Он из Коракаха, а они там все чокнутые или слабоумные.

— Наши приказы исходят от Отта, а не от Суркхеля, Гауна, — сказал Тимак. — Суркхель просто делает, что ему говорят.

— Отт! — фыркнул Гауна. — Я не верю в его существование. Священники просто выдумали его. Скажи, хоть кто-нибудь его видел?

— Хорошо, что я твой друг, Гауна. Тебя бы могли скормить стервятникам за такие слова. Да хватит причитать, все не так уж плохо. Единственное, что нам надо делать — это прочесывать округу и смотреть, не появятся ли люди там, где их и быть не может. Всех давно отослали в Лэморканд.

— Я устал от этого нескончаемого дождя.

— Скажи спасибо, что с неба течет вода, Гауна. Когда наши древние сородичи дрались с рыцарями Храма на равнинах Лэморканда, они попадали под дожди огня, или молний, или ядовитых змей.

— Рыцари Храма не могут быть такими ужасными. Да и что они нам, — насмешливо проговорил Гауна. — У нас есть Азеш, он защитит нас.

— Да уж, защита, — фыркнул Тимак. — Азеш варит на обед земохских младенцев.

— Это суеверная чепуха, Тимак.

— Ты когда-нибудь встречал человека, который входил в его замок и затем возвратился оттуда?

Неожиданно раздался резкий свист.

— Это Суркхель, — сказал Тимак. — Время нам отправляться. Интересно, он знает, до чего у него противный свист?

— Может, и знает, но ему приходится свистеть, Тимак. Ведь он еще не научился говорить. Поехали.

— О чем они говорили, Спархок? — прошептал Кьюрик, когда голоса смолкли. — Кто они?

— Похоже, они патрулируют эту местность, — ответил Спархок.

— Ищут нас? Мартэлу удалось послать людей, несмотря на все наши старания.

— Не думаю. Из разговора этих двоих я понял, что они ловят тех, кто еще не отправился на войну. Так что давай соберем остальных и отправимся в дорогу.

— И что они говорили? — спросил Келтэн, когда они выступали.

— Жаловались, — ответил Спархок. — Как и все солдаты в мире. Думаю, если отбросить все эти страшные истории, земохцы окажутся людьми, не так уж сильно отличающимися от всех остальных.

— Они поклоняются Азешу, — упрямо сказал Бевьер. — Значит, они — чудовища.

— Они боятся Азеша, Бевьер, — поправил его Спархок. — Между поклонением и страхом большая разница. Я не думаю, что нам здесь, в Земохе, надо вести войну до полного их уничтожения. Нам надо разобраться с фанатиками и элитными войсками. Вместе с Азешем и Оттом, конечно. А после можно оставить в покое простых людей, чтобы они выбрали себе веру эленийскую или стирикскую.

— Да они тут все испорченные и тупоумные, Спархок, — упрямо настаивал Бевьер. — Смешанные браки между эленийцами и стириками — мерзость и грех в глазах Господа.

Спархок вздохнул. Бевьера сложно было переубедить в том, что хоть как-то касалось веры, и спорить с ним было бесполезно.

— Думаю, с этим мы разберемся, когда закончится война, — проговорил пандионец. — А теперь пора отправляться в путь. Бояться нам особо нечего, но все же будем настороже.

Они снова забрались в седла и тронулись по проходу на горное плато, поросшее деревьями. Дождь продолжал моросить, вперемежку со снегом, который валил с неба тем больше, чем дальше они уходили на восток. На ночь они остановились в ельнике, и их костер, для которого нашлись лишь сырые сучья да бревна, был маленьким и слабым. Проснувшись поутру, они увидели, что все плато покрыто небольшим слоем мокрого, липкого снега.

— Время решать, Спархок, — сказал Кьюрик, глядя на падающий снег.

— О чем ты?

— Мы можем ехать по этой тропинке, однако она не очень-то хорошо видна и, возможно, совсем исчезнет через час пути, или будем пробираться на север. Так мы можем оказаться на дороге в Вилету к полудню.

— Я так понимаю, тебя больше устраивает второе.

— Да, пожалуй. Мне что-то совсем не нравится таскаться по этой ужасной местности в поисках тропинки, которая, может, и ведет-то не туда, куда надо.

— Ладно, Кьюрик, — сказал Спархок. — Если ты настаиваешь, поедем как ты решил. Единственное, о чем я заботился — это пройти приграничные земли, где Мартэл собирался устроить нам засады.

— Но отправившись на север, мы потеряем полдня, — заметил Улэф.

— Мы потеряем больше, если будем кружить по этим горам, — ответил Спархок. — К тому же у нас не назначен день и час встречи с Азешем. Он примет нас в любое время.

И они отправились на север под липким снегом, падавшим крупными снежинками на землю, и туманом, окутавшим горы. Мокрый снег прилипал к всадникам, укутывая их как одеяло, и сырость от него примешивалась к тоскливому настроению. Ни Улэф, ни Тиниен не смогли поднять настроения, тщетно пытаясь рассказать что-нибудь веселое, и они ехали молча, погруженные в свои печальные мысли.

Как и предсказывал Кьюрик, небольшой отряд их добрался до дороги на Вилету около полудня, и там они снова повернули на восток. На заснеженной дороге, простиравшейся перед ними, не было видно следов ни человека, ни лошади; вероятно, ни один путник, конный он иль пеший, не пользовался этой дорогой с тех пор как пошел снег. Вечер ничем не отличался от снежного дня, только постепенно темнело и растекалась непроглядная тьма. На ночь они укрылись в попавшейся им по дороге давно заброшенной деревянной развалюхе, и, как всегда во враждебной стране, по очереди стояли на часах.