Ознакомительная версия. Доступно 10 страниц из 49
— Как он управляется со шпорами и уздой!
— Ни у кого больше нет такого натиска, как у него.
— Ох, бедная стража! Артур заламывал руки.
— Там кто-то рухнул.
— Это Сегварид.
— Какая схватка!
— Его натиск, — пылко промолвил Король, — всегда был неотразимым, всегда! Ах, какой выпад!
— А вон и сэр Пертилоп упал.
— Нет. Это Перимон. Его брат.
— Смотрите, как блещут мечи на солнце. Какие краски! Хороший удар, сэр Гиллимер, хороший удар!
— Нет-нет! Посмотрите на Ланселота. Смотрите, как он наскакивает и напирает. Вон Агловаль слетел с коня. Смотрите, он приближается к Королеве.
— Приам его остановит!
— Приам — чепуха! Мы победим, Гавейн, — мы победим!
Гавейн, огромный, сияющий, обернулся.
— Это какие такие «мы»?
— Ну ладно, ладно, — пусть будет «они», глупый вы человек. Сэр Ланселот, разумеется. Вот и весь ваш сэр Приам.
— Сэр Боре упал.
— Пустяки. Они в минуту посадят его на коня. Вон он, совсем близко от Королевы. Нет, вы только взгляните! Он привез ей платье и плащ.
— Еще бы!
— Мой Ланселот не позволил бы, чтобы мою Гвиневеру видели в одной лишь рубашке!
— Да ни за что на свете!
— Он набрасывает их на нее.
— Она улыбается.
— Благослови вас обоих Господь, милые вы создания! Но пешие воины, бедные пешие воины!
— По-моему, можно сказать, что бой кончен.
— Ведь он не станет убивать больше людей, чем требует необходимость? В этом мы можем на него положиться?
— Разумеется, можем.
— Это не Дамас там под лошадью?
— Да. Дамас всегда носил красный плюмаж. По-моему, они отходят. Быстро управились!
— Гвиневера уже на коне.
Вновь пропела труба, но сигнал был другой.
— Да, должно быть отходят. Это сигнал отступления. Господи Боже мой, вы посмотрите, какая там неразбериха!
— Я только надеюсь, что пострадали немногие. Вы отсюда не видите? Может быть, нам следует выйти, оказать им помощь?
— Отсюда глядеть, так поверженных вроде немало, — сказал Гавейн.
— Моя верная стража.
— Около дюжины.
— Мои отважные воины! И это тоже моя вина!
— Вот не вижу я, кого и в чем тут можно винить, — разве братца моего, так он уже мертв. Да, это уже последние его ребята отходят. Видите Гвиневеру? Вон там, над всей этой давкой.
— Может, помахать ей рукой?
— Не надо.
— Вы думаете, это будет нехорошо?
— Нехорошо.
— Ну что же, тогда лучше, наверное, не махать. А хорошо бы все же что-нибудь сделать. Как-никак она уезжает.
Гавейн, ощутив прилив нежности, резко повернулся к Королю.
— Дядя Артур, — сказал он, — вы все-таки великий человек. Но говорил же я вам — все кончится, как следует.
— И вы великий человек, Гавейн, — хороший человек и добрый.
И радуясь, они расцеловались на старинный манер, в обе щеки.
— Ну вот, — повторяли они. — Ну вот.
— А теперь что станем делать?
— Это как скажете.
Старый Король огляделся вокруг, словно отыскивая, чем бы заняться. Бремя лет покинуло его вместе с признаками старческой дряхлости. Он распрямился. Румянец заиграл на щеках. Морщинки у глаз, казалось, лучились.
— Я думаю, что первым делом нам надлежит от души надраться.
— Отлично. Позовите пажа.
— Паж, паж! — закричал Король, высовываясь в дверь. — Куда ты, к дьяволу, запропастился? Паж! А вот ты где, шалопай, ну-ка, тащи сюда вино. Чем ты там занимался? Любовался, как сжигают твою хозяйку? Хорош, нечего сказать!
Довольный мальчишка взвизгнул и загрохотал каблуками вниз по лестнице, до середины которой он только-только поднялся.
— А потом, после выпивки? — поинтересовался Гавейн.
Весело потирая руки, Артур вернулся в залу.
— Пока не думал. Что-нибудь да подвернется. Вероятно, мы сможем уговорить Ланселота, чтобы он попросил о прощении, или придем еще к какому-нибудь соглашению с ним, — и тогда он вернется. Он мог бы сказать, что пришел к Королеве в опочивальню, потому что она призвала его, чтобы вознаградить за Мелиагранса, ибо он выступал как ее защитник, а она хотела избегнуть пересудов касательно вознаграждения. А потом ему, конечно, пришлось ее спасать, поскольку он-то знал, что она невиновна. Да, я думаю, что-то в этом роде мы и устроим. Только в будущем им придется вести себя поаккуратней.
Но восторженное состояние покидало Гавейна гораздо быстрее, чем его дядю. Он заговорил медленно, не отрывая глаз от пола.
— Сомневаюсь я. — начал он. Король вгляделся в него.
— Сомневаюсь я, что все удастся уладить, покамест жив Мордред.
Бледной рукой подняв завесу, на пороге возникло призрачное существо, наполовину облаченное в доспехи, с незащищенным предплечьем в люльке повязки.
— Покамест жив Мордред, — сказало оно с драматической горечью, достойной мастера сценической реплики, — этому не бывать никогда.
Артур в удивлении обернулся. Он глянул в горячечные глаза сына и в тревоге шагнул к нему.
— Но Мордред!
— Но Артур.
— Да как ты смеешь так разговаривать с Королем? — рявкнул Гавейн.
— А ты вообще молчи.
Его лишенный выражения голос остановил Короля на середине пути. Но он уже снова собрался с духом.
— Войдите, Мордред, — дружелюбно сказал он. — Мы знаем, побоище было страшное. Мы видели его из окна. И все-таки хорошо ведь, что ваша тетя теперь в безопасности, а правосудие соблюдено во всех отношениях».
— Побоище было страшное.
Голос его был голосом автомата, но исполненным глубокого значения.
— Пешие воины…
— Плевать.
Гавейн, словно механизм, поворачивался к сводному брату. Он повернулся всем телом.
— Мордред, — спросил он с тяжким акцентом. — Мордред, где ты оставил сэра Гарета?
— Где я оставил их обоих?
Рыжеволосый рыцарь разразился быстрым потоком слов.
— Нечего меня передразнивать, — заорал он. — Что ты скрипишь, как попугай? Говори, где они!
— Ступай и поищи их, Гавейн, среди людей на площади.
Артур начал было:
— Гарет и Гахерис…
— Лежат на рыночной площади. Их трудно узнать, столько на них крови.
— Но ведь они невредимы, верно? Они же были без оружия. Они не ранены?
— Они мертвы.
— Чушь, Мордред.
— Чушь, Гавейн.
— На них же не было доспехов! — протестующе воскликнул Король.
