Глава Клана (СИ) - Куликов Даниил

— Сначала мне нужно будет зайти в Мой старый дом, — сказал немец. — Мне нужно будет забрать кое-какие инструменты, и кое-какие вещи. Конечно лучше бы забрать их все, но можно ограничиться и минимальным количеством. После этого мы займёмся приготовлениями для того, чтобы создать зеркало духов. Напомните, сколько у нас есть времени?

— Два дня, — ответил Егор. — И обратный отсчет уже пошёл.

— Тогда нам действительно стоит поторопиться, — сказал немец ускорив шаг.

Всё также кромешная тьма не изменилась ни на йоту. Кругом был всё такой же антрацит, и мы мерно вышагивали.

— Может быть Зайдем к деду Мише? — спросил немец.

— На обратном пути, тире отрезал Егор.

— Яволь, — ответил немец

Дальнейшую дорогу до первой деревушки мы прошли в молчании. В этот раз нам повезло, или да нет, точно повезло — на нас не напала ни одна гончая, ни один Тонкий Человек, ни какая другая тварь. Без приключений и достаточно быстро мы добрались до деревни в этот раз у нас не было тех очков Майера, которые немец сделал из глаз нетопырей и, поэтому нам приходилось идти подсвечивая себе путь, и крутя головой по сторонам, чтобы не пропустить опасность которую привлекает свет.

Небольшая городок, или деревня нисколько не изменился за время моего отсутствия — такая же высокая стена, те же флюгера, та же атмосфера готической мрачности.

Мы постучали в дверь.

— Кто идёт? — гаркнул голос.

— Юра, ты что ли? — спросил немец. — Все свои идут — я Петер, Константин, и Егор.

— Немчура, ты что? — спросил голос.

— Я, даст ист, — ответил немец.

Калитка заскрежетала засовами опираясь.

Прямо за калиткой, стоял маг Света Юрий, который на пару с печальным мэром, выращивал посевы на скудных полях обеспечивая урожаем всю эту небольшую деревеньку. Один из главных людей, а вместе с ним стояли ещё несколько людей. Их я раньше никого не видел, но я много кого не видел раньше в этой деревеньке.

— Матерь божья, Петька, ты в самом деле живой! — крикнул маг света.

— Тише Юра тише, — ответил немец отстраняясь. — Как видишь, живее многих живых.

— А мы уже и не думали увидеть вас живыми, думали всё, скончался Петька, и остальные тоже. — ответил маг. — И они живы что ли? Федя, Семён Васильевич, где они все?

— Они Юра, уже там, откуда мы пришли, и ты не подумай, что где-то здесь в этой тьме, нет, они уже давно находятся в России той, которая существует теперь.

Пара крестьян несших дежурство вместе с Юрием, перекрестились.

— Не уж-то? — как спросил один. — Барин, правда что ли?

— Правда Евсея, правда, — ответил немец.

— Евсей, тогда по такому делу, пулей беги к нашему мэру, пускай собирает совет, будем сейчас говорить об этих делах. — распорядился Юрий. — Я чаю в душе, что, наш немец принёс новости, которые будут поинтереснее любой газеты, который он печатал раньше.

Не изменилось почти совсем ничего.

— Батюшки мои! — всплеснув руками, встретила нас Мария Ефимовна. — Вернулись оба, да ещё живые! Петя, как дочка жива?

— Дочь жива, — степенно ответил немец.

К нам спустился и сам печальный мэр.

— Маша, кто ж там опять пришёл? — с печальным вздохом, спустился по лестнице Михаил Фридрихович.

— Посмотрите сами Михаил Фридрихович, — ответила Мария Ефимовна.

Печальный мэр переменился в лице.

— Господи боже мой живые! как же я рад вас видеть! Петер! Как не хватало нам тебя и твоих газет! Молодой человек, эм… вспомнил — господин Ветров… Простите, память уже не та, не сразу вспомнила вас. Что произошло?

— Миша, мы принесли очень и очень хорошие новости, — ответил немец. — Я и эти двое молодых людей, выбрались с Изнанки. Они нашли способ, как можно уходить из неё, и как можно возвращаться. Теперь я и Виктория, живём в солнечной России в городе Новосибирск. Ты просто и поверить не можешь, как сильно изменился мир, за столько времени. Да кстати, там не только я Виктория. Федя тоже с нами, и Семён Васильевич, и Захар, и Прохор.

— Не может быть, — ответил мэр, и медленно опустился на стул точка — Петер, друг мой, лучше скажи сразу, что ты шутишь, я слишком стар для таких потрясений. Ещё не дай боже отправлюсь к творцу, с каким-нибудь сердечным приступом от такого потрясения.

— Ладно, Михаил Фридрихович, больше не буду тебя пугать всякими разными потрясениями, — и ответил немец. — Но сказать что это шутка я тоже не могу. Потому что это правда.

Мэр подхватил со стола графин с водой, и медленно отпил несколько глотков. Потом посмотрел на немца, посмотрел на Егора, посмотрел на меня, снова посмотрел на немца, снова посмотрел на меня, потом жалобно спросил:

— Господин ветров? Что вы на это скажете? Пожалуйста, Пожалейте моё старое сердце. И не только сердце. Говорят в мозгу сосуды тоже способны отрываться.

— Михаил Фридрихович, я прошу прощения, но Петр сказал полную правду. — Это действительно так.

Тем временем, просторная комната которая, служил мэру и кабинетом для приёмов, стала заполняться людьми. Михаил Фридрихович дышал уже более ровно, и вообще чувствовал себя более уверенно. Сделав несколько глотков воды снова, он более твердым голосом тупо попросил:

— Господин Ветров, пожалуйста повторите сейчас ещё раз тоже, что вы только что сказали мне.

Я представил Егора, как того требовали приличия, и коротко рассказал то что, только что рассказал Пётр Людвигович. Что тут началось! Крики, гомон, потрясая кулаками, хватания за сердца, вздохи, оседающее тела и такое прочее.

— Похоже, Пётр Людвигович несколько склонен к драматизму. — тихо сказал Егор.

— Ну, не забывай, что он, долгое время работал редактором местной газеты, — ответил я.

Когда споры улеглись, слово взял Юрий Трофимович.

— Молодые люди, я осмелюсь предположить, что вы здесь сейчас, и Пётр для того, чтобы помочь нам выбраться отсюда?

Куча глаз сошлись на нас. Ну Петер, ну болтун, уж удружил так удружил, слов просто нет.

— Вообще-то, да, мы планировали сделать это, — нехотя ответил я. — Но, откровенно сказать, планировали сделать это несколько позже.

— И что же вам мешает это сделать сейчас? — поинтересовалась Елена Максимовна. — Количество людей, которое вы можете перенести ограничено?

Я посмотрел на Егора, молча прося поддержки.

— Нет, количество людей, не ограничено, — честно ответил тот. — Ограничение есть в том плане, что мы не можем предоставить сразу жильё такому огромному количеству людей. Плюс, возникающие из неоткуда люди требуют многих вопросов, поэтому оформление документов, и регистрация во всей бюрократической машине отнимает достаточно долгое время.

— Всего-то? — с жаром спросила компаньонка Елены Максимовны. — Да такие мелочи, я готова потерпеть сколько угодно. Даже ночевать на лавке, или где-нибудь под открытым небом. Откровенно сказать, эта чернота у меня уже поперёк горла.

Снова начался гомон, и обсуждение.

— Петер, друг мой, скажи где ты сейчас живёшь? — спросил мэр.

— У меня есть собственное жильё, — немного помявшись ответил немец. — Но если говорить откровенно, то первое время, нас всех снабдил жильём, герр Ветров. Сейчас, мы уже с Федей относительно можем снабжать себя жильем, и, Федя занялся тем, что строит огромный многоэтажный дом, а в его планах, построить целый квартал. По идее, планировалось, что мы начнём переселение более или менее, когда он построит хотя бы одну высотку

Воцарилось небольшое молчание.

— Понимаю, — кивнул Юрий Трофимович. — Полагаю, это очень затратно и всегда, в любое время, жильё было очень дорогим, и очень ценным. Тогда действительно, нашими товарищам будет довольно накладно, вызволять нас отсюда. Откровенной скажу, что мне не хотелось бы быть нахлебником, поэтому, откровенно хочу сказать, что готов бы внести какую-либо посильную помощь. Я полагаю, Пётр Людвигович, чем-то же отработал эту привилегию. А мы что, хуже немца?

Воцарилось некоторое молчание, и снова всех взгляды сошлись на мне. Фух, не люблю такие ситуации, чувствую себя как будто на допросе.